Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

И то, что при нем Ивана пытали током, а тот так ничего и не сказал, произвело на подполковника сильное впечатление. Ведь Смирнов знал, что Жаров — «крыса», он мог сразу сказать об этом, и тогда его прекратили бы мучить. Но он не сказал. Да, наверное, его самого тоже убрали бы, но хотя бы пытка прекратилась. Нет, надо отдать ему должное. Это говорит о том, что Иван настоящий коммунист, готовый реально страдать за свою идею и даже сложить за нее голову.

А у Жарова — никакой идеи нет. Только долгие годы притворства. Он сжился с этой ролью, но это была всего лишь роль. Конечно, он прекрасно знаком с коммунистическим учением, но нельзя сказать, что разделяет его. Подполковник в интересах службы играл на публику, и не более того.

А оказывается, есть, есть еще люди, которые вот так фанатично преданы этой идее.

Смирнов, ныне сидящий. За «государственную измену».

Омельченко, подвергшийся «Устранению»... В памяти Жарова всплыли подробности той операции. Один из оперативников, представившийся учеником — будущим помощником машиниста, вызвонил Михаила и попросился на консультацию по вопросу защиты трудовых прав. Встретились днем, перед тем, как жертве предстояло отправиться в рейс до Омска. Поздоровались и попрощались за руку. А на руке у агента — яд, вызывающий через час-полтора фибрилляцию желудочков сердца. Перед прощанием в кармане куртки он незаметно нажал на клапан емкости с отравой, и нужный объем оказался на ладони — капля бесцветного геля. Сам агент защитился антидотом, сделав себе укол перед встречей. Через пять минут после рукопожатия часть яда поступает в кровь приговоренного, а та часть, что на руке, полностью нейтрализуется от воздуха. Так что если жертва с кем-то еще поздоровается за руку, как с тем же помощником по последнему рейсу, Хафизовым, то ничего страшного для второго человека не произойдет. Хороший яд — «Старичок-Аритмия». Недавняя разработка спецлаборатории. Жаров, как специалист соответствующего профиля по диплому, был в курсе этого, с интересом ознакомился с секретной документацией, работу биохимиков оценил очень высоко.

А весной у подполковника родились мысли по поводу того, как модифицировать яд. Чтобы он вызывал другие симптомы. Тотальный микротромбоз альвеолярных капилляров в легких. На фоне повышения температуры — это было легко сделать другим, добавочным, агентом. И чтобы всё подействовало не через час-два, а спустя сутки.

Жаров дал своему будущему творению рабочее название — «Старичок-Ковид»...

Подполковник встал из-за стола и направился в лабораторный отсек.

Минск, 16 августа 2020 года

На площади Независимости собрались десятки тысяч человек. Люди всё прибывали.

На митинг сторонников президента пришли и профессор Огарёв с женой и дочерью, и Надежда Кирилловна, и Вика. Григорий Валентинович был, как всегда, на посту.

— Как нас много! Это здорово! — весело, с каким-то облегчением, сказала Наташа.

— Это и есть белорусская нация, — прокомментировал Егор Иванович. — Именно здесь собрался народ — честные труженики, не желающие становиться ни панами над другими, ни хлопами под панами. Народ — это население за исключением антинародных элементов, паразитов или мечтающих стать таковыми. А БЧБ — это не народ, а грязь.

— Да, они хотят разрушить страну, сделать, как на Украине. Но у них ничего не выйдет. На их пути встанет закон, — сказала Надежда Кирилловна.

— Мы донесем до людей, кто прав, а кто нет. Были некоторые проблемы, но мы их преодолели. Отдельные сотрудники СМИ оказались саботажниками. Но остались талантливые, смелые журналисты, которым все карты в руки теперь, и новые придут, — сказала Алла Михайловна. — Это рождение нового, подлинного гражданского общества.

— Значит, раскола нет? — спросила Вика.

— Нет, — ответил профессор. — Те, которые там собираются под БЧБ-тряпками, не представляют общество, поскольку они олицетворяют деструктивную, паразитическую часть. Там не общество, а раковая опухоль его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С трибуны выступали люди самых разных возрастов и профессий — жители столицы и сельской провинции, гражданские и в погонах. Все хотели одного — сохранить республику и мирный труд ее граждан.

