Драматургия Югославии - Мирослав Крлежа

С и п к а. Это гром.

Н а н и т а (с облегчением). Я так испугалась.

С и п к а. И я.

Н а н и т а (опускается на пол рядом с Сипкой, кладет голову ему на плечо). Мне снился сон.

С и п к а. Хороший?

Н а н и т а. Был праздник. Все тени уползли в трещины, и по улицам разлился искристый свет… Сквозь асфальт пробились цветы, пестрые лепестки осыпали крыши… Держась за руки, мы прошли по светящемуся мосту… (Поднимает голову.) Сипка, почему сны не могут продолжаться вечно?

С и п к а. Бывают и страшные сны. (Встает.)

Н а н и т а (хватает Сипку за руку, со страхом). Нет, Сипка… Не уходи!

С и п к а. Мне надо идти. Меня ждут товарищи. (Подходит к окну. Всматривается.)

Н а н и т а (поднимается с пола). Ты придешь еще?

С и п к а. Гроза собирается. (Поворачивается и быстро идет к двери. Выходит не обернувшись.)

ЭПИЗОД ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

Канцелярия.

Серое, неуютное помещение, где стоят стол и несколько стульев.

М а й о р  стоит у окна спиной к двери. Курит. Время от времени сверкают молнии, доносится отдаленный удар грома.

Входит  М о й ш е, очевидно, испуганный и польщенный приглашением. Смешавшийся, смущенный, он останавливается у двери. Никак не может привыкнуть к свету, моргает.

Молчание. Майор не двигается. Наконец он оборачивается и замечает Мойше.

М а й о р. А? Вы пришли?

М о й ш е. Я? (Кивнув головой.) Да.

М а й о р (подходит к письменному столу. Он в нерешительности. Наконец указывает на один из стульев). Ну… садитесь, господин… гм?

М о й ш е. Мойше.

М а й о р. Господин Мойше, садитесь.

Мойше подходит к ближайшему стулу и присаживается на краешек, улыбается.

(Рассеянно барабаня пальцами по столу.) Как вы себя чувствуете?

М о й ш е. Я здоров.

М а й о р. Очень хорошо. А кем вы были?

М о й ш е. Лагерником.

М а й о р (махнув рукой). А до…

М о й ш е. Мой отец был раввином.

М а й о р (рассеянно). Так, так… Ваш отец?

Пауза. Майор протягивает Мойше коробку сигарет. Мойше с доброжелательной усмешкой подходит к письменному столу и берет сигарету. Майор подносит ему зажигалку. Мойше снова присаживается на краешек стула. Неумело выпускает дым. Улыбка не сходит с его лица. Майор не знает, как приступить к делу.

М а й о р (с усилием). Эти ваши похороны… Знаете ли… Гм? Я вас понимаю… Но и вы должны меня понять.

М о й ш е (кивает головой). Должны.

М а й о р (уже смелее). Я прежде всего врач. Но я, кроме того, солдат. Я обязан выполнять приказания.

М о й ш е (неумело попыхивая сигаретой). Обязаны.

М а й о р (резким движением дергает ящик письменного стола. Достает из него кипу бумаг. Похлопывая ладонью по бумагам). Вот, полюбуйтесь! Сплошные приказы. А это… (поднимает лист бумаги) письменное предписание о том, что трупы в госпиталях следует хоронить немедленно. Чтобы не было никакой инфекции, заразы… и так далее. Понимаете?

Мойше закашлялся. Он пытается рукой разогнать дым.

Ну а что у нас? Вчера военный инспектор был в соседнем городке. Завтра он наверняка появится и у нас. А что будет, если у нас в морге обнаружат труп? Труп, пролежавший более суток?!

Мойше не знает, куда стряхнуть пепел с сигареты. До пепельницы, стоящей на письменном столе, ему не дотянуться. Он озабоченно озирается.

Я вам обещал… но вы и сами видите… Этот внезапный приезд инспектора… (Разводит руками.) Что я могу сделать? (Встает.)

Мойше тоже с облегчением встает, подходит к пепельнице и гасит сигарету.

Вы объясните своим товарищам, не правда ли?

