Три килограмма конфет (СИ) - "Нельма"

Всё это отрезвило меня быстрее, чем если бы вода вокруг нас вдруг превратилась в лёд. А остановить его не хватало решимости, и мысленно я проклинала собственную глупость, ведь который раз подряд инициатором всех самых необдуманных поступков между нами выступала именно я, словно специально подталкивая, подначивая его к тем действиям, которых сама же и пугалась.

Господи, ну как можно быть такой дурой!

— Там, кстати, какао остывает, — томно шепнул мне на ушко Иванов и прикусил мочку, сильно оттянув её в сторону.

— Какое какао? — мой голос звучал сипло и растерянно, а подушечки пальцев аккуратно прикасались к маленьким ранкам на его плечах, чтобы не надавить и не причинить боль. О чём он говорил, я вообще не понимала, пребывая в состоянии, мечущемся на стыке между эйфорией от поцелуев и транса от осознания того, к чему они должны были привести.

— Какао, которое стоит на столике в комнате и ради которого я вообще-то сюда пришёл. Потому что среди советов из интернета, знаешь ли, было ещё… — договорить ему я не позволила, прижав ладонь к его рту и обречённо застонав. И почему, черт побери, он так спокойно обо всём этот шутит, а меня просто разъедает изнутри от стыда?

— Ты можешь хоть на десять минут воздержаться от сарказма? — его язык быстро мазнул по моей ладони, вынуждая тут же отдёрнуть её и смутиться ещё сильнее. Хотя сильнее, казалось, уже некуда, и щёки невыносимо жгло от стремительно приливающих к ним одна за другой порций крови.

— Слово «воздержаться» звучит как издёвка, когда ты сидишь на мне голая, — ухмыльнулся Максим, и я зажмурилась и прижалась лбом к его плечу, чтобы спрятать лицо и не смотреть в глаза этому наглому подлецу. Его тело чуть подрагивало — видимо, он очень усердно сдерживал смех, — а ладонь легла мне на макушку и ласково погладила по голове, что вполне походило на маленькое извинение за то, что снова довёл меня. — Знаешь, я, пожалуй, пойду переоденусь во что-нибудь сухое. И когда я вернусь…

— Я уже буду пить какао.

— Главное, будь при этом одета.

***

— Такое чувство, будто у меня начинается клаустрофобия, — отметила я, растерянно оглядывая гостиную в собственной квартире, казавшуюся маленькой и тесной клеткой после огромных пространств и высоких потолков коттеджа Иванова.

Зато он явно чувствовал себя отлично и по-хозяйски уверенно передвигался по моей квартире, в отличие от первого раза, когда мы заезжали сюда новогодним вечером. Тогда он мялся на пороге, не решался пройти в комнату без моего предложения и всюду ходил за мной хвостиком, что-то рассеянно мурлыча, совсем как испуганный котёнок, впервые оказавшийся в новом доме. Ничего общего с тем наглым и самодовольным котярой, который теперь вальяжно развалился у нас на диване и с интересом оглядывался по сторонам, а ведь прошло всего лишь два дня.

Правда, вчерашний день я бы засчитывала лишь наполовину, потому что мы с утра и до вечера провели его в обнимку на диване, доедали последние остатки праздничного ужина (заказывал Максим явно с расчётом на целую футбольную команду, а не на двух подростков) и наслаждались самым традиционным для нас обоих занятием, начатым ещё в новогоднюю ночь: пересматривали все фильмы о Гарри Поттере.

— Странно, что не по себе именно мне, а не тебе, — я покосилась на него, так и замерев по центру комнаты и не зная, чем себя вообще занять. Да и зачем мы приехали сюда, у меня были лишь смутные представления: просто хотелось убедиться, что дома действительно всё нормально, именно так, как в моих лживых сообщениях родителям.

— Я просто больше привык к такой резкой смене обстановки. Раньше я часто после уроков тусил у Славы, и на ночёвку оставался, а у них квартира в сравнении с вашей — вообще клоповник. Но мне после своего дома это даже по-своему нравилось. А потом Слава резко погряз в надуманных любовных страданиях, и все наши встречи вне гимназии в последний месяц сводятся к тому, что он приезжает ко мне в гости и предлагает напиться.

— Не думала, что вы так часто выпиваете.

