Эдгар По. Сумрачный гений - Андрей Танасейчук

«Эти знаки, конечно, — шифр; иными словами, они скрывают словесную запись. Кидд, насколько мы можем о нем судить, не сумел бы составить истинно сложную криптограмму. И я сразу решил, что передо мной примитивный шифр, но притом такой, который незатейливой фантазии моряка должен был показаться совершенно непостижимым.

— И что же, вы сумели найти решение?

— С легкостью! В моей практике встречались шифры в тысячу раз сложнее.

Я стал заниматься подобными головоломками благодаря обстоятельствам моей жизни и особым природным склонностям и пришел к заключению, что едва ли разуму человека дано загадать такую загадку, которую разум другого его собрата, направленный должным образом, не смог бы раскрыть. Прямо скажу, если текст зашифрован без грубых ошибок и документ в приличной сохранности, я больше ни в чем не нуждаюсь; последующие трудности для меня просто не существуют»[272].

Э. По совершенно не лукавил — в его «практике» действительно «встречались шифры в тысячу раз сложнее». Но он их разгадывал. Поскольку обладал (он был в этом совершенно уверен) «особыми природными склонностями». Легран утверждает: «если текст зашифрован без грубых ошибок… последующие трудности для меня просто не существуют». Конечно, это сокровенные мысли и слова Эдгара По. Он много раз их произносил, бросая вызов автору любого шифра и головоломки со страниц «Алекзандерз уикли мессенджер» и «Журнала Грэма». И вот нашел адекватную художественную форму для поэтизации собственного увлечения.

Можно говорить, что сюжет новеллы слаб. Что ему не хватает правдоподобия (чего стоит только «случайная» находка пергамента через полтора столетия после событий!), что он «недостаточно кульминирует» и «распадается» на части: вялую экспозицию, динамичную часть — поиски сокровищ и «скучную» — повествующую о процессе разгадки шифра (бьемся об заклад — для По она была самой интересной). Но дело не в художественных достоинствах или недостатках новеллы. Сочинив «Золотого жука», писатель создал «парадигму» — модель с огромным потенциалом для модернизации и дальнейшего совершенствования, из которой вышли и «Остров сокровищ» Р. Л. Стивенсона, и сочинения Р. Бэллантайна, многие сюжеты А. Конан Дойла да и других — давно ушедших и современных западных и отечественных сочинителей.

14 июля газета сообщила решение конкурсного комитета. Как По и ожидал, первый приз в 100 долларов присудили его рассказу. 21 и 28 июля двумя «подвалами» «Золотой жук» был опубликован в газете. По условиям конкурса права собственности на рассказ переходили к владельцам газеты, и уже 23 августа они зарегистрировали свой копирайт. В течение года «Золотого жука» перепечатали десятки газет и журналов по всей стране, что принесло владельцам прав сотни долларов. Их мог получить Эдгар По, но получили другие. Что ж, такова судьба таланта во все времена, и нынешние — не исключение: художник творит, а зарабатывают на нем другие.

Никак не отразился на финансовом самочувствии нашего героя и другой его успех. Вдохновленный фурором, произведенным «Золотым жуком»[273], Уильям Грэм, брат владельца одноименного журнала (и, видимо, по согласованию с ним — он владел правами), выпустил напечатанный в виде памфлета (то есть в самом экономичном формате, без обложки и на дешевой бумаге) сборник под названием «Прозаические произведения Эдгара А. По»[274]. Книжка включала всего два рассказа — «Убийства на улице Морг» и «Человек, которого изрубили в куски», но обложку «украшала» надпись «№ 1» и сообщалось, что перед читателем «сериальное издание».

По утверждениям исследователей, Эдгар По принял непосредственное участие в подготовке издания[275]. В дальнейшем планировались продолжения: № 2, № 3 и т. д., которые включали бы самые успешные новеллы писателя. Нет сомнений, что должны были последовать выпуски с «Тайной Мари Роже» и «Золотым жуком». Но задуманное не осуществилось. Что было тому причиной? Разногласия между автором и братьями-издателями? Финансовые обстоятельства? Мы можем только гадать. Но факт остается фактом: несмотря на коммерческий успех предприятия, продолжения не последовало.

Тем не менее резонанс публикаций «Золотого жука» и «Прозаических произведений Эдгара А. По» был велик. Ограниченные объемом книги, мы имеем возможность привести лишь несколько небольших фрагментов отзывов из газет и журналов того времени:

«„Золотой жук“ Эдгара А. По — вещь поразительная, и каждый, обладающий вкусом к литературе, прочтет ее с восхищением».

«„Золотой жук“, удостоенный приза рассказ Эдгара А. По… легко написан, читается с неослабевающим интересом, поражает точностью и силой деталей. Эта одна из лучших историй, созданных По».

«[„Золотой жук“] самое заметное из произведений американской литературы, опубликованное за последние пятнадцать лет».

«Мистер По обладает мощью большей, чем кто бы то ни был из современных авторов, не только потому, что способен создавать самые запутанные тайны, но и разгадывать их».

«Мистер По — человек удивительного и редкостного таланта, его прозаические шедевры не только оригинальны по стилю и замыслу, но, в целом, обладают уникальными достоинствами»[276].

Впрочем, известность, а тем более слава никогда не остаются безнаказанными. Эдгар По имел возможность в полной мере убедиться в правоте этой вечной истины.

У поэтов есть такой обычай —В круг сойдясь, оплевывать друг друга… —

написал в свое время русский поэт Дмитрий Кедрин, подмечая в общем-то характерную для творческого человека — амбициозного, ранимого, вечно сомневающегося в себе — черту. В силу склада характера и темперамента Эдгар По не был склонен к пересудам вполголоса, предпочитая говорить открыто, а еще лучше — на страницах газет и журналов. Но, увы, не был совершенно свободен от этого греха творческой индивидуальности. Правда, к чести нашего героя необходимо отметить: он никогда не обсуждал житейские обстоятельства того или иного человека, «не переходил на личности» — это его совершенно не интересовало, да и не пристало «виргинскому джентльмену». Он обсуждал творческие аспекты, но был совершенно негибок, порой несправедлив — мог обидеть и даже оскорбить. Таких «жертв» за годы его литературно-критической деятельности накопилось немало. Но, полагая себя если не гением, то чем-то около, существуя — главным образом — среди дилетантов и литературных «пигмеев», он был уверен в своем праве вольно раздавать эстетические щелчки и подзатыльники и потому коллег по цеху в основном не жаловал.