Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

Как политик, как специалист по истории, Лукашенко всё это прекрасно помнил. Он видел ролик, как того же Николае Чаушеску, когда он пытался выступить перед народом, «облаяли» из толпы. И митинг, первоначально организованный в его поддержку, стал элементом спецоперации по шельмованию и свержению президента. Тут тоже, очевидно, применяются элементы и польского, и румынского, и чешского, и югославского, и украинского сценариев. Бархатных и не очень. Комбинация всего того, что вошло в арсенал западных спецслужб за все эти десятилетия. Змагары его уже успели глумливо окрестить «Лукашеску» — со всей очевидностью, намекая на тот самый неизбежный исход. Как известно, румынского лидера и его жену расстреляли сразу же после «суда» с заранее вынесенным приговором.

Но здесь всё же не Румыния. Опыт противодействия враждебным атакам накоплен — главное, чтобы у самой власти была воля сопротивляться агрессии. И очень многие люди знают уже, к чему привели эти разрушительные «преобразования». И могут сравнивать. Хотя, конечно, наиболее нахрапистые и крикливые всегда будут делать видимую «картинку». Большинство всё же за нынешний курс — и за него персонально. Просто оно молчит. Оно само по себе не организовано — зачем, если есть их государство? Главное, чтобы госструктуры продолжали бесперебойно выполнять функции, не поддались давлению, не оказались заражены предательством...

— ...Вы говорите о несправедливых выборах и хотите провести справедливые.

— Да-а-а! — заорала часть толпы.

— Отвечаю вам на этот вопрос. Мы провели выборы. Пока вы меня не убьете, других выборов не будет...

В последние дни силовики сумели профессионально защитить правопорядок на улицах белорусских городов. Много бойцов пострадало. Число жертв со стороны протестующих, что поистине чудо в этих обстоятельствах, исчисляется единицами — да и то, если посмотреть внимательно каждый отдельный случай...

Но законное, легитимное насилие со стороны правоохранителей становится сейчас в глазах непримиримой оппозиции поводом для того, чтобы осудить власть и облить ее грязью, деморализовать тех, кто ее защищает и поддерживает. Так, как предписано западными центрами управления событиями.

Миф о якобы имевших место бесчинствах в отношении задержанных протестующих прочно вбили в головы людей, в том числе и работающих здесь, на Минском заводе колесных тягачей. Под влиянием тех, кто неустанно прилагал соответствующие усилия, как извне, так и изнутри, у коллектива сформировалось соответствующее представление. Стали возмущаться — как же так, мол, с людьми поступать.

Они еще не видели и не чувствовали, как поступают во всех соседних странах с их братьями по классу. Их там вообще за людей не считают. И такого в принципе представить себе нельзя, чтобы глава государства выступал перед рабочими, а те его фактически хаяли и оскорбляли. И где, спрашивается, демократия, а где диктатура?

— ...Третий вопрос. Я понимаю, многие напряжены якобы той ситуацией, которая сложилась на улицах, — что там было насилие, и так далее, и тому подобное. Непопулярный вопрос, но он звучит. Отвечаю вам и на этот вопрос. Первое. По-крупняку. Нужен был повод для того, чтобы вы кричали «уходи». Хороший повод.

— А зачем было создавать этот повод? — заорали из толпы.

— Вы знаете, что я поручил разобраться с каждым фактом. Не без того, как говорил министр, что кто-то попал под эту раздачу. Но, что удивительно, из тех двух с половиной или трех тысяч все прогуливались. Нет-нет, там не было ни одного, кто выходил против омоновцев и милиции. Ни одного не было. Все просто прогуливались. Теперь про то, что кто-то кого-то избил. Совершенно верно. Но большинство, после того, как разобрались, их было на Окрестина две с половиной или две тысячи. Чтоб вы знали. И на Окрестина — непопулярно, но скажу — получили те, кто там же, на Окрестина, бросался на ментов.

Часть толпы возмущенно завыла.

— Спасибо. Вы знаете...

Крикливое меньшинство начало выкрикивать «позор».