— Мы и не выпиваем, — скривился Иванов и, не выдержав, схватил меня за ладонь и потянул на себя, призывая присесть рядом с ним на диван. — У Евгения Валерьевича нюх лучше, чем у ищейки, а он категорически против нарушения режима. После Хэллоуина он меня следующие две тренировки так гонял, что мне сдохнуть хотелось, ещё и отчитал потом, хотя, казалось бы, ну на праздник-то можно. А вот Славе всё нипочём, и при этом на утро после пьянки он всегда выглядит так бодренько, что меня зависть берёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как ты думаешь, они с Ритой… разобрались? — спросила я, придвинувшись поближе и положив голову ему на плечо. Чем больше информации я узнавала о Чанухине, тем стремительней рассыпался его прежний образ в моих глазах: под слоем новенькой, блестящей декоративной штукатурки пастельного цвета проступала кроваво-красная кирпичная кладка, грубая, жёсткая и уже местами взятая плесенью.

Впрочем, судя по последним поступкам Марго, она тоже оказалась не такой невинной и безобидной, как мне всегда казалось. Возможно, они действительно идеально подходят друг другу?

— Я в этом уверен. Потому что за пару часов до отъезда твоих родителей мы говорили со Славой и разошлись со словами «Мне пора собираться к Рите, она меня ждёт», — приторным голоском и с картинным придыханием протянул Иванов, передразнивая своего друга.

— И ты мне ничего не сказал? — тут же возмутилась я, подпрыгнув на месте и ткнув его кулачком в плечо, чем вызывала только лёгкий смешок, потому что все мои даже по-настоящему сильные удары были ему что порхание крыльев бабочки по оголённой коже.

— Я как-то вообще про это забыл. Слишком насыщенно начались наши с тобой каникулы, — от его хитрого прищура, самодовольной ухмылки и заговорщического тона мне вмиг захотелось то ли снова мучительно покраснеть, то ли укусить его посильнее, чтобы перестал наконец делать намёки, на которые я совершенно не знала, как стоит реагировать. А Максим только обхватил руками мою талию и, прижавшись носом к изгибу шеи, прошептал: — И я не боюсь твоих колючек, мой маленький воинственный ёжик.

— Вот и зря! — для порядка буркнула я, улыбаясь и поглаживая его по голове, перебирая пальцами восхитительно приятные, плотные и шелковистые на ощупь волосы. За этими незамысловатыми движениями я могла бы, наверное, провести половину своей жизни, ощущая, как тепло и умиротворение расходятся вверх по рукам и постепенно заполняют собой всё моё тело. — Знаешь, я хочу тебе кое-что показать. Только обещай, что не будешь смеяться.

— Обещаю!

— И никаких дурацких шуточек!

— Ну Поооооль, — жалобно протянул он, но, подняв голову и встретившись со мной взглядом, грустно выдохнул и сдался: — Никаких дурацких шуточек!

Я утащила его к себе в комнату, немного смутившись в тот момент, когда пробежалась взглядом по сплошь заставленным всем подряд, от книг до безделушек, полкам и обилию разноцветных пятен, выглядевшему кричащие-ярким после подчёркнуто спокойной обстановки комнаты Иванова. Оставалось только порадоваться, что ему не довелось видеть мою спальню в нашей прошлой квартире, вызывавшую рвотный рефлекс всеми оттенками розового и заваленную горой мягких игрушек, потому что за неё мне стало бы особенно стыдно.

— Синие обои? — удивился он, с интересом разглядывая корешки валявшихся на столе книг, пока я доставала из шкафа небольшую коробку, под завязку набитую разными памятными вещицами.

— Они в цветочек. И синий цвет успокаивает.

«И когда я выбирала их, мне до сих пор было так плохо после потери брата, что я засыпала, только вдоволь наревевшись в подушку», — хотелось бы добавить мне, но не находилось достаточно сил, чтобы рискнуть и поделиться с ним подобным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А где же зайчики, котики и радужные пони?

— Как будто тебе у себя дома котиков не хватает, — я осеклась и испуганно посмотрела на него, слишком поздно сообразив, что именно ляпнула. Ведь, учитывая его напряжённые отношения с матерью, ему могло быть неприятно слышать подобные шуточки, несмотря на то, насколько нелепо и смешно звучали эти «котик» от неё и её мужа. — Максим, извини, я…