Там, за рекою, — Аргентина - Иржи Ганзелка

Мы прошли путаницей извилистых тропочек, перевалили через вершину горы и оказались на противоположном склоне. Скользкая глина сменилась плоскими глыбами камней, а затем метровой полоской мокрого бетона на дне «колодца» между двумя слепыми стенами доходного дома. Пустые бочки и ящики с бумажными отбросами заставили нас боком пролезть сквозь эту щель. Наконец темный, такой же узкий проход, ворота — и мы снова очутились в Рио-де-Жанейро.

Потайной выход из мира нищеты в город неоновых огней, мрамора и рекламных улыбок без сердца. Потайной выход, замаскированный вывеской «Ресторан Гарото да Рибейра», на Руа-ду-Лаврадиу, дом номер 113.

Адрес, о котором умалчивают все бедекеры, все туристские путеводители; дом, возле которого никогда не остановится автобус с любопытными туристами.

Вот что написал Губерт Герринг в своей книге «Хорошие соседи» («Good Neighbours»):

«Мой друг заснял несколько жестяных хибарок на одном из морру в Рио-де-Жанейро. Полисмен любезно отвел его в полицию, где его пленке пришел конец. Бразилия требует от иностранцев, чтобы они вели себя благовоспитанно и фотографировали Сахарную Голову и прекрасных сеньорит на Копакабане, но не снимали бразильский голод, сифилис, цингу и рахит…»

У Губерта Герринга, путешествовавшего по Бразилии с паспортом гражданина Соединенных Штатов Америки, явно не было оснований преувеличивать. Он был прав. Полисмены в Рио-де-Жанейро сердятся, когда в дом № 113 по улице Лаврадиу заходят иностранцы, да еще с фотоаппаратами.

РИО НА КОЛЕСАХ

Совсем еще недавно авениду Риу-Бранку украшали густые ряды деревьев. А набережная Фламеяго просто кичилась своей двойной аллеей, устланной широким ковром зелени.

Ныне этот ковер сузился до одного метра газончика под рядком деревьев, но пройдет немного времени, и лесорубы проложат автомобилям дорогу и по этим жалким остаткам былой гордости Рио-де-Жанейро.

Да ведь где уж дорожной полиции уразуметь, почему жалуются любители зелени, видя, как на их глазах гибнут аллеи королевских пальм. Полиция должна обеспечить свободный проезд тысячам машин, которые каждый божий день носятся между центром города и Копакабаной по семнадцатикилометровой длине забитой транспортом авениды. Поэтому она разрезала авениду Бейра-Мар на четыре пояса с движением в одном направлении и развесила над ней броские знаки:

«Velocidade minima 60 km».

«Минимальная скорость 60 км».

Шестьдесят километров в час — и это в сердце второго по величине города Южной Америки! Законом здесь не карается и скорость в два раза большая. Но стоит только водителю замедлить ход и проехать со скоростью ниже установленной нормы, как на другой день федеральная полиция преподнесет ему сюрприз в виде официальной повестки: «Вы подвергаетесь штрафу за медленную езду…»

Этот закон распространяется на весь автотранспорт без исключения. Если вы сядете на Риу-Бранку в огромный омнибус Twin Goach, вам придется убедиться не только в исполнительности его водителя, но и в том, насколько крепки ваши собственные нервы. Шестиколесный великан с дизель-мотором, расположенным сзади, берет старт с быстротой сильной легковой машины. В начале пути его задерживает поток автомобилей, останавливаемый сигналами автоматических светофоров. Но едва вырвавшись на простор авениды Бейра-Мар, он уже через несколько секунд мчится со скоростью 80 километров в час. В вечерние часы водитель полностью загруженного автобуса позволяет себе сотню в час. Днем он проходит весь свой путь, включая остановки, примерно за четверть часа. В ночную смену он проезжает свои 15 километров до устья авениды Риу-Бранку за двадцать минут, то есть со средней скоростью 75 километров в час.

