Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне - Федор Раззаков

Бытует версия, что на основе этого романа Высоцкий сочинил песню-шутку «Ой, где был я вчера», где есть такие строчки: «Молодая вдова пожалела меня и взяла к себе жить». Молодая вдова — это якобы Лионелла Пырьева, которая в феврале 68-го потеряла своего именитого мужа-режиссера Ивана Пырьева. Но эта версия ошибочна, поскольку песню эту Высоцкий написал весной 67-го, когда Лионелла еще не была вдовой.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

«ОХОТА НА ВОЛКОВ»

Лето 68-го для Высоцкого оказалось «трезвым». Как вспоминает все та же Л. Пырьева: «Сибирь, природа, деревня, далеко от Москвы. Да, вот то, что это было далеко от Москвы, так далеко от цивилизации, от глаз людских, могло размагнитить многих, хоть, казалось бы, тут мог быть и отдых для души, отвлеченной от „суеты городов“… Размагниченность, — значит, ничего не стоило и запить тем, кто этому подвержен. Многие так и „отдыхали“. Но не Володя. Он был тогда в каком-то ожесточении против пьянства. Он совсем не пил, даже когда хотелось согреться от холода, вечером, в дождь. Он стремился навсегда покончить с этим. И просто с возмущением ко всякой принимаемой кем-то рюмке водки относился, чем вызывал мое, в частности, глубокое восхищение, потому что я знала, сколько силы воли для этого надо было ему проявлять. И — что было уж совсем забавно — он свирепел и налетал как ураган на тех, кто принимал „ее, проклятую“!..

В то время он называл пьющих «эти алкоголики», убеждал очень всерьез, произносил ну просто пламенные речи против алкоголизма. И прямо как врач-профессионал находил убедительные аргументы против возлияний. И так было в продолжение всего съемочного периода в нашем Выезжем Логе…»

В мире искусства существует мнение, что под водочку всегда хорошо сочиняется. И правда, есть много примеров такого сочинительства. Но не меньше примеров и другого рода — когда прекрасные творения появляются на свет на трезвую голову. Высоцкий образца лета 68-го это наглядно доказал. Именно в Выезжем Логе к нему приходит небывалое вдохновение, и как результат — на свет родились две знаменитые песни: «Охота на волков» и «Банька по-белому». Как будет вспоминать чуть позже сам Высоцкий:

«Когда я писал „Охоту на волков“, она меня замучила, мне ночью снился вот этот припев. Я не знал, что я буду писать, помню только вот: „Идет охота на волков, идет охота…“ (как мы помним, эта строчка начала вертеться в голове у Высоцкого сразу после выхода статьи „О чем поет Высоцкий“. — Ф. Р.) И вот она меня мучила.

Наконец через два месяца (это было в Сибири в Выезжем Логе, мы снимали там картину «Хозяин тайги») я сидел под гигантской лампочкой, по-моему, свечей на 500 (одна она была, у какого-то фотографа мы достали). Пустой дом, Золотухин спал, выпивши, потому что был какой-то праздник, я сел за белый лист и думаю: «Что я буду писать?» В это время Золотухин встал и говорит: «Не сиди под светом, тебя застрелят». Я ему говорю: «С чего ты взял, Валерий?» Он говорит: «Вот в Лермонтова стрелял пьяный прапорщик…» Я ему говорю: «Откуда ты знаешь?» А он говорит: «Мне Паустовский сказал».

Я его потом на следующий день спрашиваю: «А почему тебе сказал Паустовский?» Он говорит: «Я тебе честно признаюсь. Откуда я вчера самогон достал, а? Мне ребятишки из дома принесли медовухи, а я им за это разрешил залечь в кювете и на тебя живого смотреть». Вот так, значит, под дулами глаз я написал эту песню…»

Безусловно «Охота на волков» была навеяна Высоцкому той газетной кампанией, которая развернулась в мае — июне. Несмотря на то что эту кампанию никак нельзя было назвать «с кровью на снегу» (какая кровь, если Высоцкий остался «при своих» — и в театре продолжал играть, и в кино снимался?), однако он поступил, как раньше — закрутил драматическую пружину песни, что называется, до предела.

Из-за елей хлопочут двустволки —Там охотники прячутся в тень, —На снегу кувыркаются волки,Превратившись в живую мишень.

Идет охота на волков, идет охота —На серых хищников, матерых и щенков!Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,Кровь на снегу — и пятна красные флажков…

Что касается «Баньки по-белому», то здесь толчком мог послужить обычный поход в сибирскую баню, где Высоцкий до этого еще ни разу не бывал. А поскольку наш герой банальных сюжетов не писал — все были серьезные, да еще с подтекстом, то тему бани он объединил с любимой темой либералов — антисталинской. Вот и получилась пронзительная баллада о незаконно репрессированном в сталинские годы человеке:

Сколько веры и лесу повалено,Сколь изведано горя и трасс!А на левой груди — профиль Сталина,А на правой — Маринка анфас.Эх, за веру мою беззаветнуюСколько лет отдыхал я в раю!Променял я на жизнь беспросветнуюНесусветную глупость мою…

Судя по всему, под беззаветной верой Высоцкий подразумевал также и свою — ту, что в подростковом возрасте толкнула его на написание стихотворного панегирика Сталину в связи с его кончиной.

О том, какой резонанс имели в либеральном сообществе обе эти песни, речь еще пойдет впереди, а пока вернемся на съемочную площадку фильма «Хозяин тайги».

Высоцкий вновь включился в съемочный процесс 4 августа (в последний раз снимался 25 июля) и снялся в эпизоде, который относился к концу фильма: Рябой и Нюрка убегают от Сережкина по реке на моторной лодке. Съемки длились с 6 утра до пяти вечера.

5 августа Высоцкий снова снимался: в эпизоде, ради которого тренировался все предыдущие дни — сплав леса по реке Мане. На следующий день снимали погоню Сережкина за Рябым и Нюркой.

7 августа Высоцкий отдыхал, а на следующий день снова вышел на съемочную площадку в эпизодах «сплав» и «бегство Рябого». Золотухин в тот день не снимался — вместе с Масановым, с которым ему вскоре предстояло сниматься в финальной драке, он брал уроки самбо у капитана милиции Крюкова.

9 августа снимали кульминацию погони: Сережкин догнал-таки Рябого и Нюрку у переправы. Съемки шли с 6.30 до 18.00. На следующий день снимали кадры из других эпизодов: Рябой среди сплавщиков и др.

11 августа съемки не проводились.

12 августа с участием Высоцкого снимали сплав леса по реке.

13 августа были отсняты еще несколько кадров «сплава», «погони Сережкина за Рябым», а также эпизод, где Сережкин едва не погибает, когда на него сбрасывают бревна. Съемочный день длился с 8.30 до 17.00.