Оскал смерти. 1941 год на Восточном фронте - Генрих Хаапе

— Как вообще может кто-то, сидя в Восточной Пруссии, знать, каковы здесь реальные условия?! — риторически воскликнул я.

— А теперь Гитлер еще и пытается подражать Сталину, — продолжил Кагенек. — Он издал прямой приказ — по некоторым причинам я пока просто еще не упомянул о нем, — чтобы мы сжигали каждую русскую деревню перед тем, как оставить ее.

— А как же русские гражданские жители?

— О них ничего не сказано.

В моей памяти возникли русские женщины и девушки, энергично помогавшие нам управляться с ранеными в лазарете. Воображение услужливо напомнило мне, как они бережно массировали отмороженные ступни наших солдат, и тут же я представил их стоящими на снегу, в то время как мы сжигаем их дома.

— И что же ты теперь собираешься делать? — спросил я Кагенека.

— Не знаю пока, но приказ есть приказ. Видимо, придется вначале сгонять всех жителей деревни в несколько домов — для того, чтобы у них по крайней мере оставалась хоть какая-то крыша над головой, а затем уже поджигать все остальные дома. Одного я не сделаю точно — я никогда не оставлю женщин и детей без защиты от этого ужасного холода.

После полудня, уже ближе к вечеру, мы заняли Кознаково. За десять последних дней мы отступили с боями на пятьдесят километров, и русские ожесточенно преследовали и атаковали нас на каждом километре этого пути. В эту ночь в соприкосновение с врагом мы не вступали. А на следующий день, 26 декабря, нам было приказано занять Шитинково — большую деревню на так называемой «линии Старицы», в которой — в соответствии с приказом Гитлера — нам предстояло обороняться до последнего человека.

Шитинково было большой деревней примерно в сотню домов, выстроенных, как и практически в каждой русской деревне, по обе стороны от дороги. От одного конца деревни до другого было около полутора километров вдоль этой дороги, тянувшейся точно в направлении с востока на запад. На заднем дворе почти каждого дома, метрах в двадцати-тридцати от него, имелась баня. Русские должны были атаковать нас с севера, это представлялось несомненным — так что нам предстояло держать оборону по довольно протяженному фронту. К югу от Шитинково, примерно в двух с половиной километрах по дороге, отходившей под прямым углом от главной улицы деревни, находилось Терпилово, где был расположен госпиталь Шульца. Дальше, за Терпилово, простиралась Волга. Штаб полка оберста Беккера располагался в небольшой заброшенной деревушке недалеко от Терпилово. Оттуда Беккер руководил также действиями 1-го батальона, занимавшего еще одну небольшую деревушку по правому флангу.

Возглавлявшаяся маленьким Беккером разведывательная группа, высланная вперед, определила, что врага в Шитинково нет и что там находятся всего около сорока наших людей из 2-го батальона 37-го пехотного полка. Нашему чрезвычайно ослабленному батальону, численность которого составляла теперь уже менее четверти от первоначальной, был придан в усиление взвод из 13-й роты с двумя легкими артиллерийскими орудиями, а также взвод с противотанковыми ружьями из 14-й роты. Вместе с ними, а также вместе с теми сорока человеками из 37-го пехотного полка, имевшими в своем арсенале несколько крупнокалиберных пулеметов, наша общая численность составила теперь около трехсот человек. Все руководство подготовительными мероприятиями и собственно самой обороной было возложено на Кагенека.

Он располагал едва достаточным количеством людей для того, чтобы обеспечить эффективную оборону деревни вдоль всей полуторакилометровой линии. Дополнительное осложнение состояло в том, что со стороны предполагаемого удара русских имелось значительное количество естественных укрытий, позволявших врагу скрывать свои намерения до самой последней минуты. Главным из них являлась подступавшая к Шитинково с севера широкая и густая лесополоса, примыкавшая к тому же с восточной части деревни почти к самым нашим позициям.

Мы получили донесение о том, что русские, прорвавшись значительными силами у Васильевского, закрепились в Тащадово, Горках и Ушаково — то есть именно в тех трех деревнях, откуда удобнее всего было осуществить удар по Шитинково. Теперь уже ни у кого не оставалось никаких сомнений в том, что в самое ближайшее время всем нам предстоит отчаянное и жестокое сражение.

К 7.30 вечера мы расположились в домах Шитинково, и Кагенек разместил перед нашими позициями наблюдательные сторожевые посты вдоль кромки леса. Каждый час вдоль линии этих постов должен был проходить патруль, главной задачей которого было не столько слежение за оперативной обстановкой, сколько регулярная смена караулов. Еще одной проблемой, возникшей перед Кагенеком в данных условиях, было то, что с таким не слишком значительным количеством людей, которым располагал, он был просто не в состоянии обеспечить достаточно эффективного заградительного огня с наших опорных пунктов.

Чтобы хоть как-то решить этот вопрос, саперам было приказано вырубить в лесу хотя бы небольшие просеки для упрощения ведения огня, а также заминировать основные подступы к деревне. На восточной окраине деревни — немного в стороне от нее — был выстроен бревенчатый сруб для размещения в нем пулеметчика, а также организованы еще два пулеметных гнезда неподалеку. Офицер-артиллерист разработал систему координат и рассчитал все прицелы по ключевым огневым зонам. Таким образом, к вечеру 26 декабря мы подготовились к наступлению врага настолько тщательно, насколько это было вообще возможно в сложившихся условиях и при имеющейся диспозиции.

На следующее утро, в 5.00, русские ударили с обоих концов деревни, бросив на нас по батальону с каждой стороны. Наши наблюдательные посты подали сигнал тревоги вовремя, и мы смогли обеспечить достаточно плотный огонь для того, чтобы отбросить красных назад. А в результате стремительно проведенной нами контратаки они вообще беспорядочно бросились обратно к Ушаково. Потери русских составили 73 человека убитыми. Восемь человек мы взяли в плен, а также захватили значительное количество оружия. Наш батальон не понес при этом ни единой потери.

А в самый разгар всего этого Кагенеку каким-то совершенно невероятным образом удалось связаться с Германией, и он узнал, что его жена, княгиня Байернская, родила ему двоих здоровых сыновей-близнецов.

У нас появилась еще одна хорошая возможность обеспечить наших людей теплой зимней одеждой. Кагенек приказал перетащить всех убитых русских в деревню и снять с них валенки и всю верхнюю теплую одежду.

Однако тела уже успели окоченеть до состояния камня, и бесценные для нас валенки просто примерзли к их ногам.