Изгнанники - Михаил Михеев

Несмотря на всю абсурдность ситуации и боль в спине, Соломин успел вскочить раньше, чем француз пустил в ход свои тяжелые, с магнитными набойками ботинки-говнодавы. Поднырнув под богатырский удар, капитан провел левый крюк в печень и, как только француз согнулся от резкой боли, с силой пнул его в очень удобно опустившееся лицо, благо его собственные ботинки в стати ничем не уступали обуви француза – были такие же тяжелые и твердые, так что зубы француза вылетели, будто игральные кости.

Перешагнув через растянувшееся во весь рост бесчувственное тело, капитан поспешил на помощь Джораеву, схватившемуся сразу с двумя противниками, однако его вмешательство уже не требовалось – один француз лежал, держась за сломанную ногу и тихо подвывая, а второму лейтенант как раз заканчивал вбивать хорошие манеры. В качестве аргумента он использовал угол стола, о который бил француза лицом. Ничего удивительного в таком исходе схватки не было – русских десантников натаскивали исходя из того, чтобы они могли вести бой против не менее четырех подготовленных солдат любой армии мира. Таким образом русские компенсировали относительную немногочисленность своей армии, и получалось у них, надо сказать, неплохо. В свете этого, у французов шансов не было никаких.

– Сзади! – испуганно вскрикнула Бьянка. Соломин рефлекторно обернулся, как раз вовремя, чтобы среагировать на товарищей побитых французов, пышущих жаждой мести и бегущих к месту побоища.

Первого француза Соломин пропустил мимо себя, чуть-чуть добавив ему ускорения и подправив траекторию так, чтобы он врезался головой в массивную стойку была и затих, безучастный ко всему последующему действу. Крутанувшись вокруг собственной оси, капитан подхватил очень кстати подвернувшийся стул и с восторгом разбил его о голову второго француза. Очень удобно было, что здесь, на Черном Новгороде, мебель традиционно делали из натурального дерева, и тяжелый стул идеально подходил для драки. Столкновения с головой француза он, правда, не пережил, но и голова, похоже, оказалась не на высоте. Во всяком случае, француз хрюкнул и бесформенной массой осел на пол.

Третий из противников, опоздавший к началу схватки, размахивал ножом с такой скоростью, что лезвие, блестящее в свете ламп, казалось, превратилось в стальную молнию. Капитан, однако, тоже был не промах – в правой руке он все еще держал ножку стула, которой тут же заехал любителю помахать железом по запястью. Сухо хрустнуло, француз по-бабьи взвизгнул, а нож серебристой рыбкой улетел куда-то в угол. Не давая противнику опомниться, капитан обратным ходом импровизированной дубинки врезал ему в челюсть и добавил ногой в живот. От не очень резкого, но сильного прямого удара француза отбросило назад, и желания принимать дальнейшее участие в схватке он не проявил.

Отшвырнув деревяшку и подхватив новый стул, капитан поспешил на помощь Джораеву, на которого насели сразу четверо. Впрочем, лейтенант уверенно оборонялся и уже успел вырубить одного из противников. Трое других, правда, расслабляться ему не давали и теснили Джораева в угол.

Соломин внес коррективы в расклад, разбив второй стул о голову ближайшего француза, а второго поймав за шиворот. Сила у капитана была медвежья, поэтому и рывок вышел соответствующий. Ткань комбинезона затрещала, но выдержала, а так как француз в тот момент двигался вперед, то его ноги опередили тело и, потеряв равновесие, незадачливый драчун рухнул на спину. Соломин тут же два раза впечатал в него кулак, в зародыше подавляя всякую мысль о продолжении сопротивления, и повернулся к своему более молодому и легкому спутнику, но тот уже справился сам. Поймав последнего оставшегося на ногах француза на прием, тот бросил его через плечо, и француз всей своей немаленькой тушей обрушился на удачно подвернувшийся стол. Ножки стола разъехались, столешница треснула, но ломающаяся мебель смягчила падение и спасла упавшего от серьезных травм. Однако воздух из его груди со всхлипом вышел, и дальнейшего участия в веселье он принять уже не мог. Хотя, конечно, веселье тоже закончилось, потому как у русских кончились противники.

Вся схватка заняла несколько секунд, куда меньше, чем ее описание – ничего удивительного, так всегда бывает, особенно когда бой идет в замкнутом пространстве. Раз – и все, двое русских стоят посреди не слишком-то и разгромленного зала, а вокруг них лежит десяток французских матросов с торгового корабля. Кто-то постанывает, а кто-то лежит тихонечко, не портя окружающую действительность своим неэстетичным поведением. Остальные присутствующие числом десятка два индивидуумов разных национальностей сместились к стенам и с интересом наблюдают за происходящим. Судя по спокойной реакции, в исходе схватки никто особо и не сомневался.

К Соломину тут же подскочила Бьянка, почему-то с платком в руках, который она тут же намочила из стоящей на уцелевшем столе бутылки с минералкой. Капитан зло мотнул головой, но девушка решительно схватила его одной рукой за подбородок, а другой принялась вытирать ему лицо. Платок моментально окрасился красным – Соломин протянул руку и нащупал на скуле длинную кровоточащую ссадину. Бьянка тут же хлопнула его по пальцам:

– Не лезь, заразу занесешь.

Капитан хотел резко возмутиться, но их прервали.

– Так-так-так, это что здесь происходит?

В бар заходили люди, и не космонавты, которым нечего делать, а здоровенные лбы из службы охраны, вооруженные электрошокерами. Еще спустя пару минут они удалились, ведя за собой Соломина, Джораева и Бьянку и неся на носилках, благо народу было достаточно, побитых французов. Остальные последовали за ними сами, в качестве свидетелей.

Разобрались, правда, быстро, даже свидетели не потребовались – установленная в зале камера наблюдения со свойственной электронике скрупулезностью зафиксировала, что происходило и кто начал драку. Французов утащили в госпиталь – прежде чем представить перед судом, их надо было как минимум поставить на ноги. Ничего серьезного им, правда, не грозило – штраф, компенсация за причиненный ущерб и, если подвергнувшиеся нападению русские в лице Соломина, Джораева и Бьянки (для девушки было шоком узнать, что ее, оказывается, считают здесь русской) решат подать жалобу, пара месяцев исправительных работ. Соломин, впрочем, жалобу подавать не собирался, да и его товарищи тоже – зачем? Только лишние бумажки, а французы и так свое получили – им еще лечение свое оплачивать, это суммы немалые. Это для русских лечение бесплатное, а чужим в России лучше не болеть – лучшая в мире медицина и стоит соответственно, и тратить время непонятно на кого врачей не заставит никакая клятва Гиппократа.