О завтрашнем дне не беспокойтесь - Николай Симонов

— Сложные у вас отношения — заметил Павлов, когда они немного отъехали.

— Не то слово! — вздохнула Лариса Николаевна и рассказала о том, что же все-таки произошло во время их стажировки в Индии. Вначале, по ее словам, все было хорошо. Они увлеченно работали, совершенствовали разговорный английский, приобщались к древней индийской культуре и образу жизни. Индусам очень нравилось, когда они отмечали вместе с ними их светские и религиозные праздники. И однажды они допраздновались. Игорь Станиславович влюбился в медсестру, которая состояла в штате хирургического отделения.

Девушка эта — не совсем обычная. Еще в раннем детстве ее бедные родители отдали ее в храм, посвященный богине Йелламме, и она стала девадаси — храмовой проституткой. Хотя храмовая проституция в Индии официально запрещена, общее количество «божьих рабынь» из года в год не убывает. Большинство из них живут прямо в храмах, однако есть и такие, которых берут на содержание состоятельные люди и некоторые организации. После того, как Игорь Станиславович стал встречаться с этой девушкой, он потерял к Ларисе Николаевне, как к женщине, всякий интерес, и даже после возвращения в СССР их отношения не улучшились, а стали еще более напряженными, и, наконец, дело подошло к разводу.

— Какие твои годы. Еще успеешь десять раз выйти замуж и развестись — попытался успокоить ее Павлов.

— Как ты не понимаешь? — всхлипнула Лариса Николаевна, — в 26 лет выходить замуж за принца уже поздно, а за кого попало еще рано…

— Тогда выходи замуж за меня! — предложил Павлов, млея на грани между потерей сознания и полным бесповоротным сумасшествием.

— Ты это серьезно? — не поверила она и остановила машину. Щётки стеклоочистителя отсчитывали промежутки времени, как метроном, и все было, как в тумане. Касанье губ и холодок по коже.

Бессвязный шепот: «Боже мой! Что я делаю?» В страсти запрокинутое лицо, скомканное кружево лифчика и коричневые выступы сосков. Когда, нацеловавшись до изнеможения, они продолжили путь по пустынному ночному шоссе, Лариса Николаевна, погрустнев, сказала:

— Ничего, Димочка, у нас не получится. Я не могу оставить бабушку, которая заменила мне родителей, а ты не можешь оставить своего отца.

— Тогда поехали ко мне в гостиницу. Что тебе одной в своей квартире куковать — предложил он, страдая от спермотоксикоза.

— А мы куда едем? — рассмеялась она и поинтересовалась, есть ли у него презервативы.

Проснувшись утром в половине восьмого, Павлов вначале страшно перепугался, так как не обнаружил Ларису Николаевну в постели рядом с собой, но потом, услышав доносившийся из ванной шум воды и негромкое пение, успокоился. Он осторожно на цыпочках подошел к неплотно прикрытой двери ванной комнаты, потянул дверь на себя и заглянул внутрь. Она лежала в ванной среди взбитых клочьев пены, сложив руки на своей прекрасной груди, нежилась и пела, да так красиво, что у него на глаза невольно навернулись слезы. Это была песня из кинофильма «Три тополя на Плющихе»:

«Так же пусто было на землеИ когда леталЭкзюпери.Так же падала в садах листваИ придумать не могла Земля,Как прожить ей без него,Пока он летал,Летал и все звёзды емуОтдавали свою нежность»

В 8 часов утра горничная принесла в его номер завтрак: кофе, тосты, яичницу и апельсиновый сок. Заметив, что он не один, а с дамой, понимающе улыбнулась, и через пять минут появилась вновь — с тарелкой бутербродов с красной рыбой, сыром и вареной колбасой.

— Знаешь, Димочка, а ведь мы с тобой уже не в первый раз спали на одной кровати и под одним одеялом — сообщила Лариса Николаевна, кушая бутерброд с красной рыбой.

