Властитель Вселенной - Шервуд Смит

Монтроз рассмеялся.

– Если подчиненные Нукиэля не разорили мои припасы, посмотрю, что удастся состряпать. Дайте мне только уложить его.

– Пошли, Локри, – дернула того за здоровую руку Марим.

– Что? – Связист опустил взгляд на ее смеющееся лицо. – Ты возвращаешься с нами?

– Все, что угодно, только не это место, – заявила она, передернув плечами. – Лучше попытаю счастья с чистюлями.

– Похоже, я тоже, – буркнул Локри.

– Это место для психов, – горячо продолжала Марим, – да и то, куда мы собираемся, может, еще хуже. Так что пока все, чего я хочу, – это залечь в твою койку, и пока этот гребаный линкор не затащит нас к себе, давай трахаться, пока из глаз пар не пойдет.

Локри хохотнул, и они ушли рука в руке.

Остальные не спеша потащились в кают-компанию, сопровождаемые обоими морпехами. Настроение было сродни измождению после боя – странной смеси эйфории и горечи. Ни у кого не было сил предлагать какой-нибудь план, и их конвоиры, похоже, понимали это, ведя себя скорее как два дополнительных пассажира.

– Я буду на мостике, – сказал Брендон Роже. Она кивнула, но напряглась, увидев, что Жаим не отстает от него.

– Минуту, – произнес Эренарх. Жаим кивнул и остался на месте.

– Это твое предложение – только не думай, что я не ценю его, – ты сделал под давлением Элоатри?

Жаим мотнул головой.

– Нет.

– Тогда... – Брендон поднял руки. – Почему?

Жаим помедлил с ответом, не зная еще, как много он может сказать – и скажет ли он вообще что-нибудь.

– Мне кажется, – прямо произнес Эренарх, – что везде, где я ни окажусь, погибают люди, и я не могу ничего поделать, чтобы это прекратилось.

– Это изменится, – возразил Жаим. – Ты изменишь это.

Брендон поднял взгляд, то ли беззвучно смеясь, то ли морщась от боли.

– Может, ты объяснишь мне, как это сделать, – только и сказал он.

Жаим улыбнулся, потом прошел на мостик, ощущая за спиной Брендона.

Вийя была на мостике одна. Она сидела в своем кресле, спокойная и непроницаемая, как всегда. Черный комбинезон скрадывал ее фигуру, черные как смоль волосы были собраны в длинный хвост.

Жаим молча сел за пульт связи, Брендон прислонился к переборке у самого люка, не сводя взгляда с капитана. Чего она ждет?

Вийя начала предстартовую проверку, когда Жаим удивленно фыркнул и набрал команду.

– Датчики говорят, снаружи кто-то есть, – сообщил он, выводя изображение на основной экран.

На траве у трапа стояла Элоатри, а рядом с ней – секретарь с терпеливым лицом. В руках оба держали по небольшому саквояжу.

– Капитан, – с улыбкой произнесла она, – не позволите подняться на борт?

Вийя включила микрофон.

– В чем проблема?

– Никаких проблем, – ответила Элоатри. – Просто нам по пути: и вам, и мне сейчас на Арес. Будет проще, если я воспользуюсь вашим судном.

Рука Вийи зависла над пультом. Она покосилась на Жаима.

– Я бы не стал сердить ее, – тихо сказал он.

– Да, – согласилась она и нажала на клавишу, открывая шлюз. Потом, глядя на Жаима с откровенной иронией, снова наклонилась к микрофону. – Жаим встретит вас и проводит по кораблю.

Жаим включил коммуникатор и настроил волну на ее пульт.

– Отведи ее к остальным, – сказала Вийя. – Я не хочу видеть ее на мостике. Аркад, ты идешь с ними.

Брендон поколебался.

– Нет, – сказал он наконец.

Жаим поднял взгляд. «Я был прав». Он оглянулся на Вийю, кивнул и молча вышел. Уже в коридоре он задержался и оглянулся.

Брендон выпрямился и прошел к пульту Вийи.

Вийя закрыла люки и запустила программу предстартового отсчета. Потом травянистый пятачок, освещенный дюзами «Телварны», ушел вниз, мелькнули верхушки деревьев, и корабль ушел в ночное небо.

Она не отрывалась от работы, но постоянно ощущала присутствие Брендона, ходившего по мостику от штурманского пульта к люку и обратно. Даже не глядя на него, она могла проследить его перемещения по спектру его эмоций. Ей и в более благоприятных условиях с трудом удавалось блокировать их, а сейчас она была близка к головокружению от усталости и готова сдаться – словно слабые оконные запоры под свирепым должарианским ветром.