М о й ш е (предупредительно). Объясню.

М а й о р. А, в таком случае… я пошлю санитаров за трупом.

М о й ш е. Почему?

М а й о р. Труп должен быть похоронен еще сегодня. Теперь же!

М о й ш е (с добродушной улыбкой). Похороны завтра.

М а й о р. Завтра может быть проверка! И если труп обнаружат, я получу взыскание за нарушение инструкции!

М о й ш е (удивленно). Вы получите взыскание?

М а й о р. Конечно, я! Ну, теперь вам ясно?

М о й ш е. Теперь? (Кивнув головой.) Ясно.

М а й о р (с облегчением). Я пошлю санитаров.

М о й ш е. Почему?

М а й о р (с трудом сдерживает бешенство. Закуривает). Послушайте, господин…

М о й ш е. Мойше.

М а й о р (резко). Господин Мойше! Если вы не передадите покойника санитарам, я вызову по тревоге охрану! Вы знаете, что это значит?!

М о й ш е. Охрана? (Кивает головой.) Знаю.

М а й о р. Лучше не ссориться.

М о й ш е (с широкой улыбкой). Лучше.

Майор подходит к Мойше и протягивает ему руку. Мойше секунду колеблется, затем пожимает руку Майора.

М а й о р. Итак, мы договорились?

М о й ш е (направляется к выходу. У дверей оборачивается к Майору. С лица его исчезает улыбка). Йойо — наш покойник. (Не дождавшись ответа Майора, выходит из канцелярии.)

ЭПИЗОД ПЯТНАДЦАТЫЙ

В комнате Возчика.

Комната освещена слабой мигающей лампочкой.

З е р о  и  В о з ч и к  сидят за столом. На столе — кувшин с вином. Перед каждым из собеседников стоит большой стакан. Возчик уже пьян, но держится довольно уверенно, в то время как Зеро с непривычки вино ударило в голову.

З е р о (бьет ладонью по столу). Я говорил и буду говорить: кто слабак, тому жить не стоит. (С отвращением.) А твоя лошадь… тьфу! Размазня.

В о з ч и к. Да пусть ее живет на покое, бедняжка. И так уж настрадалась.

З е р о. С животными нужна строгость! Они от этого только крепче становятся!

В о з ч и к. Я не люблю кнута, чужестранец. В моем доме ты его не найдешь.

З е р о (встает и отпихивает ногой стул. Он зашатался и оперся кулаками о стол). Не хочешь бить, а? (Обходит стол и становится рядом с Возчиком.) А если бы пришли и сказали (выделяя каждое слово): «Если ты, старый хрен, не начнешь бить свою кобылу, мы с тебя шкуру сдерем!» (Победоносно.) Ну, что бы ты делал, а?

В о з ч и к (спокойно). Ну, уж если нельзя иначе: пусть бы меня били.

З е р о (расхохотался. Он уселся на стол и, наклонившись к старику, растянул лицо в издевательской гримасе). Тебя когда-нибудь били, а, старик?

В о з ч и к. Я не помню.

З е р о (вскочил со стола). Не били, клянусь, что не били! Тогда бы ты помнил. Еще как помнил бы! (Хватает стакан вина и залпом выпивает его.) А меня, сказать тебе, меня… что со мной только не делали!

В о з ч и к (пожав плечами). Пфф… была война.

З е р о (успокаивается, ярость его вдруг стихает). Да, конечно… ты прав… война. (Доковылял до своего стула и свалился на него. Угасшим голосом.) Что это была бы за война, если бы никто никого не бил?

В о з ч и к (берет кувшин и наливает в стаканы вино). А все-таки не надо бы…

З е р о (ударяет кулаком по столу). Когда война, без этого нельзя! (Уже спокойнее.) Один бьет потому, что ему нравится, а другого вынуждают. Разве это одно и то же?

В о з ч и к. Если бы меня били, мне бы это было все равно.

Доносится удар грома.

З е р о (встает и, перегнувшись через стол, похлопывает Возчика по плечу. Осклабившись). Ты — мудрый старик. Уж ты-то мог бы нам помочь.