Прямо тут невооруженным взглядом видно, как выделяются отлично организованные «ядра», клакеры — они заряжают толпу, а та послушно повторяет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасибо, спасибо. Я вижу, вот группа тут эта вот левая, немножко... Я вижу вас, не волнуйтесь.

— И что?

— Я услышал и ответил на ваш вопрос, так чего вы его поднимаете снова? Если вы рабочие? Но вы же не запятнаете честь рабочего человека? Я вас услышал. Я ответил на него. Если вы хотите, чтобы я еще раз ответил и вы покричали, я могу это сделать. Поэтому успокойтесь. Если у кого-то есть дети, возьмите голову в руки и поймите, что никогда военный человек вам не простит, когда вы его бьете в спину на автомобиле. Я просил до этих событий: не провоцируйте их. Потому что если они разойдутся, очень жарко будет не только вам, но и мне. Я не смогу удержать обстановку. Не смогу! Они будут защищать свои семьи, на которых сегодня идет давление через социальные сети. Они не смогут удержать. Поэтому успокойтесь...

Нет, тут нельзя показать слабость, нельзя оправдываться. Да и не в чем. Все эти десятилетия он работал на своем высоком посту, искренне стремясь к благу для всех людей. И вот для этих тоже, для тех, кого никогда тут, в Беларуси, не рассматривали как топливо для «лучших», для «избранных», для вельмож и олигархов. Даже если сами люди этого и не ценят. Ну, свергнут его — и что вскоре останется от этих заводов? Что будет с этими рабочими? Станут в Польшу ездить на подсобные работы? Но там украинцев много, конкуренция. Ведь не думают о последствиях, мечтая стать хлопами у панов западных и доморощенных. Главное сейчас — «уходи».

Конечно, не обо всех можно сказать так. Но факт налицо — есть профессиональные организаторы и есть те, кто попал под их влияние.

— ...И последнее. Потом покричите. Первое. Что касается этого завода. Что не хватает? Что не хватает? Вы — субъекты экономической деятельности. Экономики. Вы — или часть вас — в политическую плоскость перешли. Но запомните — там, в политике, куда вы ринулись, не понимая, — другие законы. Другие законы — чтобы потом не было больно. Ни мне, ни вам, ни народу, когда мы потеряем государство... Второе в этой части. Если кто-то не хочет работать и хочет уйти — никто никого не будет гнобить, никто не будет никого давить. Пожалуйста — с завтрашнего дня или с сегодняшнего ворота открыты. Извините за мою непопулярную эту фразу. Но время такое, когда надо говорить честно. Спасибо, я сказал всё, можете кричать «уходи».

Углич, 18 августа 2020 года

— Ваня, а что ты думаешь о том, что происходит у нас? Всё это ужесточение — ну, понятно, ты объяснил на днях. Фашизм. Правящий класс по-другому не может. А что ждет Россию? Ну, кто после Путина будет? Ясно же, что он не вечен. Хотя обеспечил себе пожизненное президентство, — поинтересовался Дашкевич. — А кто потом?

— Как говорится, после Путина будет Путин, — сказал Смирнов. — Будет такой же образ сильного диктатора, олицетворяющего единый центр публичной власти. Не такой, как Медведев, конечно же. Тем более его уже отодвинули. Будет... — Иван немного помедлил. — Будет Увалов.

— Не понял, — сказал Игнатенко. — Как Увалов? Это же враг Путина и всей системы. Получается, будет революция?

— То, что он против системы, — это спектакль. И да. Будет революция. Но это тоже будет спектакль. Псевдореволюция. Инсценировка. Пусть и с кровью.

— Ничего не понятно. Я ему верю, ну, не безоговорочно, конечно, но вижу, что он делает то, на что другие не решаются, — произнес Денис.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что, например? — уточнил Смирнов.

— Разоблачение коррупции, роскоши высших чиновников... — начал Дашкевич.

— А ничего, что большую часть того, про что Увалов вещает, за несколько лет до этого озвучивали и коммунисты, и гражданские активисты, но без толку? — сказал Иван.

— Ну, значит, Увалов может это продвинуть, а они нет, и пусть хотя бы так, это же эффективно, — неуверенно произнес Денис.