Колдун и кристалл - Стивен Кинг

Впрочем, результат смогут увидеть и остальные. Настроение у Риа сразу улучшилось. Чуть ли не напевая, она упрятала хрустальный шар в тайник.

За мгновение до того, как провалиться в глубокий сон, Роланд услышал звякнувший в голове колокольчик. Возможно, он почувствовал, что ее рука выскользнула из его, возможно, сработала интуиция. Он мог бы игнорировать этот колокольчик. Наверное, так бы и произошло, если б не сказались годы подготовки. Сон сопротивлялся, но постепенно отступал. А тревога с каждым мгновением нарастала.

Он открыл глаза и посмотрел налево. Сюзан нет. Он сел, посмотрел направо, в сторону ручья. Никого. Однако он чувствовал, что она пошла туда, к ручью.

— Сюзан?

Никакого ответа. Он встал, посмотрел на штаны, и Корт, вот уж этого гостя он никак не ожидал, пробурчал у него в голове: нет времени, червяк.

Обнаженный, он вышел на берег и посмотрел вниз. Сюзан он увидел у воды, тоже в чем мать родила. Она расплела косу. Волосы золотым дождем падали до бедер. Прохладный воздух, поднимающийся от воды, шевелил кончики.

Она опустилась на колено, одна рука ушла под воду. Похоже, она что-то искала.

— Сюзан!

Никакого ответа. Страшная мысль осенила его: в нее вселился демон. Пока я спал, в нее вселился демон. Однако он в это не верил. Окажись в роще демон, он бы его почувствовал. Скорее всего они бы оба его почувствовали. И лошади тоже. Но с ней происходило нечто странное. Сюзан что-то нашарила на дне, вытащила из воды, поднесла к глазам. Камень. Она внимательно его оглядела, выбросила — буль. Вновь полезла под воду, намочила несколько прядей волос.

— Сюзан! Никакого ответа. Она достала со дна другой камень. Треугольный кусок белого кварца, похожий на наконечник дротика. Сюзан склонила голову налево, взяла в руку прядь волос, словно собралась их расчесать. Но в другой руке она держала не расческу, а камень с острой кромкой. На мгновение Роланд остолбенел, в полной уверенности, что сейчас она перережет себе горло, сокрушенная стыдом и чувством вины за содеянное. И потом не одну неделю его преследовала мысль: если б она собиралась перерезать себе горло, он бы не сумел ей помешать.

А потом оцепенение прошло, и он бросился вниз, не замечая острых камешков, впивающихся в ступни. Но прежде чем он добежал до Сюзан, она уже отрезала часть золотой пряди, что держала в руке.

Роланд схватил ее за запястье, оттянул в сторону. Теперь он ясно видел лицо девушки. С берега ему казалось, что оно спокойное, теперь на нем читалась пустота.

Когда он схватил Сюзан за руку, лицо перекосило, губы задрожали, словно она почувствовала боль, она словно попыталась возразить, но слова произнести не смогла, только одну букву: «Н-н-н-н-н-н…»

Несколько волосинок лежали на бедре, словно золотая проволока, большую часть унесло течением. Сюзан тащила руку, перехваченную Роландом, назад, к волосам, чтобы продолжить эту безумную стрижку. Они словно сошлись в поединке по армрестлингу. И Сюзан брала верх. Конечно, в обычной жизни Роланд был куда сильнее, но чары все переменили. Мало-помалу белый треугольник кварца приближался к волосам. А этот пугающий звук… н-н-н-н-н-н… продолжал рваться с губ.

— Сюзан! Прекрати! Проснись!

— Н-н-н-н-н…

Ее рука вибрировала от напряжения, мускулы стали твердыми, как камни. А расстояние между куском кварца и волосами, щекой, глазом сокращалось и сокращалось.

Не думая, что он делает — все наилучшие решения Роланд всегда принимал на подсознательном уровне, — он наклонился к Сюзан, кварц разом приблизился на четыре дюйма, приник губами к ушной раковине и громко цокнул языком.

Сюзан отпрянула, звук этот, должно быть, пронзил ее голову, как стрела. Веки задергались, рука ослабела. Он воспользовался моментом и вывернул ей запястье.

— Ой! О-о-о-й! Кварц выпал у нее из пальцев и плюхнулся в воду. Сюзан уставилась на Роланда, окончательно проснувшись, глаза наполнились слезами. Она терла запястье. Роланду показалось, что оно начало распухать.

— Мне же больно, Роланд! Зачем ты…

Она замолчала, огляделась. Не только ее лицо, но и все тело выражало недоумение. Она уже хотела прикрыться, но поняла, что они по-прежнему одни, и опустила руки. Оглянулась на следы, которые вели к воде с невысокого откоса.

— Как я сюда попала? — спросила она. — Ты принес меня после того, как я заснула? И почему ты причинил мне боль? О, Роланд, я же тебя люблю… почему ты причинил мне боль?

Он снял с бедра золотые волоски, показал Сюзан.

— Ты достала из воды камень с острой кромкой. Пыталась обрить им себя и не реагировала на слова. Просто счастье, что я не сломал тебе руку… надеюсь, что не сломал.

Роланд взял ее за кисть, осторожно покрутил, прислушиваясь, не трещат ли тонкие косточки.

Ничего не услышал, кисть легко вращалась в запястье. Сюзан все так же ничего не понимала. Он же поднес ее руку к губам и поцеловал холодную ладошку.

Роланд оставил Быстрого среди ив, чтобы проезжающий мимо не увидел могучего мерина.

— Постой еще немного. — Роланд похлопал его по шее. — Еще немного, дорогой.

Быстрый покивал, постукал копытом по земле, словно показывая, что готов стоять до скончания веков, если возникнет такая необходимость.

Из седельной сумки Роланд достал стальную посудину, которая, в зависимости от обстоятельств, служила сковородкой или кастрюлей. Уже двинулся к Сюзан, но вернулся. Он собирался ночевать на Спуске, чтобы в тишине многое обдумать, поэтому постель захватил с собой. Ослабив ремень, порылся в одеялах и достал маленькую металлическую коробочку. Открывалась она ключом, который Роланд носил на груди. В коробочке лежал квадратный серебряный медальон (с портретом матери внутри) и запасные патроны… не больше десятка. Он достал один, зажал его в кулаке и вернулся к Сюзан. Она встретила его испуганным взглядом.

— Я ничего не помню после того, как мы второй раз занимались любовью. Я посмотрела на небо, подумала, как мне хорошо, и заснула. Роланд, это ужасно?

— Мне кажется, что нет, но ты сейчас все увидишь сама.

Он набрал в посудину воды и поставил ее на землю. С тяжелым чувством Сюзан наклонилась над ней, расстелив волосы левой стороны по предплечью. Сразу нашла место, где отрезала прядь, вздохнула, скорее облегченно, чем печально.

— Замаскирую. Если заплести косу, никто ничего не заметит. В конце концов, это только волосы… всего лишь дань женскому тщеславию. Моя тетя не раз говорила мне об этом. Но, Роланд, почему? Почему я это сделала?