Большинство остановок автобус пролетает, не замедляя хода. За окнами с одной стороны проносится карусель домов, с другой — море сквозь частую решетку деревьев и фонарных столбов. На Прайа-Ботафого автобус ныряет под зеленые своды ветвей; на Моуриску он несколько секунд сердито ворчит и фыркает перед красным глазком светофора, а затем стремительно влетает в тоннель. Пять рядов лампочек проносятся на бешеной скорости над головами пассажиров, прорезая массив скалы, которая стеной встала между обеими частями города. Синеватый дымок перегоревшего масла, просачиваясь через вентиляторы, на минуту заполняет омнибус, и вот уже машина вырывается из тоннеля, начиная последний круг своей гонки за секундами расписания.

Если вам нужно выходить, нажмите кнопку электрического звонка: они есть над каждым окном. А потом хватайтесь за что попало, чтобы не свалиться с мягкого сиденья. Этим и объясняется тот факт, почему кондуктор не берет ни одного пассажира, если все «сидячие» места заняты. При резких разгонах и резких остановках пассажиру без акробатических данных не устоять на ногах.

Весь маршрут стоит 2 крузейро; он разделен на тарифные участки, и стоимость билета зависит от того, сколько участков вы проехали. Но кондукторы в этих автобусах билетов не продают. Их исконный труд заменен здесь разменом денег.

Всю свою кассу кондукторы держат в карманах и в левой руке, веером зажав между пальцами несколько кредитных билетов. По требованию пассажира они разменивают ему крупные деньги, выдают каждому пластмассовый номерок, и больше клиент их не интересует.

Во время движения автобуса на небольшом счетчике, установленном над шофером, последовательно отмечается стоимость проезда. Прежде чем выйти, пассажир должен пройти мимо водителя, у которого под рукой приделан стеклянный ящичек с опрокидывающимся дном. Пассажир отдает шоферу номерок и в соответствии с показанием счетчика бросает деньги в ящичек. Шофер бегло проверяет сумму и, нажав рычажок, пересыпает монеты в кассу сбора.

Водители этих громадных автобусов — лучшие из лучших, подлинные мастера руля — в большинстве своем либо негры, либо мулаты. Поначалу как-то не замечаешь, что никто из них не носит спецформы. Но вот на одной остановке в автобус входит пожилой, с большим вкусом одетый мужчина. Шофер, не говоря ни слова, встает; вошедший снимает шляпу, садится на водительское место, нажимает педаль — и автобус идет дальше. Оказывается, это сменщик.

Обычный костюм сближает шофера с пассажирами. Шофер уже не только мастер своего дела, которому пассажиры вверили свою жизнь. Он — один из них, с той лишь разницей, что его место за рулем.

Особой главы заслуживает в Рио-де-Жанейро бонди — уличная электрическая дорога. Такое старопражское название этого вида транспорта больше подходит данному средству сообщения, чем короткое «трамвай». Те расхлябанные колымаги, которые бренчат на задворках Рио-де-Жанейро, кажутся экспонатами из музея древностей, по недосмотру опять попавшими на рельсы. Иногда трудно разобрать, кто делает больше шума — само бонди или его пассажиры. За 20 сентаво бонди может покатать вас по Рио-де-Жанейро, если у вас хватает времени и терпения, если ваши барабанные перепонки достаточно крепки и если вы владеете всеми видами обезьяньих ухваток. Дело в том, что трамвай в Рио-де-Жанейро имеет одну особенность: чаще всего в нем приходится ездить не стоя или, например, сидя, а на весу. Он со всех сторон открыт, как старинные летние прицепы пражского трамвая. Скамьи для сиденья расположены поперек вагона, по всей его ширине. Но при описании бонди нельзя упускать самого главного: двух расположенных друг над другом ступенек, протянувшихся по всей длине вагона с обеих его сторон. Некогда они были предназначены для кондуктора, которому невозможно проходить по вагону, собирая плату за проезд. Теперь же они постоянно обвешаны гроздьями пассажиров, уцепившихся за ручки скамеек. Если бы трамвайные кондукторы Рио-де-Жанейро не были профессионалами и если бы за свои ежедневные гимнастические упражнения они не получали жалованья, им бы следовало присудить на олимпиаде золотую медаль.