Аламут - Владимир Бартол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бледный, но с сияющими глазами, ибн Тахир слушал его.
"И... что мне тогда делать?"
Хасан бросил на него резкий взгляд.
"Тогда... тогда поклонитесь Аллаху. Врата в ваш рай будут открыты для вас. Никто не сможет отнять его у вас в этот момент". Мягкие подушки уже разложены на коврах. Мириам ждет вас на них, окруженная ею и вашими слугами. Если вы упадете, то попадете прямо в ее объятия. Вы меня поняли?"
"Я понимаю, сайидуна".
Он поклонился и быстро поцеловал руку Хасана.
Хасан вздрогнул. Ибн Тахир был слишком занят собой, чтобы заметить это. Затем полководец открыл полку и достал оттуда уже знакомый ибн Тахиру сундук с золотом. Он открыл его и вытряхнул из него несколько крупинок на льняную ткань.
"По одному на каждый вечер. Они будут приближать вас к раю все ближе и ближе. Но не забудьте приберечь последний перед аудиенцией с великим визирем. Берегите их, ведь они - ключ, который откроет для вас врата в рай".
Он обнял его за плечи.
"А теперь прочь, сын мой".
Ошеломленный, бледный, гордый и странно тронутый, ибн Тахир покинул его. Хасан смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за занавесом. Тогда он схватился за сердце. Ему нужен был воздух. Он бросился на вершину башни, где сделал глубокий вдох.
"Время еще есть", - сказал он себе.
Хорошо бы умереть сейчас, подумал он. Всего лишь одно твердое решение - броситься за крепостные стены, и все будет кончено. Но Бог знает, где бы он очнулся после этого.
Накануне вечером, когда он узнал об убийстве Алкейни, он был невероятно близок к этому состоянию. Гранду потребовалось немало времени, чтобы привести его в чувство. Когда он пришел в себя, его первой мыслью было, что он умер и теперь находится в каком-то другом мире. Его охватил безумный страх. "Значит, есть что-то после смерти", - сказал он себе. Он почувствовал ужас перед всей своей жизнью. Он сознавал, что все делал так, словно после смерти его ждет великое ничто. Лишь голоса двух друзей вернули его к действительности.
Через мгновение он снова почувствовал себя уверенно. Хвала Аллаху, слабость прошла. Он опустился на высокий помост. Хусейн Алькейни, его правая рука, мертв, убит собственным сыном! Он безжалостно исполнит закон. Ибн Тахир должен был приступить к выполнению своей миссии. Он написал несколько слов в письме и запечатал его. Взял острый, похожий на шило кинжал, который выглядел как письменный прибор, и обмакнул его в яд. Он дал ему высохнуть. Затем он бросился на свою кровать и заснул сном мертвеца.
Даиш и другие командиры горячо обсуждали убийство в Хузестане. Как поступит Хасан? Будет ли он действительно соблюдать закон? Подпишет ли он смертный приговор собственному сыну?
"Ибн Саббах находится в трудном положении", - заметил Абдул Малик. "Хусейн Алькейни был его лучшим соратником, но убийца - его собственный сын".
"Закон превыше всего", - сказал Ибрагим.
"Продолжайте! Одна ворона не нападает на другую".
Грек рассмеялся. Ибрагим бросил на него злобный взгляд.
"На нем лежит немалая ответственность".
"Я знаю, дай Ибрагим. Но мне трудно представить отца, ведущего сына в блок".
"Хосейн - член братства исмаилитов".
"Это правда, - прокомментировал Абу Сорака. "Он написал закон, а теперь сам в него попал".
"Нам легко говорить", - сказал Манучехр. "Но он стоит перед моментом, когда ему придется вынести приговор своему сыну".
"Легче произносить их над сыновьями других людей", - пробормотал грек.
"Легко вершить правосудие над другими", - добавил Абу Сорака.
"Я бы не хотел оказаться в шкуре командира", - сказал Абдул Малик. "Алькейни был для него больше, чем сын. Он обязан ему половиной своего успеха".
"Отцы не всегда отвечают за поступки своих сыновей, - говорит Ибрагим.
Но если он осудит своего сына, люди скажут: "Какой жестокий отец!". У него есть возможность изменить закон, но он ею не воспользовался".
Так говорил Абу Сорака.
Грек добавил: "Незнакомые люди будут смеяться над ним. Идиот! скажут они. Неужели он действительно не может найти способ обойти закон?"
Ибрагим откланялся. "Верующие взбунтуются, если закон не будет выполняться в точности. Цель каждого закона - быть универсальным".
"Правда, наш командир попал в жестокие тиски, - предположил грек. "Он потерял своего самого верного щитоносца в самый критический момент. Кто теперь будет собирать для него налоги в Хузестане? Кто будет устраивать засады и грабить караваны неверных? Вполне возможно, что у него не останется иного выхода, кроме как применить всю меру закона".
Юсуф и Сулейман вернулись с утренних маневров с послушниками. Солнце неумолимо палило на двор. Они лениво и безучастно лежали на своих постелях, грызли сушеные фрукты и время от времени перебрасывались парой слов.
Страсти, пробудившиеся в них, но уже не удовлетворенные, совершенно искалечили их. Их головы отяжелели, глаза запали и набухли кровью.
Внезапно к ним ворвался Наим.
"Ибн Тахир был у Сайидуны. Он собирается в путешествие".
Эта новость была подобна взрыву.
"Куда?"
"Кто тебе это сказал?"
"Я увидел его, когда он выходил из башни. Он даже не заметил меня. Казалось, что у него что-то случилось с головой. Он выглядел потерянным и улыбался сам себе. Затем он приказал солдату оседлать для него лошадь".
"Он попадет в рай?"
Сулейман спрыгнул с кровати.
"Пойдем к нему, Юсуф!"
Тем временем ибн Тахир очистил все свое имущество. Он уничтожил восковой слепок укуса Мириам. Свои стихи он завернул в конверт. Когда пришел Джафар, он отдал их ему.
"Сохраните этот конверт для меня, пока я не вернусь. Если я не вернусь в течение месяца, отдайте его Сайидуне".
Джафар обещал