— Как это? — Павлов чуть не поперхнулся, отпивая из стакана апельсиновый сок. Она рассмеялась и продолжила:

— Разве тебе Антонина Степановна не рассказывала? Нет? Тогда слушай. В году, точно не помню каком, я, мои родители и бабушка возвращались с летнего отдыха в Крыму. Проезжали через Москву.

Билеты до Новосибирска достали с трудом, да и то на следующий день.

Родители остались ночевать на вокзале, а бабушка повезла меня к Антонине Степановне, которая жила в коммунальной квартире где-то в Замоскворечье.

— На Старой Басманной — вспомнил Павлов.

— Так, вот, — продолжала Лариса Николаевна, — по каким-то причинам ты тоже оказался там, и нас положили спать в одну кровать. А утром. …

— Стоп, — перебил ее Павлов. — Я вспомнил. Мой старший брат Сергей заболел скарлатиной, и меня отправили к бабке, чтобы я не заразился.

Помню я и девочку. Неужели это была ты? — и при этих словах густо покраснел.

— Утром наши бабки ушли в церковь Николая Угодника к заутрене и немного задержались, а ты, негодник, проснувшись, достал из кастрюли вареную свеклу и покрасил мне ею то, о чем неприлично говорить, — завершила она свой рассказ о некоторых пикантных подробностях их первого свидания. Павлов, молча, жевал бутерброд с вареной колбасой, не зная, что и сказать. Лариса Николаевна налила себе кофе и перешла к другой теме, еще более щекотливой:

— Скажи, дорогой, почему ты, когда я приезжала в Москву на зимние каникулы, не захотел со мной переспать? Павлов запыхтел, но потом перешел в наступление:

— А разве ты этого хотела?

— Что?! — возмутилась Лариса Николаевна. — Да я специально, когда из ванной выходила, твой халат одела, и в нем мимо тебя продефилировала! Да я до утра торшер не выключала! В одних труселях к двери подходила и смотрела, как ты пружины на диване давишь!

— У меня резинок не было — соврал он, чтобы не говорить ей о том, что в ту ночь его остановило: ее ангельская чистота. В номере зазвонил телефон. Павлов взял трубку и услышал Оленину.

Старший лейтенант госбезопасности просила его не уходить из гостиницы и ждать ее дальнейших распоряжений, в связи с тем, что, по оперативным данным, гражданин Мерцалов на личном автомобиле «Волга» сегодня рано утром протаранил чугунное ограждение набережной и упал в реку Обь. На месте происшествия работают водолазы и смешанная оперативная группа.

— Что-то случилось? На тебе лица нет…, — забеспокоилась Лариса Николаевна.

— Это с работы. Говорят, что в Москве в ДТП вчера погиб один мой знакомый, — соврал он, чтобы ее не расстраивать прежде, чем это неприятное известие будет подтверждено или опровергнуто.

Профессор Мерцалов возвращался в Академгородок в состоянии крайнего смятения. И было от чего. Только он, было, смирился с возможностью существования в прошлом в облике средневекового caballari (рыцаря) и даже получил подтверждение этого факта, как к переживанию за судьбу виконта де Марселя добавились страдания по поводу одного русского аристократа. Правда, по своему образованию и культуре его исторический двойник был более француз, нежели русский. На этот раз к регрессивному гипнозу это не имело никакого отношения. По договоренности с коллегой Фишманом Сергей Сергеевич еще неделю тому назад уничтожил все бабины с магнитофонными записями, вызывающими реинкарнационные галлюцинации. В янтарное зеркало он тоже не заглядывал, чтобы не обольщаться несбыточными мечтами, а с Арнольдом Борисовичем Шлаги общался исключительно по телефону. Причиной новой напасти стал охотничий рог, который в числе других фамильных реликвий передала Сергею Сергеевичу виконтесса Мари. Дуть в рог — дело непростое. Надо подобрать верный обхват губами и необходимый объем воздуха, выдуваемый с определенной силой.