Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

– А как же. Я купил две Волги, гонорар за книги потратил. Уже сделаны пресс‑формы для трёх дверей, заканчиваем четвёртую. Через пять, максимум шесть месяцев эти машины будут ездить по нашим Васюкам. Покажу Брежневу. Вы же все слышали про его страсть к машинам хорошим. Он вас пожурит по‑отечески. А я за это время свяжусь с людьми из ЦНИИТА. Они сейчас в сотрудничестве с уфимским моторным заводом пытаются смонтировать свой инжектор на несколько серийных "Волг" ГАЗ‑21. Что надо? Денег, я дам. Нужен Rambler Rebel 1967 модельного года, который выпускает фирма Nash, входящая в состав концерна AMC. На этой машине стоит инжектор. Я через барона достану. А вы как делали машины с отставанием в двадцать лет, так и будете делать, потом в тридцать. А потом вообще перестанете. Кому нужны будут ведра с болтами, когда можно будет купить мерседес, – и тоже сел.

– Ну, вот и зубы полетели, – это приподнялся Виктор Николаевич Поляков, – Пётр Миронович, вы не обижайтесь. Выслушайте. Конечно, сделаете. И инжекторы поставите и салоны, как на картинках. Над вами план не высится горой неподъёмной. Я помогу не за шесть месяцев сделать, а за три. Это ничего не изменит. А вот показать Леониду Ильичу – это хорошая мысль. Он Соракам хвосты накрутит и нам достанется. И, может, вместо 24 Волги будем ваших красавиц делать. Только и это отставание от Запада не изменит. Только чуть сократит. Тут надо, как во время войны, чтобы вся страна жилы рвала. А машину хорошую придумали. И себе такую хочу, тем более с инжектором. Можно три?

Заржали. Отпустило. Всё же не враги собрались, а настоящие конструктора и инженеры. Два часа и не заметил, как пролетело. Начали прощаться.

– Давайте подведём итог, товарищи, – похлопал ладонью по столу Тарасов, – С Противотуберкулёзным Центром решили, с Чезетой разберёмся, обещаю, все усилия, на которые способен, приложить. По машинам. Схожу завтра к Косыгину, покажу ваши проекты. Потом созвонимся. Виктор Николаевич, раз обещали опытные экземпляры сделать за три месяца, засучивайте рукава. По инжекторам. Купите рамблер ребел. А с людьми из ЦНИИТА я сегодня же свяжусь. Всё вроде?

Глава 30

Как там в песне Гарика Сукачёва: "Брел, брел, брел в розовый край на солнце". Пётр решил до Лаврушинского переулка пешком прогуляться. Нет, не от самого министерства. Далековато. Дошёл до станции метро "Кузнецкий мост". Сел там в синий вагончик и доехал до станции "Третьяковская" с двумя пересадками. Шифровался. Продефилировал по Большой Ордынке, свернул в Большой Толмачёвский переулок. И каждый раз при первой же возможности проверялся. Слежка была. Этого мужика он вычислил ещё у министерства. Серые брюки. Светло‑коричневая вельветовая куртка, кепка чуть великоватая топтуну. Всё время поправлял. Или это привычка? Вот не смотрелся он ни на КГБшника, ни на мента, служащего в наружке. Слишком легко вычислялся и начинал нервничать при попытках Петра сменить направление. Штелле даже один раз специально пошёл навстречу сопровождающему, чтобы разглядеть получше. Мужик дёрнулся и даже попытался отвернуться. Короткая стрижка, серые глаза, большой нос картофелиной. Нет, не спецслужба. Тогда кто?

В "Союзе Писателей" сразу попал в цепкие руки Смирновой. Вера Васильевна была не одна, попивала чаёк с последней женой Толстого Людмилой Ильиничной Крестинской‑Баршевой. Красивая жгучая брюнетка. Была лет тридцать назад, но и сейчас в шестьдесят лет была ещё хоть куда, ухожена, напомажена, озолочона и обрилиантина. Пётр зацепил краем сознания, её вроде бы должны скоро ограбить. Или путает? Ну, нет. Вот ведь на ней та самая брошь "Бурбонская лилия". Яркий синий камень в центре. Что‑то там с молдаванами, но это будет гораздо позже, кажется перед олимпиадой в Москве.

