ВДВ. С неба — в бой - Михаил Скрынников

Встретились мы с ним спустя несколько лет, когда он учился на заочном факультете в Академии им. Фрунзе. В Фергане пару дней с Агузаровым покуролесили. У авиаторов уточнил время вылета борта на Кабул и стал собираться за бугор. Теща напекла в дорогу всяких пирожков. Самолеты в летнее время в Афганистан улетали рано утром, по прохладце, так машинам было легче. Накануне встретился с Ливинским, военным комендантом города, он обещал прислать служебную машину, которая и отвезет меня на аэродром. Утром в Афган вылетали два борта, один на Кабул, другой в Баграм. Оба экипажа были мне знакомы. Стоим около самолета, разговариваем о том о сем, о службе на чужбине. Подъехал командир корабля: «Ждем начальника политотдела, он полетит вместо правого летчика». С начальником политотдела полка я тоже был знаком. В это время к самолету подъехали еще несколько пассажиров. Во время разговора не заметили, как подкатил «уазик», из него вышел начполка. Экипаж построился, а мы, пассажиры, встали несколько левее. Так было принято У авиаторов перед вылетом. Командир доложил о готовности к вылету. И надо же, в это время мимо нас ко второму борту проходил майор Шаронов, командир корабля. Он был из Сибири, заядлый охотник. Когда служил в Фергане, мы часто с ним в выходные заходили в стрелковый тир ДОСААФ, где соревновались в первенстве по стрельбе. Надо ему отдать должное, он частенько перестреливал меня. Я самостоятельно вышел из строя и подошел к нему, начпо мое самовольство не понравилось, правда, это дошло до меня немного позже. Пока мы разговаривали, была подана команда: «По местам», и я поспешил к самолету. Однако прямо перед моим носом техник убрал трап и закрыл дверь. «Эй вы там, а как же я?» — что есть мочи пришлось заорать. Авиатор, который провожал самолет, рассказал: «Начпо сказал, пусть этот подполковник, то есть я, летит в Кабул через Баграм». Разозлился я здорово, лечу, что ли, на Черное море, забежал вперед самолета, показываю ему кулак и обзываю его нехорошими словами. А он, редиска этакая, сидит за штурвалом и делает вид, что не замечает меня. Пришлось с сумкой тащиться к борту Шаронова. «Миша, ты на нашего начпо не серчай, он у нас не от мира сего. Мы ждем не дождемся, когда его куда-нибудь на повышение отправят». Я расположился в гермокабине, и минут через двадцать лету под крылом самолета появился знакомый горный пейзаж серо-зеленого цвета. Через пару минут пейзаж начинает резко меняться. Внизу появились горные вершины, одетые в белоснежные шапки, и поневоле начинаешь щурить глаза от света, который отражается от снега. Пока глаза привыкают к яркому свету, пейзаж начинает меняться, и снова под крылом появляются серо-зеленые горы. Под днищем самолета что-то громыхнуло, от неожиданности вздрогнул. Потом дошло, да это же выпустились шасси. Через минуту-другую за иллюминаторами замелькали капониры для самолетов, а затем и командный пункт аэродрома. Самолет зарулил на стоянку недалеко от штаба полка десантников-ферганцев. Вышел на трап и сразу вдохнул в легкие похожий на ферганский чрезмерно сухой воздух. Пока летели, воздух успел прогреться. Внизу у трапа стоял Жуков, заместитель командира полка по тылу. «Здорово, Михаил, с прилетом на землю обетованную — с улыбкой произнес Вячеслав. — Как поживает Фергана?» — «Привет, Слава, стоит Фергана и ждет возвращения своих героев». Пока со знакомыми тары, бары, прозевали единственный рейс на Кабул. Пришлось заночевать у ферганцев. К этому времени Манюта, Алиев и Ливинский уехали поступать в академию. В полку из моих бывших подчиненных оставались Попов и Шатский. Никифоров по замене убыл в Тульскую дивизию. Петрякова заблаговременно предупредил, чтобы не считал меня дезертиром, что нахожусь в Баграме. Вечером, само собой разумеется, выставил бутылку на стол. Во время ужина в бункер Жукова — а я на ночлег разместился именно у него — зашел незнакомый майор. «Миша, знакомься, заместитель командира полка Павел Грачев». В дальнейшем мы с Грачевым сохранили хорошие взаимоотношения, вплоть до того, как его Ельцин снял с должности министра обороны. Да и после мы несколько раз встречались, но в основном связь поддерживали только по телефону. Затем по каким-то причинам он ушел в тень. Последний раз мы с ним встречались на похоронах Подколзина, командующего ВДВ. Кстати, он заменил Павла на должности командующего ВДВ, который ушел в Министерство обороны. Во время дружеской беседы Вячеслав меня спросил: «А ты в курсе, что у нас недавно погиб Дима Антонюк?» От услышанного я вздрогнул: Дима был хорошим взводным в разведроте, а затем помощником начальника штаба полка. «А когда и где это случилось?» — спросил я. «В прошлом месяце Два батальона совместно с мотострелками привлекались севернее Чарикара, недалеко от Панджшерского ущелья, на боевые действия. Дима исполнял обязанности начальника разведки полка. Два кишлака от духов зачистили без проблем, и далее группировка стала перемещаться в новый район. Двигались подразделения по двум маршрутам. Одну Разведгруппу возглавил Антонюк. Правда, зачем ему это нужно было, мы до сих пор не поймем», — ответил Вячеслав. «И не поймете. Когда возникала сложная обстановка, лучше быть самому на острие ножа, чтобы потом было легче людям в глаза смотреть». — «На дороге, которая проходила мимо виноградника, саперы сняли противотанковую мину, и разведчики как бы получили подсказку — всем быть начеку. За виноградным полем виднелся кишлак, домов семь не более, а вокруг него, как оказалось, был сплошной виноградник, недавно залитый водой. Одним словом, кишлак стороной не обойти. Дорога петляла, как змея, а слева и справа арыки, заполненные водой, и огромные деревья, мешающие вести наблюдение и движению техники. Подъехали к подозрительному месту. Саперы стали прощупывать дорогу, в такой обстановке разведчики, как правило, вынуждены спешиваться и прикрывать действия саперов. В это время Кузнецов, командир полка, запросил у разведчиков обстановку. Антонюку пришлось доложить командиру, что происходит вокруг. В этот момент все и началось. Стреляли душманы с двух сторон. Особенно сильный огонь был из-за дальнего разрушенного дувала. Разведчики и саперы моментально выполнили команду к бою и в ответ стали вести огонь по душманам. К стрельбе подключились боевые машины. В такой ситуации Дима выскочил из боевой машины и стремглав помчался к разведчикам. Не добежал каких-то десяти метров, угодил под пулю, а ведь мог и по радио узнать, что там делается. Банду окружили и уничтожили, всех одиннадцать человек во главе со старшим, но в этом бою потеряли и Диму, славного разведчика. Давайте помянем Антонюка», — подключился к разговору Грачев.

