Далекие острова. Трилогия (СИ) - Олег Будилов

Солнце припекало во всю и в кают-компании стало невыносимо жарко. Мне не нравилось в грязном и запущенном помещении, поэтому я вышел на улицу, и уселся на ступенях лазарета в тени старого клена. Почти все деревья внутри укрепления спилили, но это почему-то осталось.

Я закурил сигару и полез в полевую сумку. Все дела сделаны, распоряжения отданы и мне оставалось только ждать. Чтобы убить время, я решил разобраться с вещами Бада. Сначала я прочитал коротенькую записку, которую он попросил передать сыну. Это было обычное письмо любящего отца. Я еще раз перебрал и аккуратно сложил в отдельный карман сумки: офицерскую книжку, два ордена, пять золотых монет, записку и револьвер, из которого предусмотрительно достал последний патрон. Когда вернусь в столицу, все кроме офицерской книжки, передам его сыну. Книжку придется сдать в адмиралтейство.

Время шло и напряжение нарастало. Отряд отправленный к реке не возвращался.

Я не находил себе места, поэтому снова и снова обходил посты.

Наблюдатели ничего необычного не замечали, в лесу было тихо, пели птицы, иногда перед воротами, словно из-под земли, появлялись мелкие юркие зверьки, они вставали на задние лапы и с интересом разглядывали людей. Часовые от души веселились при виде забавных обитателей леса.

Сразу после того, как закончилась погрузка, форт успели заминировать. Под здания заложили взрывчатку, а вдоль частокола навалили дрова и сухие ветки. Конечно невозможно уничтожить все, останутся разбросанные бревна, обгоревший частокол, остатки построек, но в лесу все это очень скоро затянется молодой зеленью. Несколько раз мне приходилось бывать на местах былых сражений, земля сглаживает шрамы, прячет старые фундаменты и через несколько лет уже нельзя с точностью сказать, чье укрепление здесь стояло и когда. Если варды высадятся и найдут остатки лагеря, мы всегда можем сказать, что колония была здесь еще до войны.

Лейтенант Хот, видя мою обеспокоенность, всячески старался угодить, но не понимал, как. Меня раздражала суета взводного и мое собственное нервное состояние. Я хорошо знал, что оно заразно. Вообще истерика старшего по званию всегда передавалась нижним чинам и плохо сказывалась на несении службы, поэтому я отправился на корабль. Возможно мне просто нужно было принять душ и выпить.

В кубрике было пусто, видимо Тар все еще сидел в кают-компании. Я быстро умылся, сменил белье и отправился искать капитана.

Хал оказался у себя в каюте. Он сидел за столом, и что-то писал. Капитан был без кителя, рубашка пропиталась потом, но не смотря на духоту, иллюминатор был закрыт.

— Добрый день, — сказал я, входя в каюту.

Хал угрюмо посмотрел на меня.

— Еще утро. Так что в очередной раз «доброе утро».

— Хочу выпить, — честно признался я, — не составите мне компанию?

— Составлю, — ответил капитан и пожаловался, — ужасно жарко.

— Так откройте окно.

— Не могу, — печально сказал он, — я весь мокрый, если открою иллюминатор, меня сразу продует.

Я ничего не ответил и только пожал плечами. У каждого свои странности.

Тар оказался в кают-компании. Он порядком нагрузился и теперь полулежал на диване и клевал носом.

— Шли бы Вы в каюту спать, — сказал Хал.

Тар открыл глаза, мотнул головой и попытался сесть ровно.

— Или ложитесь прямо здесь на диван, — продолжил я.

— Нет, — капитан поморщился, — все-таки здесь не надо. На корабле нужна дисциплина. Эй! — он подозвал стюарда, — отведи господина лейтенанта в каюту господина супер-лейтенанта.

— Слушаюсь, — рядовой отдал честь, помог Тару подняться и потащил его к выходу.

— Ну вот, — сказал я, — зря Вы отправили стюарда. Кто нам теперь нальет?

Хал прошел за стойку и загремел бокалами.

— Я и налью. Это мой корабль, могу делать все, что захочу.

Мы выпили, капитан налил еще, и мы опять выпили.

— Не можете найти себе места? — участливо спросил Хал.

— Да. Что-то не спокойно.

— Мне тоже. Кажется, «Великолепный» уже все закончил, стрельбы не слышно. Пора бы им уже появиться. Хотите еще? — спросил Хал поднимая бутылку.

— Нет. Спасибо! С меня достаточно.

Когда вернулся стюард, мы заказали кофе. Я сел на диван и закурил, а Хал решил немного поиграть на пианино. Нашу идиллию нарушил дежурный матрос. Он вошел в кают-компанию, козырнул и доложил, — господин капитан, появился катер с «Великолепного», идет к нам.

