Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

В руке у того, к кому он обращался, была ручка-шприц для диабетиков, которая до этого была наполнена соответствующей дозой физраствора.

— Ну, что ж, повторим всё еще раз... господин преемник, — усмехнулся Скворцов.

— В аэропорту выпиваю чай. На борту от напитков и еды отказываюсь. Примерно через сорок минут после взлета иду в туалет. Там жду. Колю себя в любом случае ровно через час после взлета. Использованный шприц помещаю в конверт и выкидываю в мусор. Сразу выхожу. Говорю людям «меня отравили, я умираю», ложусь на пол. Через несколько минут сознание начинает плыть. Кричу как можно громче.

— Да. Не бойтесь. Очнетесь уже в спецпалате омской клиники. Там с вами будут работать наши врачи и медсестры. Начальство вплоть до областного министра здравоохранения и губернатора проинструктировано.

— Понял... — с готовностью кивнул «преемник», хотя на лице был небольшой испуг.

— Еще раз: не волнуйтесь. Президентское кресло требует жертв... Ладно, ладно, жертв не будет... — добродушно оскалился Скворцов.

— Главное — чтобы руки у вас не тряслись, — наставительно произнес Турчин. — Чтобы укол был точным. Чтобы нужная доза вошла в организм. Коктейль, в целом, повторяю, безвреден. Хотя, конечно, условно безвреден — ибо всё же вводит в кому на несколько часов и провоцирует определенные обратимые нарушения. Но, в любом случае, тест на аллергию вы прошли нормально, почки и печень работают без проблем, все показатели в норме. Дозы тщательно рассчитаны. Это, собственно, усыпляющее, а также препараты, которые на несколько дней вызовут дозированный сбой метаболизма и дадут присутствие в организме ряда косвенных признаков отравления ядом, доступных для выявления и формального документирования. Так что когда при разборках за бугром примутся вопить об отравлении «Новичком», а наше государство будет напрочь это отрицать и указывать на нарушение обмена веществ, то правы будут обе стороны.

— Да-да, я понял. Всё сделаю, как надо.

— Отлично. Ваш рейс через... — Скворцов посмотрел на часы, — три с половиной часа. А мы с Глебом Михайловичем с вами пока прощаемся. Полетим до Омска заранее на джете, там в больнице вас встретим. Все эти дни будем держать ситуацию под контролем. В Берлине также разместим, как полагается, и в первые дни будем отслеживать. Удачи! Это самолет вашей судьбы — он вознесет вас на новую высоту!

Они обменялись рукопожатиями, и Скворцов с Турчиным вышли из гостиничного номера в холл, где дежурили прикрепленные к «преемнику» сотрудники ФСО в штатском. Не удостоив вытянувшихся по стойке «смирно» бойцов даже взгляда, высшие офицеры КОКСа направились к выходу.

Углич, 20 августа 2020 года

Поминки по Маше проходили на летней веранде одного из городских кафе на берегу.

— Серег, и что, ничего нельзя сделать? Ведь есть же статья о доведении до самоубийства! — сказал Рокотов сидевшему рядом с ним двоюродному брату — «куму» колонии, где они оба служили.

— Даже если речь идет об обычных людях, эта статья работает очень редко, да и наказания по ней, если дело доходит до обвинительного приговора, символические, — возразил Сергей. — А тут... Ну, кого ты обвинишь?

— Главврач ее травила, старшая сестра постоянно при пациентах и коллегах унижала и стыдила... Это мне уже потом рассказали, ее сослуживицы по работе. А всё это дерьмо пошло сверху, с подачи министра здравоохранения области. И этот, депутат Вакарчук, черт бы его побрал, через СМИ постоянно учил жить.

— Ты серьезно? Это никак не доказать, поверь моему опыту. Скажут — перенервничала. Изменение сознания из-за беременности. Ее, кстати, перевели от ковидников, когда положительный тест получила?

— Она сообщила мне об этом за два дня до смерти, в пятницу вечером, больше никому. Самостоятельный тест, и подтвердилось при вскрытии. В субботу и воскресенье не работала. Конечно, перевели бы, но на работу она должна была выйти в начале недели. Настолько не хотела выходить, что решила уйти из этого мира... — «вертухай» выругался многоэтажным матом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ох, сволочи... Сволочи... — «кум» налил себе еще водки и отхлебнул. — Козлы. Я что, думаешь, их уважаю? Гниды они и есть гниды. Жаль Машку твою, хорошая жена тебе была. И зачем она так?

