Эдгар По. Сумрачный гений - Андрей Танасейчук

Очевидно, что в последние месяцы в Филадельфии поэт находился в глубокой депрессии и с каждым днем его состояние только усугублялось. Чтобы выйти из него — врачи-психиатры подтвердят, — необходимы длительная медикаментозная терапия (в идеале!) или серьезная встряска. Без «фармакопеи» только она и способна — хотя бы на время! — вывести человека из депрессии. Такой «встряской» для По стала решительная «перемена декораций» — стремительный переезд в Нью-Йорк.

Лучше любых сторонних свидетельств о состоянии нашего героя скажет его письмо-отчет, адресованное миссис Клемм и написанное тотчас после приезда в Нью-Йорк. Ценность его еще и в том, что оно содержит важные сведения бытового характера.

«Нью-Йорк, воскресное утро,

7 апреля, сразу после завтрака.

Моя дорогая Muddy[284],

всего лишь минуту назад мы закончили завтракать, и я сразу засел за письмо, чтобы написать тебе обо всем… Самое главное — мы добрались благополучно… Путешествие мы начали в самом добром расположении духа… на поезде добрались до Эмбоя[285], что примерно в 40 милях от Нью-Йорка, затем сели на пароход и на нем проделали оставшийся путь. Сисси [Вирджинию] совсем не укачало. Когда мы подошли к пристани, начался сильный дождь. Перенеся вещи в дамский салон[286], я оставил ее на судне, а сам сошел на берег, чтобы купить зонтик и поискать меблированные комнаты. Мне попался человек, торговавший зонтиками, и я купил один за 62 цента. Затем я прошел вверх по Гринвич-стрит и скоро нашел дом, в котором сдавались комнаты… Несколько минут мне потребовалось, чтобы договориться, потом я нанял экипаж и поехал за Сисси. Я отсутствовал меньше получаса, и она, конечно, удивилась, поскольку не ожидала меня назад так быстро, думала, что мне потребуется не меньше часа. Кроме нее на борту оставались еще две дамы — так что ей не было очень одиноко. Когда мы добрались до места, нам пришлось ждать еще полчаса — пока комнаты приводили в порядок. Дом старый и выглядит довольно обшарпанным. Владелица — пожилая, весьма общительная дама, отвела нам заднюю комнату на четвертом этаже: семь долларов — день, ночь плюс обслуживание и питание. Ничего дешевле я не встречал[287], имея в виду то обстоятельство, что дом расположен близко к центральной части города. Хотел бы я, чтобы Кэйт [домашняя кошка семьи] могла это увидеть — ей бы понравилось. Вечером, на ужин у нас был самый замечательный чай, что мне удалось когда-либо пить, — крепкий и горячий, пшеничный и ржаной хлеб, сыр, пирожные к чаю (очень симпатичные), большое блюдо (две тарелки) замечательной ветчины и еще две — холодной телятины, выложенные большой горкой и крупными ломтями, три тарелки печенья — и все это в изрядном разнообразии. Владелица не похожа на человека, который будет нас слишком прижимать, и мы чувствовали себя как дома. Она живет с мужем — толстым добродушным стариканом. Кроме нас здесь еще восемь или десять постояльцев — две или три из них леди и двое слуг. На завтрак у нас был замечательно сваренный кофе — горячий и крепкий, сливки, правда, не очень густые и в недостаточном количестве, а также телячьи котлеты, отличная ветчина и яйца, чудесный хлеб и масло. Никогда не доводилось вкушать завтрак обильнее и вкуснее. Очень жаль, что ты не видишь эти яйца и огромные блюда с мясом. Впервые поел [от души] после того, как покинул наш чудесный маленький домик. Сис — восхитительна, и мы оба пребываем в прекрасном настроении. Ее почти не укачало, и не было ночного пота. Сейчас она занята починкой моих брюк — я разорвал их, зацепившись за гвоздь. Вчера вечером выходил [в город] и купил моток шелковых ниток, моток обычных, две пуговицы, пару [домашних] тапочек и оловянную плошку для плиты. Мы не гасили огня [в печи] всю ночь. У нас осталось четыре с половиной доллара. Попытаюсь занять три доллара, так что завтра вечером собираюсь выйти. Я чувствую себя замечательно и не пил ни капли — надеюсь продолжать в том же духе и таким образом избавиться от напасти. Очень скоро соберу деньги и отправлю тебе. Ты не можешь себе представить, как сильно нам обоим не хватает тебя. Сисси очень плакала минувшей ночью, потому что тебя и Катерины (кошки. — А. Т.) нет с нами. Мы собираемся снять две комнаты — как только сможем. В настоящее время едва ли возможно устроиться лучше, чем сейчас. Похоже на то, что все складывается наилучшим образом… Мы надеемся, что ты сможешь приехать очень скоро».

Вот такое письмо, ни прибавить, ни убавить — все ясно. И ужасающая бедность, и любовь, и надежда на скорое воссоединение.

Кроме того, видно, что «встряска» состоялась и По выбрался (хотя бы на время) из своего депрессивного состояния.

Но миссис Клемм осталась в Филадельфии не только потому (такое впечатление может сложиться из письма), что у семьи не хватило денег на общий переезд. Хотя имущества после банкротства и переездов у них оставалось немного, необходимо было избавиться и от того, что можно было продать, обратить в наличность. Прежде всего книги, которыми, где бы ни жил, По всегда «обрастал». Это сейчас книги могут восприниматься как обуза. Но в ту эпоху они были, во-первых, весьма дороги, а во-вторых, это был вполне ликвидный товар — книг не хватало. Поэтому миссис Клемм занималась и этим.

Кстати, с продажей книг вышла серьезная неувязка. Среди собственных книг По в его доме оказался переплетенный годовой (или полугодовой?) комплект «Сауферн литерари мессенджер» (за какой год — неизвестно), который он взял почитать у Хёста, но подшивка принадлежала не ему, а некоему господину Дуэйну. В письме есть приписка (мы ее опустили): «вернуть „Мессенджер“ Хёсту». Но миссис Клемм то ли не придала этому значения, то ли было уже поздно и все книги оказались проданы (?) оптом букинисту, но названный господин подшивки лишился и потом долго донимал По просьбами, а затем и требованиями вернуть ее. Эпизод, конечно, но эпизод неприятный. Добавивший негатива к образу поэта и пищи для пересудов недоброжелателей.

А «дорогая Мадди» воссоединилась с семейством примерно через месяц — в первых числах мая 1844 года, когда смогла закончить все хлопоты с реализацией имущества.

К тому времени дела стали налаживаться. Меньше чем через неделю По оказался в центре сенсации, связанной с публикацией «Истории с воздушным шаром».

А предыстория ее такова. В июне 1843 года филадельфийская газета «Spirit of the Times» опубликовала письмо известного в то время воздухоплавателя Джона Уайза, в котором он извещал о своих планах летом следующего года совершить трансатлантический перелет. Сообщение не прошло незамеченным и, что называется, «зацепило» Эдгара По. Он решил сочинить историю, стилизовав ее под «репортаж с места событий». Такой опыт у него уже имелся: в свое время в подобном ключе он написал «Приключения некоего Ганса Пфааля» и уже упоминавшийся «Дневник Джулиуса Родмена».