На крейсере помимо спасательных и десантных шлюпок, был паровой катер. Видимо речь шла именно о нем.

Хал прервался.

— Странно. Я ждал крейсер, а они отправили катер.

Он закрыл крышку пианино и встал.

— Вот что Бур, — сказал он, — я Вас прошу никуда не уходить. Катера с флагмана просто так не приходят. Возможно будут новые приказы.

— Ненавижу флагманские катера, — буркнул он, выходя из кают-компании.

После душа и коньяка я чувствовал себя заметно свежее. Стюард гремел посудой, а я развалился на диване и с удовольствием курил сигару. Хал появился через пол часа взъерошенный и красный.

— Выйди вон и закрой дверь, — сказал он стюарду прямо с порога, прошел к столу и сел.

Моряк выбежал из кают-компании.

— Что случилось? — встревоженно спросил я.

Вместо ответа, Хал протянул мне письмо.

На листке бумаги, четким каллиграфическим почерком Пуи, было написано следующее:

«Супер-лейтенанту Буру. Наша задача частично выполнена, вражеский корабль и город заговорщиков уничтожены, но главных сил противника в крепости не было. От пленных я узнал, что почти весь отряд выдвинулся в запасной лагерь, который находится в квадрате…. Я принял решение преследовать заговорщиков по суше, найти и уничтожить всех до единого. Приказываю, немедленно, собрать все имеющиеся силы и выступить в квадрат… для поддержки моей группы.

Внизу стояло число и подпись.

— Он рехнулся, — сказал я.

Теперь стала понятна причина моего нервного состояния. Наше возвращение домой откладывалось и

предстоящий поход не сулил ничего хорошего.

— Я правильно понимаю, что домой мы вернемся не скоро? — спросил Хал.

Он снял фуражку и вытер вспотевший лоб.

— А Вы как думаете? Пуи идет незнакомой дорогой через населенные дикарями земли, и приказывает мне сделать тоже самое.

— Я думаю, что это плохой план, — сказал капитан, — коньяка хотите?

— Хочу, но пить не буду, — я встал, — мне нужно, чтобы Вы выпустили всех арестованных и выдали мне патроны из своего арсенала.

— Конечно, — капитан поднялся, — я дам Вам все, что попросите.

Конечно я был очень зол на Пуи. То, что он затеял выглядело, как настоящее самоубийство. Я не понимал зачем нужно преследовать заговорщиков и добиваться их полного уничтожения. Во-первых, мы не знали численность их отряда, а во-вторых, пускаясь в путешествие по незнакомой территории, рисковали погубить собственную команду.

Когда первое раздражение прошло, мы с Халом развернули карту и подробно разобрали маршрут. Бросаться в лес сломя голову было глупо. Я решил дождаться Муки и его людей в форте, а потом уже выступать в поход.

— Возможно, среди них есть больные и раненные. Пусть сначала вернуться, а потом я подумаю, кого брать с собой.

Хал не возражал. Он передал посланникам Орса, что письмо получено и отряд скоро выступит и пошел проводить их в обратный путь, а я отправился в форт встречать Муки. Долго ждать не пришлось, видимо моряки торопились, как могли.

Лейтенант возмужал и окреп. Он привел с собой десяток егерей, которые выглядели, как банда разбойников. Форма была в плачевном состоянии, патронов почти не осталось, поэтому люди были с ног до головы обвешаны холодным оружием.

Защищать брод им не пришлось, поэтому раненых в отряде не было.

Я отвел лейтенанта в штаб.

— Рад видеть Вас живым и здоровым.

Из молодого восторженного мальчишки лейтенант превратился в угрюмого мужчину, усталого и недоверчивого. Он сел на скамейку и так же, как когда-то Тар, с подозрением уставился на меня.

— Господин супер-лейтенант, — сказал он, — я понимаю, что повел себя, как полный идиот, когда ушел вместе с адмиралом Толем. Я виноват. Тогда я не понимал, что предаю Вас и нарушаю присягу. Простите меня, если сможете.

— Хорошо, что Вы осознали свою ошибку.

— Мне все объяснил лейтенант Тар, единственный человек, который остался верен долгу. Я ему очень благодарен. Говорят, с ним все в порядке. Я думал, как ему помочь, но Вы меня опередили.

— Он сейчас на корабле, отдыхает.

— Слава Океану.

Муки провел пальцами перед собой, изображая волну. Молитвенный жест у него получился вполне естественно. Тем не менее сквозь расстегнутый френч, я увидел на груди лейтенанта не понятный языческий символ, но говорить ничего не стал. В данный момент вера моих подчиненных мало волновала меня.