Глава государства появился неожиданно. Люди встретили его приветственными криками и аплодисментами...

— ...Дорогие друзья, я позвал вас сюда не для того, чтобы вы меня защитили, хотя не без этого. Вы приехали сюда, чтобы впервые за четверть века вы смогли защитить свою страну, независимость, свои семьи, своих жен, сестер и детей! Я не хотел вас звать на эту площадь. Во-первых, я знаю, у вас очень много дел дома. Вы убираете хлеб. Я знаю, что завтра в школу. И у вас много забот, чтобы подготовить детишек и внуков к этой работе. А самое главное, я помню те 90-е — здесь стояли люди, рабочие с кастрюлями и чайниками, и просили кушать, просили накормить детей. И я это всё видел вон из того окна. И тогда я поклялся помочь вам...

— Помню, когда я, студент, потом аспирант, перебивался с хлеба на картошку. И это тут, в Минске, а что было в провинции... — сказал профессор. — Как только он пришел, жизнь стала налаживаться. И мы тогда встретились как раз, потом Наташенька родилась...

— И я помню... Эти бесчисленные командировки, телерепортажи... как из руин страна поднималась. Всё через себя пропустила... Как такое забудешь...

— ...За окно посмотрите! Танки и самолеты на взлете в пятнадцати минутах от наших границ! И это не зря. Натовские войска лязгают гусеницами у наших ворот. Идет наращивание военной мощи на западных границах нашей страны. Литва, Латвия, Польша и, к сожалению, наша родная Украина, ее руководство приказывают провести нам новые выборы...

— Не-е-т! — послышались возмущенные голоса собравшихся.

— Саню и Иру, их части, перебрасывают к западным границам. Боевая готовность... — с тревогой сказала Надежда Кирилловна.

— ...Нам предлагают солдат НАТО — чернокожих, желторотых и белобрысых. Нас хотят одеть в лапти и погонять плеткой. Неужели вы этого не видите? Если кто-то это хочет — без меня. Я никогда не пойду на слом нашего государства! Я никогда не пойду... то, что создано нашими с вами руками... на его уничтожение! Этому не бывать!

— Да, этому не бывать! — сказал Егор Иванович. — Если на Украине им удалось, то тут найдет коса на камень. Только через наши трупы. Я лично возьму, если надо, автомат.

— Мы все возьмем, — сказала Наташа. — Мы тренировались, мы умеем...

— Вы тогда просили навести порядок. Я вам его навел. Вы просили — без коррупции и олигархов. Где они — эти олигархи? Вы просили очистить улицы этого Минска и дороги от бандитов. Я вам сделал это!

— Спа-си-бо, спа-си-бо! — стали кричать люди.

— Силой, железной волей, пацанами, которых сегодня шельмуют, их родителями, мы брали оружие, нас были единицы, и мы их квасили на дорогах! Тридцать две банды в Минске! Огромное количество на брестской трассе! Ворюг и бандитов, которые убивали наших людей! Мы их за полгода всех убрали!..

— ...Дядя Гриша вспоминал, как лично, сам, с ребятами... — сказала Наташа.

— ...Учителя, врачи, творческая интеллигенция, пойдите, возьмите голову в руки и посмотрите на данные: мы пошли своим путем в этой пандемии, мы не остановили страну, ни один завод, ни одно село не закрыли. И люди сегодня благодарят за это нас!..

— А глобальный капитал ненавидит. Сломали ему всю малину, показали всему миру, что для борьбы с вирусом это совсем необязательно, что вирус — да, реально существующий, не отрицаю, скорее всего, синтетический — всего лишь спланированный повод для принудительной остановки экономики и перекройки общества, — сказал профессор. — Такое не прощается. Но, чтобы наказать нас за эту вольность, им придется заплатить огромную цену.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— ...Мы построили с вами, при всех сложностях, при всех недостатках, красавицу-страну! Кому вы ее решили отдать? Если кто-то хочет отдать страну, то даже когда буду мертвым, я этого вам не позволю!