— Видно, довели... Я и не думал, что так серьезно всё. Или это она так близко к сердцу приняла?.. Многим толстокожим бабам по барабану было бы тявканье начальства, если, конечно, это не влечет каких-нибудь реальных последствий для работы и зарплаты. А она очень тихая и незлобивая была, ранимая очень...

— Отпевание было?

— Нет, ее духовник отказался. Пообещал только просить о милости божьей к ней. Ну, ясно же. Самоубийца. А убийцы, пусть и косвенные, ходят в церковь, молятся, крестятся. Говорят, Вакарчук вот этот очень набожный... А ... толку?

— Ты прав, брательник, — сказал Сергей. — Чтоб им всем в аду гореть!

— За это выпью!

Они помолчали. Уже не совсем ясным взором Кирилл охватил расположившихся за сдвинутыми столами гостей. Рядом сидели родители. Его и ее... Народу было не так много. В основном близкие родственники. А из больницы никто не пришел — мол, коронавирус, нельзя заражать друг друга.

Прапорщик долго смотрел на свинцовые воды Волги, в которых отражалось серое хмурое небо. Погода под стать моменту... И жена, и будущий ребенок пали жертвой бездушной машины господского гнета.

— Слушай... Серег... — заплетающимся уже языком пробормотал Кирилл. — Так мы, получается, никто перед ними? Даже мы? Люди в погонах?

— Угу. Мы просто их верные цепные псы. Кто им неугоден — того к нам. А мы тут неугодных этих... контролируем. И ты, и я. Но решают всё они — не мы. Мы только исполняем. Да, они все гниды конченые, я это открыто говорю, там иных и водится. Но это — система, и мы — ее винтики. Другого мира нет. Приспосабливайся, выгрызай свое место под солнцем — и будет тебе счастье... — «кум» осекся... — Ну, я имею в виду общее правило нашей жизни. Понятно, что от бед и трагедий никто не застрахован, я еще раз тебе искренне соболезную. Но держись, жизнь продолжается. Ты молод, здоров, есть перспективы на офицера пойти. Набирай стаж. Ранняя пенсия. У тебя всё нормально получается. А они получат свое. Многие ихние у нас поселяются, я же смотрю их дела, приговоры... Сегодня ты господин, а завтра пыль лагерная... И такое бывает, хоть и не массово... Ладно, давай еще. Земля пухом...

— Угу... — Кирилл поднял и осушил очередную стопку.

Они еще раз помолчали.

— Отрава, отрава... Кругом отрава. Вот Машка моя отравилась насмерть. Утром Увалова траванули в Сибири. Похоже, тоже ласты склеил.

— Да нет, вроде не сообщали о смерти... — Сергей вытащил смартфон и стал смотреть новости. — Нет. В твиттере нет ничего. Госпитализировали в Омске.

— Что вообще происходит со страной?

— Да ничего особенного. За власть грызутся. Все друг друга травят по мере сил и возможностей. В прямом и переносном смысле. Это жизнь. Не бери в голову. Мы, служивые, люди маленькие. От нас ничего не зависит. Тюрьмы будут стоять всегда, при любой власти мы будем нужны.

— Ты прав, брат... — Кирилл выпил еще одну стопку.

Минск, 20 августа 2020 года

Республика переживала тревожные дни. Но это была не та тревога, которую испытывали украинцы в начале рокового четырнадцатого года, видя, что действующая власть играет в поддавки с теми, кто «по договорняку» олицетворяет перезагрузку этой же власти. И готовит государство к очередной злокачественной мутации, чтобы оно соответствовало тем задачам, которые предписаны глобальными силами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Здесь было всё совсем по-другому. Здесь власть ничего общего с теми, кто вышел ее «свергать», не имела. Даже если в предшествующие годы и пыталась наладить некоторое подобие мирного диалога с теми, кто ориентировался на западные ценности. Но, как говорится, не в коня корм оказался.