Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ) - "Happy demon"

— Красотка еще та, детка, — иронично подметила я, обращаясь к самой себе, и тут же шумно выдохнула, чувствуя, как от знакомого, теперь искренне ненавидимого прозвища внутри все на мгновение неприятно сжалось. Отчаянно захотелось то ли закурить, то ли надраться, однако я дала себе четкую установку, что перегруженный разум должен оставаться чистым, и не собиралась ее нарушать, как бы сильно этого ни хотелось.

Резко выпрямилась, оттолкнувшись от холодного умывальника, запустила пальцы в темные мокрые пряди, убрав их назад, чтобы не лезли в глаза, а после, попутно стягивая с себя промокшее полотенце, решительным шагом направилась в номер.

В маленькой, почти крошечной комнатке царил сумрак, в приоткрытое наискосок окно врывался прохладный ночной ветер, развевающий легкую занавеску, и я, обогнув большую квадратную кровать, с тихим стуком захлопнула оконную раму, почувствовав, как на мгновение неприятно затянуло в груди. Ночь была неожиданно ясной, с темного бархата небосвода светило множество ярких звезд, похожих на маленькие фонарики, а полная луна заливала помещение холодным серым светом, которого вполне хватало, чтобы различать очертания предметов. Опустив взгляд вниз и рассмотрев припаркованную возле входа в гостиницу патрульную машину, я тихо хмыкнула себе под нос, повела обнаженными плечами, чувствуя, как покрывает нежную кожу очередная волна мелких мурашек, и вернулась обратно к постели, чтобы переодеться в лежащую на ней пижаму.

Электронные часы, стоящие на прикроватной тумбочке, показывали половину второго ночи, и я вдруг подумала, что провела в душе намного больше времени, чем мне казалось, смывая ненавистную кровь и ощущение мерзких, обжигающих прикосновений.

Специалисты, вызванные Хотчнером, работали часов до двенадцати, и я была абсолютно уверена, что после того, как они закончат работу, мы вернемся в участок и продолжим расследование, однако была перехвачена главой ОПА почти за шиворот и решительно отправлена отдыхать. О том, чтобы работать, мужчина не хотел даже слышать, заявил мне, что команде нужно отдохнуть и прийти в себя, и что у нас все равно пока нет нужной информации, которая помогла бы в дальнейшем. Фоторобот Прайса был составлен в рекордные сроки и отправлен всем патрульным, работающим в ночную смену, огромный черный внедорожник, замеченный отъезжающим от гостиницы, был объявлен в розыск, и по факту, дальше основную работу должна была взять на себя полиция Модесто при нашей скромной поддержке.

Как справедливо заметил отчаянно зевающий Морган, эта самая поддержка могла подождать до утра.

Спорить с Аароном никто даже не пытался, команда, пожелав друг другу спокойной ночи и пообещав мне, что будет на подхвате, разбрелась по своим номерам, а меня в мою комнату провели почти под конвоем, видимо, чтобы я не сбежала. Хмурый, все еще не отошедший от нашей ссоры Росси, всем своим видом показывая недовольство, успокоил меня тем, что полиция будет дежурить у гостиницы всю ночь, посоветовал попытаться уснуть и любезно прикрыл за моей спиной дверь моего же номера, беспардонно толкнув меня в дверной проем. Стихли неспешные ритмичные шаги, утихло эхо потревоженных этим вечером постояльцев, наконец, решивших отправиться отдыхать, а вся гостиница вокруг меня погрузилась в полнейшую тишину, и только тогда я позволила себе впервые за все это время шумно выдохнуть скопившийся в груди воздух.

Неожиданно накатившая слабость упала на плечи тяжелым грузом, едва не сбив с ног, по щекам хлынули слезы, которые почему-то никак не хотели останавливаться, и я, бросив на пол рюкзак и попутно стягивая с себя грязные, порванные вещи, направилась прямиком в ванную, надеясь, что горячий душ смоет воспоминания, наполняющие сердце ноющей болью. Предательство человека, бывшего для меня когда-то всем, оказалось слишком сильным ударом, и я по-прежнему не могла понять, как все еще не сошла с ума.

