Твой навсегда - Шеннон Маккена

Рей вскрикнул. Пистолет отклонился и снова выстрелил. В стороны полетели деревянные щепки. Рей повернул пистолет и снова направил на Эллен.

В этот момент Саймон метнул нож. Последовал глухой тяжелый звук. Рукоятка ножа торчала из плеча Рея, и красное пятно начало расползаться на его грязной белой рубашке. Он остановился с широко раскрытыми глазами. Керосиновая лампа упала, разбившись у его ног. Послышался мягкий чпокающий звук, когда огонь подобрался к горючему. Пламя запрыгало, распространяясь по залитому керосином полу с неимоверным проворством.

Языки лизнули брюки Рея. Он закричал и, танцуя на месте, пробовал сбивать огонь руками.

Саймон метнулся к Эллен.

– Пойдем! Быстро, быстро, быстро!

Она вскочила на ноги, хватая его протянутую руку. Саймон потянул ее из комнаты, превратившейся в огненный ад. Оба пригнулись и бросились по ступенькам к выходу. Сзади них раздался нечеловеческий крик.

– Там канистра с керосином! – крикнула Эллен. – Она сейчас взорвется…

Мощный взрыв сбил с ног обоих, как будто их ударила огромная горячая рука. Эллен приземлилась на упавшего Саймона. Пламя уже мчалось вниз по ступенькам. Весь дом был освещен, и зарево становилось все ярче с каждой секундой.

– Саймон, с тобой все в порядке? – пронзительно крикнула Эллен. – Ответь мне!

Саймон пошевелился под ней.

– Все отлично. – Он сделал усилие, чтобы встать, и снова схватил ее за руку. – Бежим, малыш! Прочь из этого чертова пекла!

Дом загорелся почти мгновенно. Пламя с ревом вырывалось из каждого окна. Жар ударял им в спину, пока они бежали по лугу.

Эллен споткнулась и упала. Саймон последовал за ней.

Когда она оглянулась на пылающий дом, у нее вырвался страшный крик. В нем излились ужас и ярость, которые до сих пор она силилась контролировать. Она приложила руки к лицу и, глядя на адское пламя, продолжала кричать.

Саймон притянул ее в объятия и прижал к своей груди.

– Все кончилось, – повторял он чуть слышно. – Все прошло. Все уже позади.

– Как такое могло случиться, Саймон? – Эллен трепыхалась в его руках. – Как человек может быть так глух и мерзок внутри? Как вселенная может позволить такое? Как это возможно?

Я не знаю, – с дрожью в голосе сказал он, крепко прижимая ее к себе. – Я тоже этого не понимаю.

– Я не могу с этим примириться! – кричала Эллен. Я не могу, Саймон!

– Никто тебя и не просит, – сказал он. – Никому нет дела до того, что мы думаем. Это просто есть – и все.

Его твердые слова заставили ее вспомнить об ужасном откровении Рея. Ее затрясло.

– Саймон, твоя мать…

– Я знаю. – Он обвил руки вокруг нее. – Мне сообщил Гас.

– О Боже, мне так жаль, Саймон. – Эллен обняла его за шею. Они вместе упали на траву. – О, бедный мой ребенок. Мне так жаль!

– Со мной все в порядке, – пробормотал Саймон, крепче сжимая руки. – Просто продолжай виснуть на мне вот так же – и все будет хорошо.

– Теперь ты не сможешь меня оторвать. На этот раз я тебя не отпущу, что бы ты мне ни сказал. Даже не пытайся.

– Я не буду, – сказал Саймон. – С бегами покончено. Я весь твой. Так вот!

– Ты просто обречен стать лучше, – сказала Эллен. – О Боже, Саймон, я не могу поверить!

Он покрывал поцелуями ее лицо.

– Чему ты не можешь поверить, любимая?

– Что я ворчу на тебя, – прошептала Эллен, – после того как ты только что спас меня.

– С твоей огромной помощью, – сказал Саймон, отводя волосы и целуя ее в лоб. – Вернее, с помощью того свирепого пинка, что ты врезала ему по яйцам. Это был классный удар, дорогая. Ты у меня бедовая девчонка!

«Я не чувствую себя бедовой, я разваливаюсь на части», – хотела сказать Эллен. Но было слишком поздно, потому что она, казалось, уже рассыпалась на миллионы мелких дрожащих кусочков. Единственной прочной точкой во всей вселенной был он.

Саймон продолжал качать ее на руках, что-то воркуя. Она смутно заметила вспышки фар, когда к месту пожара прибыли аварийно-спасательные экипажи. Тогда Саймон понес ее к дому.

То, что последовало за этим, представляло собой серию разрозненных образов. Ее мать со скорбными складками вокруг губ выкрикивала что-то пронзительным голосом. Лайонел, бледный и непривычно тихий, опрокидывал в рот виски. Эллен не могла разобрать, что говорят люди вокруг, но не могла и закрыть глаза тоже. Когда она смыкала трепещущие веки, ей каждый раз виделось скачущее пламя. Она ощущала запах керосина и слышала высокий нечеловеческий крик.

Щедрый стакан виски смягчил остроту переживаний, и теперь единственное, что она старалась удерживать в фокусе, был Саймон. Он был такой красивый, смелый и замечательный. Звук его спокойного голоса, объясняющего что-то, был связующей ниточкой, скрепляющей лоскутное одеяло этого безумного фрагментарного мира.

Она впала в забытье, обратившись к спасительному образу Саймона, точно к талисману, чтобы отринуть от себя страшное пламя.

Убывающая луна наполняла долину серебристо-ярким светом. В самом начале аллеи на спуске к Кент-Хаусу Саймон заглушил мотор и, выписывая плавные кривые, накатом подъехал к дому. Он припарковал мотоцикл под кленом и, повесив шлем на рукоятку, достал из кармана расческу, купленную на заправочной станции. Пробежал по мокрым волосам, гладко зачесывая назад. Он бы проклял себя, если б позволил себе сделать брачное предложение женщине его мечты с волосами, спрессованными под шлемом.

Саймон обогнул лужайку вокруг Кент-Хауса, проводя разведку. Гостиная была освещена. Это со всей очевидностью указывало, что Лайонел с Мюриэл еще бодрствуют. Саймон слышал их голоса, плывущие из французских дверей. Он остановился, стараясь держаться за пределами островка света, падавшего из комнаты.

В воздухе висела плотная завеса едкого тумана. Черт возьми, хорошо, что за последние дни было столько ливней, иначе бы выгорел весь склон холма. Старый дом Гаса сейчас превратился в почерневшие руины, но Саймон не грустил о потере. Этот дом был пропитан несчастьем. Огонь совершил обряд очищения. Зло исчезло, и наступила свобода.

Хотя он по-прежнему был обуреваем страхом и сомнениями, это были совсем другие ощущения. Теперь его поддерживала надежда, и любовь двигала его вперед.

Саймон подобрал несколько желудей и обошел дом, остановившись под окном спальни наверху. Он кинул в стекло первый желудь.

Один… два… три… Эллен не отвечала. Может, ей дали слишком много гленливита, и она впала в бесчувствие. Четыре… пять… шесть – и это будет последний раз. Если она сейчас не проснется, придется стиснуть зубы и шагать к парадной двери объясняться с Мюриэл.

Саймон закрыл на мгновение глаза, молча призывая Эллен откликнуться, и бросил последний желудь.