Колян. Дилогия (СИ) - Евгений Щепетнов

Основным источником соли являлись в допотопное время озёра Эльтон и Баскунчак, что в низовьях Волги. Теперь они находились на недосягаемом расстоянии от Роси, но кроме того — были под контролем Орды. Были два способа получить соль — торговать или пойти на то место, где её добывали, завоевать и добывать. Рось не могла себе позволить остаться без стратегического, жизненно необходимого продукта, поэтому задача эта была первостепенна. Казаки уже не могли запасать ни мясо, ни рыбу — не было соли на засолку, а скоро и посолить обед будет нечем.

Николай наметил перед собой три цели. Первой были поставки соли Ордой после успешных переговоров, второй — поиск источников соли в пределах 200–300 километров и создание там солеварни. Наконец, необходимо было совершить поход туда, где ближе всего находятся месторождения соли и нет Орды — за тысячу километров, в бывшую Белорусь. Но это сопряжено с большой опасностью — наверняка кто‑то уже сидит на этих солеварнях — зачем ему отдавать золотую жилу? Конечно, всегда существует возможность договориться и сотрудничать, но на каких условиях и пойдут ли на это местные — можно было только гадать.

В любом случае, начинать надо было с Орды. Переговоры должны были прояснить, могут ли они поставлять соль и за какую цену. Казаки хотели знать, чего хочет Орда взамен. Оружие? Но дать оружие предположительному врагу было бы верхом идиотизма. Металл? У Орды тоже есть свои города, в которых можно сколько угодно найти металла, арматуры и конструкций для изделий. Скот и шкуры? Возможно. Вот только по какой цене? Скоро он узнает всё. До встречи оставался день пути…

Глава 23. Колян знакомится с Ордой

Закон № 201

Изнасилование считается одним из наиболее тяжких преступлений. Покушение на половую неприкосновенность гражданина/гражданки Роси карается смертью и/или изгнанием из государства.

Вечер застал отряд из тридцати казаков у родника в тихом перелеске. Здесь когда‑то очень давно была деревенька. В советское время, когда деревни умирали, уступая места городам и городкам, люди ушли отсюда, бросив и эти берёзовые рощи, и журчащий ручей, вытекающий их многочисленных источников, с хрустальной, ледяной водой. Это место было излюбленным местом бивака для поисковых отрядов и охранных разъездов казаков. Особой спешки не было, так что ещё до того, как солнце полностью утонуло за тёмным, курчавившимся лесами горизонтом, казаки уже хлопотали вокруг трещавшего сырыми дровами костра. В поход никто поваров не брал, посуды с мисками и чайниками тоже не было, каждый взял с собой сухой паёк, достаточный для того, чтобы прокормить себя в течение нескольких дней. Николай не особо заботился о том, что он будет есть и пить — уже давно об этом думали его подчиненные, охранники–телохранители по очереди ухаживали за ним, считая это честью. Только теперь он понял, как это удобно и как много времени у обычного человека занимают такие бытовые проблемы, как приготовление обеда, штопка и стирка одежды и т. д. Человек быстро привыкает к хорошему, и уже кажется, что по другому и быть не может.

Он сидел полулёжа у костра, бросающего блики на лица парней и девчонок и думал: «Если бы не всё это оружие, лежащее у каждого в пределах досягаемости и развешанное на них как игрушки на ёлках, можно было бы подумать, что это отряд студентов на археологических раскопках со своим руководителем или же туристическая компания на привале». Он перевалился на спину и поднял глаза в звёздное небо, где яркими, мерцающими клубками светился Млечный путь. Ему пришло в голову, что раньше, в средние века его называли «Чумацкий шлях», что означало «дорога чумаков», возчиков, которые возили соль. Соль просыпалась по дороге, вот и образовался чумацкий шлях. Он усмехнулся — их целью как раз и являлась соль, так что мысли в тему.

Костёр уже догорал. Он пошёл к стреноженному коню и снял с него скатки с одеялами, потом направился к заранее выбранному месту под сосной, на ковре из сухих опавших иголок, расстелил одно одеяло, другое подложил под голову, растянулся, сморщившись от щёлкнувшего сустава коленки и закрыл глаза. Где‑то звенели ночные насекомые, ёлка прикрывала шатром от скорого утреннего дождя. Через несколько минут сон стал охватывать его тёплыми мягкими лапами и он заснул. Сквозь сон он почувствовал движение рядом с собой. Не открывая глаз и не подавая виду, что он уже проснулся, Николай медленно протянул руку в темноте за своим старым булатным ножом, найденным ещё в пещере Кудеяра, потянул обмотанную сыромятной кожей рукоятку. Длинное, узорчатое лезвие медленно выскользнуло из потёртых ножен.

Ррраз! Он рванулся в сторону и прижал подкравшегося к нему человека всем телом, замахнувшись ножом и остановив движение вниз только в последний момент у груди. Грудь была упругая. Сосок, сморщенный от ночного ветерка и от трения о его рубаху, вызывающе смотрел ему в лоб.

— Катька! Дура! А если бы я тебя убил?! Разве можно так подкрадываться в темноте, не прудупредив?! А? Охренела?

— Ну не убили же! — Катька бесстыдно потянулась длинным обнажённым телом, покрытым налётом ночной влаги, и заложила руки за голову, от чего её крепкие, как у манекена, груди, поднялись ещё выше. Николай почувствовал, как восстаёт его естество и бес усиленно толкает его не под одно ребро, а под все сразу. Он несколько секунд оторопело глядел на неё, а потом подмял её извивающееся, похотливое тело со смешанным чувством стыда и наслаждения.

Утром, в седле, ему казалось что все охранники знают, что они там вытворяли с Катькой, но, честно говоря, он не заметил ни осуждения, ни насмешек. Да и какие насмешки могут быть над их кумиром — как бы ещё и не сами послали Катьку к нему ночью. От них всего можно ожидать, молодёжь ещё та. Нравы стали после потопа гораздо проще и… не то чтобы распутнее, а как‑то ближе к природе. Хочешь с кем‑то быть — будь с ним. Завтра уже может и не удастся. Жизнь человека скоротечна в этом мире и почему бы и не пользоваться тем, что даёт судьба. Располагала к свободе нравов и нынешняя одежда, практически не скрывающая тело — в жарком тропическом климате глупо думать о том, как закутать все части тела. Да и сам жаркий климат, как давно было замечено, заставлял раньше созревать и мальчиков и девочек — не зря на Востоке и в Африке девочки раньше выходили замуж а мальчики женились.

Кроме того, действовало отсутствие религиозных запретов — Николай постарался убрать все религиозные догмы и запреты из светской жизни. Наоборот — чем больше было связей, чем больше в жизни людей секса, тем больше народа зачиналось и рождалось, что было хорошо и правильно для государства. Численность людей стремительно восстанавливалась, и за основу демографической политики он взял жизнь людей Востока и цыган. У цыган никогда не было проблем с рождаемостью и они не считали секс чем‑то постыдным, их выживаемость всегда была как у тараканов. Люди же Востока плодились и размножались так, что европейцам и не снилось. Так что, в конце концов, демографическая политика была приведена в действие, несмотря на протесты некоторых ортодоксальных граждан — в большей части, достаточно преклонного возраста.