Она посмотрела мимо него на экран. По мере того как корабль набирал скорость, звезды на нем становились все ярче, встречный поток воздуха шуршал по обшивке. Аркад сел наконец, так и не произнося ни слова. Она засекла линкор Нукиэля и повернула корабль к нему. Он заговорил.

– На Должаре женщин меньше, чем мужчин?

Для первого залпа это был довольно странный вопрос, и это заставило ее оглянуться на него. Поза его, интонации голоса были ей слишком знакомы, и она поспешно отвернулась, глядя обратно на монитор.

– Рождаются поровну, но от многих избавляются, – ответила она.

– Дефекты? Или просто недобор веса?

– Слабость. – Она рискнула открыть ответный огонь.

Брендон рассмеялся, и она ощутила на себе его взгляд – острый, узкий как лазерный луч, и такой же яркий. Ответное эхо донеслось до нее от сидевших в своей камере эйя: ...тот-кто-дарит-камень-огонъ угрожает Вийе?

Никакой угрозы. Она сложила эти слова в уме, но в глубине сознания, слишком быстро, чтобы они успели уловить ее, мелькнула мысль: никакой ощутимой угрозы.

– Это верно для материка, хотя на островных Матриархатах все по-другому, – произнесла она вслух, скрестив руки на груди. – Это жестокая планета. На заре нашей истории женщины часто поражались еще в детстве болезнью суставов.

Она снова покосилась на него. Поза Маркхема все еще была здесь, но это был не тот долговязый блондин с круглым лицом. Вместо этого склоненную чуть набок голову отличали скулы, обилие заживающих синяков и ссадин на лице, широко раскрытые голубые глаза, чуть вьющиеся, давно не стриженные темные волосы. Она ощущала внимание, с которым он слушал ее, и снова отвернулась.

– Если это разговор о местных особенностях, – сказала она, – мы к ним приспособились.

Брендон снова засмеялся. Легкое изменение, не больше, чем рябь на поверхности, мелькнуло на его эмоциональном фоне, но под этим таился бездонный омут. Она не хотела узнавать, что в этом омуте.

– Вы всегда обезоруживаете, прежде чем уничтожить? – отпарировал он.

– Не я начала этот разговор.

– Нападение – лучшая защита, – произнес он и тут же выстрелил в упор. – Почему вы избегали меня все эти последние недели?

Она с запозданием поняла, что его вступительный разговор на посторонние темы был не нападением, а жестом. Он знал, как не любят должарианцы недоговоренность.

– Долгие беседы с панархистами не входят в число моих предпочтений.

– Ради того, чтобы избегать меня, – продолжал он, – вы бросили людей из своей команды одних питаться, одних тренироваться и, наконец, одних зализывать раны. – Он махнул рукой в сторону кают-компании. Краем глаза она уловила это движение: длинные пальцы, блик на перстне.

«Он нас знает».

Она сполна оценила угрозу, таившуюся в его знании должарианской психологии.

– Вы избегали меня, рискуя потерять свою команду, – завершил он. – Я пытался понять, почему. – Он встал и снова заходил по мостику. – И единственный ответ, хоть как-то логично отвечающий на этот вопрос, заключается в том, что вы пытались заставить меня поверить в то, что это вы предали Маркхема, подстроив его смерть.

Он прощупал ту ложную мишень, которую она предлагала ему. Прямолинейная интерполяция эйя слегка запутала ее: она уловила упоминания «того-кто-дарит-камень-огонь» и «того-кто-носит-маску», как они раньше называли Маркхема.

– Но, разумеется, это был чисто благотворительный жест, – продолжал приветливый голос. – Дать мне занятие на те долгие часы, что мы провели в скачках. И, возможно, развлечься при этом самой, посмеиваясь издалека над моими попытками проникнуть в вашу систему.

– Это было забавно, – признала она.

Он взглянул на нее со странным выражением в голубых глазах. Попытка сбить прицел не удалась: это не он повторял Маркхема, он сам был для Маркхема образцом. Глубоко внутри ее цитадели горела боль. Время разбираться с путаницей еще придет. Не сейчас.

– Я никак не мог определить это, – сказал он, не прячась больше под вежливой маской. – Партнеры. Не любовники: партнеры. Каков он был с этой стороны, почему я не знал этого?

Она снова смогла дышать. Он все-таки не видел истины: щит работает. Ей ничего не грозит. Теперь она могла изучать его, выявлять первопричины его эмоций – хотя бы приблизительно. Эйя послали ей издалека: тот-кто-дарит-камень-огонь скорбит, созерцая «доверие».

Доверие: еще одна недоговоренность.

«Как глупы были мои предки, учившие нас, что эмоции есть проявление слабости, что все можно завоевать силой...»

– Кем он был для вас? – продолжал Аркад, останавливаясь наконец лицом к лицу с ней.