Утром следующего дня поблагодарил ферганцев за ночлег и на вертолете перелетел в Кабул. На аэродроме меня дожидались Ленцов и старшина роты Андрейчук. После приветствия справился у них о положении дел в роте. Поделился частью гостинцев, которые мне напекла в дорогу теща. Товарищи по оружию были рады моему возвращению. Засиделись за разговором допоздна. Под утро проснулся от знакомого и противного запаха пыли. За окнами бушевал «афганец», который беспредельничал почти до обеда. Слышно было, как на узле связи металлические части антенн раскачивались от ветра и звенели. Правда, к подъему ветер немного стих, но пыль еще витала в воздухе. После завтрака зашел в рабочий кабинет. Там уже Павлов и Баранов трудились над оформлением какого-то армейского документа. Павлов рассказал, в каких боевых операциях участвовали разведчики, и одновременно показывал отработанные документы. Павлов сказал, что он имел неосторожность доложить в армию некоторые предположительные выводы по результатам наблюдения дивизионных разведчиков. «В армии не стали долго гадать, что к чему, а составили распоряжение и в дивизию послали. Вот это распоряжение», — и протягивает мне документ. Читаю. В таком-то районе, по агентурным данным, в ночное время отмечается передвижение мелких групп мятежников в направлении дороги Кабул — Чарикар для проведения диверсионных действий. Поэтому необходимо провести доразведку и на примерных путях движения банд организовать засаду, о результатах доложить. «Да, Геннадий Васильевич, подкинул ты нам работу». — «Ну, кто же знал, что они это дело нам и поручат». — «Естественно, мотострелки в нашей зоне ответственности за нас работу выполнять не будут», — сказал Баранов. «Правильно, Юра, другие на нас работать не будут». В конце документа резолюция Петрякова: «Начальнику разведки в темное время суток силами дивизионной разведроты провести мероприятие». Решили обсудить план предстоящей операции. Район для нас не новый, хорошо изучен за долгое время пребывания на аэродроме. Рота должна в темное время перейти перевал Паймунар, далее по оврагу выйти в район боевых действий и на возможных путях выдвижения мятежников организовать засаду. Бронегруппу держать в готовности для оказания при необходимости огневой поддержки и своевременной эвакуации разведчиков. «Юра, передай в полк Чиндарову, чтобы он с завтрашнего дня одной из групп разведроты подменил дивизионных разведчиков на горе Ходжа-Раваш на пару суток. Ну что, план в таком виде представляю Петрякову на утверждение и будем готовить роту к ночным действиям?» И тут мои помощники в один голос: «Завтра на Витебск планируется прямой рейс, а мы еще не были в отпуске». Да я и сам нутром чую, на кой хрен нужна им эта операция, когда у них настроение скорректировано на отпуск. Тем более прямой рейс до самого Витебска. Им же нужно в Кабуле немного прибарахлиться. «Ладно, мужики, привет семьям, готовьтесь к отпуску, а я пошел в роту к Ленцову». В роте побеседовал с личным составом по поводу предстоящей ночной операции, затем офицеров пригласил в командирскую палатку. Довел до них свой замысел ночного мероприятия. Выслушал мнение некоторых лейтенантов. В палатку вошел старшина и попросил разрешения присутствовать. Совместно выработали план действий, вернее, уточнили некоторые детали организации засады более подробно, а также наметили маршрут движения роты. После преодоления перевала рота по складкам местности обходит виноградник и ближайшее кочевье, затем спускается в овраг и по нему осторожно выходит в район организации засады. «Все, товарищи офицеры, план утверждается, готовьте личный состав к ночным действиям». Мы еще и еще раз проиграли на макете местности порядок взаимодействия, маршрут движения, и только после этого разведчики стали готовиться к заданию. У нас существовала некоторая договоренность с кочевниками, вернее с их старейшинами о том, чтобы они не вступали в контакт с душманами, ну а если таковой произошел, то сразу об этом надо сообщить Залмаю, хозяину этого района. У нас к кочевникам было одно требование, хотите пасти свой скот в нашей зоне, выполняйте наши требования, в противном случае эта территория будет для вас закрыта. Кочевники придерживались наших требований. Беда была в другом. Мятежники жили по своим правилам. Хочешь, старейшина, жить, не водись с шурави. И вот как быть в такой ситуации кочевнику? Жизнь, конечно, им была дороже данных нам обещаний.