Хватательная рука - Ларри Нивен

судоходства, морской торговли, удобных

зданий, нет средств движения и передвижения

вещей, требующих большой силы, нет знания

земной поверхности, исчисления времени,

ремесла, литературы, нет общества, а, что

хуже всего, есть вечный страх и постоянная

опасность насильственной смерти, и жизнь

человека одинока, бедна, беспросветна, тупа

и кратковременна.

Томас Гоббс. Левиафан. Глава XIII.

С самого начала Фредди Таунсенд тревожился за свое снаряжение.

– Я понимаю, что мы пленники, – сказал он Виктории, как только Посредник научился понимать его язык. – Но точно так же я понимаю, что могу взять все, что мне нужно.

– Если вы играете до победного конца, то не беспокойтесь о вещах, – ответила Виктория. – Сейчас вам из них понадобится лишь немногое.

– Хорошо. Вы думаете о будущем. Вы хотите, чтобы в будущем мы были счастливы?

– Лучше будет сказать, что мы не хотим возненавидеть вас в будущем, – отозвалась она.

– Хорошо, хорошо. Тогда прикажите им оставить в покое мой телескоп, черт возьми! Это ведь целый комплекс, причем очень сложный, и самый ценный из всего моего оборудования...

– Инженеры сделают его еще лучше.

– Да не надо мне лучше! Я хочу, чтобы его оставили таким, как есть, – отчетливо проговорил Фредди. Он уже имел «счастье» наблюдать, что случилось с «Гекатой». И он надеялся – как и Гленда Руфь – что мошкиты открутят от телескопа все, что угодно для своих нужд, оставив трубку и две мощные линзы, чтобы усовершенствовать их сколько их душе угодно.

Наверное, они убедили Викторию; Виктория же убедила одного из Мастеров. Спустя несколько дней телескоп и его компьютеризованный пеленгатор, а также системы, записывающие данные по-прежнему соответствовали экипировке Имперского гоночного судна.

Гленда Руфь проснулась, почувствовав, как пальцы Фредди нежно щекочут ее за ухом.

По его спине взбирался Посредник-младенец, крошечная скошенная набок головка высовывалась из-за его левого плеча, на личике сияла улыбка, свойственная всем малышам, а сам Фредди выглядел весьма торжественно. Гленда Руфь проследила за его указательным пальцем, показывающим на экран и... что? Что это, черт возьми: монитор или сломанный калейдоскоп? Судя по цифровому индикатору, она смотрела через телескоп Фредди по направлению к корме с увеличением в сто раз.

– Мы уменьшаем скорость. Весь флот. Мы приближаемся к ЭТОМУ, – произнес Фредди.

Разбитое вдребезги зеркало на усыпанном звездами аспидно-черном фоне... зеркала, мириады зеркал, окружностей, кривых, напоминающих ленточки, обломки, кусочки и один гигантский треугольник. Зеркала не крутились, но некоторые из них были освещены и сонаправлены. Из-за отраженного зеркалами солнечного света вся конструкция светилась, словно бы это был Град Божий.

– Шизофрения-Сити, – пробормотала Дженнифер. Гленда Руфь болезненно поморщилась и вздрогнула.

– Пандемониум, – произнесла она. – Чертог Сатаны Джона Мильтона. Если это и есть домашняя база флотилии захватчиков, то они действительно безумны.

Пандемониум большей частью выглядел совершенно черным, но в слабых отблесках света Гленда Руфь все-таки смогла заметить какие-то очертания. Тут и там виднелись темные кварталы, остроконечные вершины строений и какие-то неведомые трубы. В общем довольно гармоничная структура, раскинувшаяся на многие тысячи миль. Она казалась в каком-то смысле живописной, и в то же время – не совсем.

– Города разрастаются таким образом, когда не существует плана улиц. Но чтобы такое было в космосе?! Это опасно.

– Опасно, – повторил ее младенец, делая ударение на каждом слоге. Малыш Фредди перегнулся через руки молодого человека и кивнул в знак согласия.

– Виктория? – позвала Гленда Руфь.

– Что-то случилось, – произнес Терри Какуми. Повсюду ярко вспыхивали огни. От гигантской глыбы Пандемониум отломилось шесть или восемь процентов территории; затем этот кусок завертелся, используя свой участок зеркала в качестве щита, и – умчался прочь. Запоздало вспыхнул рубиновый огонь, чтобы осветить его...

– Может быть, здесь идет своя гражданская война. А возможно, от наших вышла спасательная шлюпка. Я не думаю, чтобы местные восприняли флот наших захватчиков, как своих друзей, – проговорил Какуми.

– Да, Терри. А может быть, так рождаются города мошкитов? Виктория? – Нет ответа. Тогда Гленда Руфь сказала: – Похоже, она спит. – Девушка знала, что мошкиты тоже нуждаются во сне, во всяком случае – Посредники.

Тут вновь заговорил японец:

– Мы тормозили примерно два часа. Корабли подгоняли свои скорости друг к другу. Гленда Руфь, мы должны увидеть это... – Терри резко поднял руку, чтобы закрыть ей глаза. Рубиновый свет наполнял кабину. А спустя мгновение погасли все экраны.

– Это Поле Лэнгстона, – пояснил Терри. – Наше. Не думаю, что в этом месте есть Поле Лэнгстона. Извините. С вами все в порядке?

– Черт! Нас же атакуют! – вскричал Фредди.

– Но чем? – спросила Дженнифер.

– Хороший вопрос.

Когда Терри убедился, что больше ничего не случилось, он нарубил кирпичики протокарба им на завтрак. Они наблюдали за экраном, но тот по-прежнему оставался темным.

Виктория появилась из проходного шлюза. Посредник пробирался за ней, по пути цепляясь за одну из крупных виноградных лоз, собирая красные ягоды. Затем он, извиваясь всем телом, присоединился к ним.

– Вы едите на завтрак шоколад? – спросил он.

Не успел Терри Какуми произнести и слова, как Гленда Руфь ответила:

– Разумеется. Фредди? Приготовь им напиток попрохладнее, а потом сделай нам горячий. Виктория, ну как, ваш Инженер сообщил вам, что это безопасно?

– Да.

Терри не выдержал:

– Мы подошли очень близко к какой-то огромной структуре. Это ваш дом?

Немного помолчав, Виктория ответила:

– Нет. Как там с шоколадом?

Фредди не пошевелился, пока Гленда Руфь не открыла банку с какао и не передала ее Фредди прямо в руки. Нет, он не умел читать мысли, но Гленда Руфь пристально посмотрела ему в глаза и сосредоточилась на одной-единственной мысли: «Да, Фредди, Виктория пытается сбить нас с толку, да, она что-то скрывает, мой милый Фредди, но мы хотим этот шоколад, трахать мою ящерицу!»

Фредди занялся приготовлением напитка; тщательно отмеривая количество какао-порошка, размешивая его в кипящей воде, добавляя туда производное протокарба, которое было принято называть «молоком». Он разливал содержимое в специальные сосуды наподобие соковыжималок, и наконец протянул один, с теплым напитком, – Посреднику. Остальные он поставил в микроволновую печь, чтобы какао стало совсем горячим.