Новостей было не мало. Из самых хороших, то, что книгу Алексея Толстого с добавлением песен Тишкова и некоторых эпизодов от вдовы перевели на французский и отдали месье Бику. Причём, лично и, причём, вчера, и сам он в Москве и желает свидеться с месье Тишковым. Вот с минуты на минуту и появится. Кроме того, книгу прочитала Вера Васильевна, отдала Федину и они, посовещавшись, решили издать её в СССР тиражом двести тысяч. Гонорар Людмила Ильинична разделила по‑честному. Ей две трети, за себя и покойного мужа, а Петру треть. А, что вполне справедливо. Кто же от лишних трёх с половиной тысяч откажется, это за восемь песен коротеньких. Их в фильме больше, но в книгу они не втискивались, да и не нужны были, и в фильме‑то лишние. Дотягивали до двух серий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Следующая новость тоже интересная. Немцы, которые ФРГ, договорились с немцами, которые ГДР и купили у них перевод Буратин. Но ведь немцы ГДР не могут торговать чужим. Перевод переводом, но нужно и с автором договориться. Прислали юриста, он тоже в Москве, и тоже желает видеть герра Тишкова. Придёт через два часа.

И на закусочку чехи. Решили снимать фильм. Спрашивают, кто напишет сценарий. Ну, нет. Фильм – хорошо, сценарий – плохо.

– Я готова принять участие, – так вот зачем здесь богатая вдова. А зачем ей деньги? Продай пару вещиц из коллекции и хватит до самой смерти.

– И что нужно от меня? – ведь просто так даже чирий не вскочит.

– Несколько песен, немного музыки и согласие. Ну, ещё иногда буду звонить консультироваться.

Однако. Остались песни из прошлого фильма, но их ни Пётр, ни Вика почти не помнили, так отдельные слова и кусочки мотива. Только ведь раз они не запомнились, то значит и до бессмертной "Пока живут на свете дураки" не дотягивают. Придумывать самому? А смогём? Что‑то из мультфильмов не вышедших ещё переделать. А дамы смотрят в упор. Им надо. Престиж. Так и ему не помешает. Много ли зарубежных фильмов снято по русским сценариям.

– Хорошо. Сроки?

– Месяца три‑четыре.

– А там либо ишак либо падишах сдохнут, – похихикали.

– Если песни будут качества предыдущих, то гонорар пополам. Годится? – и серьёзное такое выражение лица благородно стареющего.

– Договорились.

– Bonjour. Comment ça va? Excusez‑moi, – это в дверь постучали и в проёме нарисовалась сладкая парочка французов, увидев лишнего человека барон попятился, но был мадам Толстой остановлен.

– Tout va bien. Я уже ухожу. Заходите.

– А договор? – не понял Пётр.

– Договор заключаем завтра и с Марселем, – улыбка барону, – и с немцами, – сдвинутые брови, – Всё. Bonne journée! – Людмила Ильинична выскользнула за дверь.

Пётр выложил на стол Смирновой готовую рукопись и повернулся к французам.

– А не пойти ли нам перекусить в таком случае. И маковой росинки сегодня во рту не было, – предложил Бику Штелле. Ну, не при Вере Васильевне же о делал скорбных калякать.

– Тот ресторан. Прага. – с чудовищным акцентом, но на русском выдал капиталист. Значит, осознал важность Петра и решил выучить русский. Молоток.

– Один момент. Сейчас позвоню, попробую договориться, – Пётр набрал номер Мкртчяна.

К счастью, Петрос Мушегович был на месте. Поблагодарил за волшебную песню и как истинный волшебник легко разрешил ситуацию.

– Через десять минут подъедет серая Волга. Отвезёт в ресторан и дождётся, чтобы отвезти назад. В ресторане встретят, – вот как надо работать. Зачем их заставлять дурацкие машины клепать.

В отдельном кабинете в Праге обменялись новостями под борщ и антрекоты. Не пили. Петру ещё с немцем встречаться и потом песни регистрировать. Первым начал барон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Кубик под названием: Кубик‑Бубик запатентован в Америке, Германии, Англии и Франции, – а что, Пётр другого названия придумать не смог. Нужно броское и непонятное. Заменил одну букву.

– А сочленения?

– И они тоже. Дальше. Во Франции на моём предприятии выпущена первая пробная партия. Первого мая поступят в розничные торговые сети. Вам я привёз сто экземпляров, целый чемодан. Они у меня в номере, я остановился в той же гостинице, – переводчица успевала и есть, и говорить с ненабитым ртом. Чудеса.