Больше всего после пережитого стресса, непредвиденной истерики и ледяного душа мне хотелось залезть под теплое одеяло, завернуться в него, как в кокон, и уснуть на несколько часов, однако когда первую часть задуманного удалось осуществить, а голова оказалась на мягкой, удобной подушке, я с удивлением поняла, что сна у меня нет ни в одном глазу. Неприятные, тяжелые мысли по-прежнему вертелись в голове, не оставляя в покое, глаза отчаянно не хотели закрываться, и я, накрывшись одеялом с головой и оставив только маленькую щелочку, чтобы чувствовать поток свежего воздуха, сверлила взглядом часы, оказавшиеся прямо перед моим лицом. Минуты отсчитывались мучительно медленно, тянулись, словно густая патока, и в какой-то момент я на полном серьезе подумала, что прибор просто сломан. С трудом выдержала почти целых семь минут, прекрасно понимая, что уснуть не получается, раздраженно откинула одеяло, сев на кровати и оглянувшись по сторонам в поисках телефона, но обнаружить его при поверхностном осмотре так и не сумела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Чуть нахмурилась, потянувшись к валяющемуся на полу рюкзаку, запросто высыпала все его содержимое на покрывало, удивляясь тому, как целая гора ненужных мне сейчас вещей вроде влажных салфеток, рекламных буклетов и засохшего злакового батончика умещается в небольшом на вид кармашке, а после спрыгнула на пол, пытаясь нашарить сброшенные по пути в ванную джинсы. Быстрый поиск по всем имеющимся карманам подсказал, что чертов телефон таинственным образом испарился, я попыталась вспомнить, когда вообще видела его в последний раз, но перегруженное сознание выдало в ответ свое решительное и категоричное «фи», даже не собираясь подстегивать предательскую память. Осознание этого факта вызвало у меня кривоватую усмешку и горячую волну недовольства, прокатившуюся по спине.

Просто отлично, за один лишь вечер я умудрилась проморгать и табельное оружие, и мобильный, это впору было считать фиаско.

Идти искать пропавший телефон сейчас было бы глупо, тем более, что в моем старом номере давно уже проверили каждый сантиметр, и обязательно сказали бы, если бы нашли старенький, на ладан дышащий смартфон, поэтому я, мысленно решив, что оставила его в участке, вновь приблизилась к окну, рассматривая открывающийся за ним ночной пейзаж. Спать по-прежнему не хотелось, невнятная тревога, будоражащая тело, не позволяла расслабиться, и в какой-то момент я всерьез поймала себя на том, что проверяю задвижку на закрытом окне, словно пытаясь убедиться, что никто больше не сможет проникнуть в мою комнату без моего приглашения. Это впору было считать паранойей, затаенный страх перед повторением событий этого вечера не позволял расслабиться, и от этих мыслей становилось почти смешно.

В самом деле, Дилан же не идиот, чтобы возвращаться в гостиницу, где его будут ждать с распростертыми руками?

«Найдешь меня, если захочешь увидеться, детка»…

Исполненная самодовольства фраза, брошенная Прайсом напоследок, заставила шумно вздохнуть, и я, нахмурившись, попыталась отбросить внезапную мысль, плотно заевшую в сознании. Он не сомневался в том, что мы еще встретимся, он прекрасно знал, что я пойду на все, чтобы найти его и заставить заплатить за то, что он сделал, и не мог не понимать, что после этого вечера на него начнется самая настоящая охота. Может быть, бывший напарник и был психом и убийцей, однако он не был идиотом, и мне почему-то казалось, что он по-прежнему, как и несколько лет назад, видит меня насквозь, знает о каждом моем действии и решении еще до того, как о них узнаю я сама, и это почему-то заставляло меня чувствовать себя уязвленной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Крепко сжав кулаки, я бросила короткий взгляд через плечо, рассматривая валяющийся на постели рюкзак, вывернутый наизнанку и венчающий огромную кучу разнообразного барахла, судорожно сглотнула, боясь поверить в то, о чем только что подумала, а после глубоко вздохнула, приняв для себя решение, о котором не собиралась жалеть.

Дилан был прав, с привязанностями нужно было завязывать, ни к чему хорошему это меня не привело, и сейчас я, как никогда, была с мужчиной согласна. Он решил за нас двоих, он поставил точку в этой истории, а теперь я должна была поставить свою.