Громыко. Война, мир и дипломатия - Святослав Рыбас

Аналитики ЦРУ назвали ее сдержанной, реалистичной и «в некотором смысле разочаровывающей для радикальных сторонников реформ». Однако в стране быстро нарастали антикоммунистические, антисоветские и антирусские настроения. Крайне правые предполагали путем проведения ряда конституционных решений (выборов) скорое отстранение компартии от власти.

Руководство стран ОВД восприняло эти явления как угрозу развала социалистического лагеря и повторения в той или иной форме событий в Венгрии 1956 года. На встрече 8 мая в Москве польский руководитель Владислав Гомулка назвал события в Чехословакии «переходом от социализма к неокапитализму», венгерский лидер Янош Кадар выразился так: «Можно сказать, что они действуют под девизом: “Пусть мир погибнет, но восторжествует справедливость”, а первый секретарь СЕПГ Вальтер Ульбрихт назвал Дубчека “безнадежным случаем”»{244}.

Особую тревогу вызвал факт появления в районе Пльзени десяти американских танков, доставленных туда из ФРГ для съемок фильма об освобождении этого района страны войсками США в 1945 году.

В конце июля в Восточной Словакии в городке Чиерне-над-Тиссой состоялась трехдневная встреча советского и чехословацкого руководства, на которой Дубчек в личной беседе с Брежневым дал обещание провести соответствующие кадровые изменения и прекратить антисоветскую и антисоциалистическую кампанию в СМИ. При этом советское руководство, получив заверения в верности КТТЧ социалистическому выбору, признало право ЧССР проводить реформы своим особым путем. Впрочем, этот путь вскоре привел к явному преимуществу радикально настроенных сил, которым дубчековское руководство шаг за шагом уступало позиции. 9 и 10 августа в Праге побывали И. Б, Тито и Н. Чаушеску, которые полностью поддержали руководство ЧССР и вызвали в Москве тревожные воспоминания о Малой Антанте.

В дневнике Петра Шелеста есть несколько важных свидетельств, относящихся к лету 1968 года: «13—15 августа. Проводим совещание. Присутствуют: Брежнев, Подгорный, Косыгин, Суслов, Шелест, Пономарев, Щербицкий. Вопрос весьма важный — положение в Чехословакии обострилось до крайнего предела, видны грани гражданской войны в стране. Вопрос стоит так: “кто — кого”, — либо правые элементы, имея поддержку международной реакции, завершат свое черное дело, либо прогрессивные силы отразят происки правых сил и отстоят дело социализма в Чехословакии.

КПЧ парализована, а государственный аппарат и весь строй на грани развала. Правые активизировали свою деятельность.

16 августа….Всё напряжено до крайнего предела. Если сейчас не принять самых крайних и крутых мер, можно развязать гражданскую войну в Чехословакии и потерять ее как социалистическую страну, создать чрезвычайное положение в Европе, вплоть до крупных военных столкновений, а возможно, и войны.

Не так легко было решиться пойти на крайние меры, но все уже упущено, и другого решения и выхода нет. Все понимаем, что этот шаг может быть чреват политическими и военными осложнениями»{245}.

Обратим внимание на слова: «Не так легко было решиться пойти на крайние меры». Это означает, что решение уже принято. Что же ему предшествовало?

3 августа 19 чехословацких партийных руководителей во главе с первым секретарем ЦК Словацкой компартии Василом Биляком направили Брежневу письмо с просьбой о военной помощи и смещении Дубчека. Всё же в Москве еще надеялись, что обойдется без силовых аргументов.

12 августа на заседании Президиума ЦК КПЧ Дубчек заявил: «Если я приду к убеждению, что мы на грани контрреволюции, то сам позову советские войска»{246}.

13 августа Брежнев имел длительный телефонный разговор с Дубчеком, в котором многократно спрашивал, когда ЦК КПЧ начнет выполнять договоренности, принятые в Чиерне-над-Тиссой, о взятии под контроль средств массовой информации, которые вели антисоветскую пропаганду, а также будут решены «кадровые вопросы» (то есть уволены «непримиримые»), Дубчек, ссылаясь на то, что «это сложный вопрос», уходил от конкретных ответов, постоянно говоря, что «это решит пленум». В конце концов он стал раздражаться, но Брежнев по-прежнему спокойно и терпеливо вел свою линию.

«БРЕЖНЕВ. Но ты пойми, что такое положение, такое отношение к выполнению обязательств, принятых в Чиерне-над-Тиссой, создает совершенно новую ситуацию, с которой мы тоже не можем не считаться, и, очевидно, она вынуждает нас по-новому оценивать обстановку и принимать новые самостоятельные меры.

ДУБЧЕК. Тов. Брежнев, принимайте все меры, которые ваше Политбюро считает правильными.

БРЕЖНЕВ. Но если ты мне так отвечаешь, то я должен тебе сказать, Саша, что это заявление несерьезное»{247}.

Далее Брежнев напомнил, что Дубчек и его коллеги «без нашего понуждения, совершенно по собственной воле» обещали, «что вы эти вопросы решите буквально в ближайшее время». Дубчек не мог ответить ничего определенного.

«ДУБЧЕК. Тов. Брежнев, я еще раз прошу не требовать от меня выполнения этого решения, так как изменилась обстановка.

БРЕЖНЕВ. Да я и не требую. Я только констатирую, что у вас Президиум ЦК ничем не руководит и что нам очень жаль, что мы этого не знали на Совещании в Чиерне-над-Тиссой. Мы тогда думали, что мы говорим с органом, который руководит любым вопросом в стране. А теперь получается, что мы разговаривали с органом, который ничем не руководит. Получается так, что наш разговор был несерьезным…

ДУБЧЕК. Иссякли силы, я не случайно вам сказал, что новый пленум изберет нового секретаря. Я думаю уходить с этой работы. Дорогой Леонид Ильич, я прошу меня извинить за то, что, может быть, сегодня я несколько раздраженно говорил, я очень прошу извинить меня… Я вам обещаю, тов. Брежнев, сделать все необходимое для того, чтобы выполнить нашу договоренность»{248}.

Вскоре выяснилось, что Дубчек, несмотря на просьбу Брежнева довести содержание разговора до членов Президиума ЦК КПЧ О. Черника и В. Биляка, не сделал этого, сказав им, что разговаривал не с Брежневым, а с советским послом С.В. Червоненко. Оказалось, что разговор с Брежневым Дубчек вел в присутствии радикально настроенного председателя Национального собрания ЧССР Й. Смрковского, что свидетельствовало о постоянном давлении на него.

Москва была встревожена и тем, что намечавшийся на сентябрь чрезвычайный съезд КПЧ приведет к руководству в партии радикально настроенную группу, а колеблющийся Дубчек будет заменен явным противником.

16 августа Дубчек позвонил Брежневу и сам попросил ввести войска{249}. Однако этот звонок не был задокументирован.