Эдгар По. Сумрачный гений - Андрей Танасейчук

О лекциях По, конечно, необходимо сказать особо. Прежде всего, потому, что начиная с осенних дней 1843 года этот вид деятельности становится важной составляющей его жизни и творчества. Да, мы не оговорились — именно творчества. Ведь многие идеи, позднее реализовавшиеся в его знаменитых работах «Философия творчества» и «Поэтический принцип», «обкатывались» не только и не столько в тиши рабочего кабинета, но и в общении с аудиторией с лекционной трибуны. Немаловажен и еще один аспект: лекции способствовали росту известности, можно сказать, даже популярности в читающих кругах, поскольку Э. По не только говорил о поэзии, но и читал свои стихотворения.

Вообще для Америки XIX века было совершенно естественно, что писатель общался с читателями не только через книги, журналы и газеты, но и непосредственно — в библиотеках, клубах, колледжах и университетах. Явление это еще ждет своего исследователя, но и сейчас ясно, что оно было очень важным инструментом приобщения американцев к литературе и искусству. Для писателей (известных и не очень) выступления с лекциями становились еще и источником доходов. Много таким образом, конечно, заработать не удавалось, но зато деньги за выступление можно было получить сразу.

Понятно, что Эдгар По обратился к лекционной деятельности вынужденно — причиной являлось тяжелое материальное положение.

23 октября 1843 года на страницах одной из филадельфийских газет была опубликована программа «Института Уильяма Уирта» на 1843–1844 годы. В ней говорилось, что в новом сезоне «институт» предполагает «устроить две дискуссии и провести восемь публичных лекций». В объявлении указывались имена выступающих, темы и даты чтений и среди прочего сообщалось: «21 ноября… состоится лекция г-на Эдгара А. По. Предмет — Американская Поэзия»[280].

Таким образом, дебют По-лектора состоялся 21 ноября. В объявлении, появившемся 18 ноября, сообщалось, что мероприятие состоится «в англиканской церкви на Юлианна-стрит» и начнется в половине восьмого вечера. Кстати, там же указывались и расценки: «Билеты на курс [лекций]: один джентльмен и две дамы — 1 доллар; одноразовые вечерние билеты: один джентльмен и две дамы — 25 центов; разовый вечерний билет на одного человека — 12 с половиной центов».

По удивительному стечению обстоятельств Э. По дебютировал с лекцией в «Институте Уирта» — того самого Уильяма Уирта, который в свое время помог юному Эдгару определиться в университет, а затем стал одним из первых читателей молодого поэта и, таким образом, способствовал его литературному дебюту. Правда, к тому времени, когда По прочитал свою лекцию, самого Уирта давно не было на свете. Но, как мы видим, остался институт его имени.

Не стоит, конечно, пытаться искать аналогии «Института Уирта» среди современных академических учреждений. Он не был «институтом» в современном смысле слова. Это было, скорее, просветительское сообщество — своего рода открытый клуб для тех, кто интересовался литературой, наукой и искусствами. В свое время Уирт оставил завещание, в котором предусмотрел солидную сумму на создание библиотеки и такого клуба. Через месяц после его смерти, в 1834 году, сие учреждение было открыто. Полное его название было «Библиотека и литературный институт Уильяма Уирта» («The William Wirt Library and Literary Institute»). У библиотеки, разумеется, имелось свое помещение. Здесь обычно и собирались члены клуба. Но оно было небольшим, поэтому для лекций и дебатов обычно арендовали залы попросторнее. В том числе церковные. Благо что толерантные квакеры относились к просветительской деятельности весьма терпимо.

Выступление Эдгара По, по сообщениям газет, имело большой успех. «Юнайтед стейтс газетт» сообщала о «сотнях» слушателей и добавляла, что «не все желающие были допущены в зал»[281]. Наверняка газета изрядно преувеличила — не было в Филадельфии церкви, способной вместить «сотни» слушателей. Но выступление было, видимо, и в самом деле успешным: Эдгар По оказался талантливым лектором, умел «держать аудиторию» и обладал риторическим даром.

Едва ли ему удалось много заработать. Но он был рад любому доходу, да и общение с теми, кто слушал, кто ловил его слова порой затаив дыхание, было очень ценно для него как художника, да и как человека, остро нуждавшегося не просто в похвале, но в психологической подпитке, поскольку переживал он очень тяжелые времена.

«Он бродил по улицам, охваченный не то безумием, не то меланхолией, бормоча невнятные проклятия, или, подняв глаза к небу, страстно молился (не за себя, ибо считал или делал вид, что считает, душу свою уже проклятой), но во имя счастья тех, кого в тот момент боготворил; или же, устремив взор в себя, в глубины истерзанного болью сердца, с лицом мрачнее тучи, он бросал вызов самым свирепым бурям и ночью, промокнув до нитки, шел сквозь дождь и ветер, отчаянно жестикулируя и обращая речи к неведомым духам, каковые только и могли внимать ему в такую пору, явившись на зов из тех чертогов тьмы, где его мятущаяся душа искала спасения от горестей, на которые он был обречен самой своей природой…»[282]

Такими словами описывал состояние Эдгара По в последние филадельфийские месяцы Р. Грисуолд в биографии поэта. Последняя, конечно, полна измышлений, инсинуаций, губительна даже для посмертной репутации. В то же время главный хулитель По действительно был близок в те дни к поэту, наблюдал его, много общался с ним. И даже если знать, что он преувеличил, — все равно картина рисуется удручающая. Остается только гадать, как в таком состоянии Э. По продолжал выступать с лекциями[283] и сочинять.

Трудно сказать, какими конкретно обстоятельствами было продиктовано решение Эдгара По покинуть Филадельфию. Возможно, свою роль сыграла депрессия. А может быть, ему представилось, что он исчерпал возможности «американских Афин», удушающий провинциализм которых он тем не менее остро ощущал? Свою роль, безусловно, должны были сыграть контакты в Нью-Йорке и Бостоне, что он наработал за филадельфийские годы. Или — просто устал и остро захотел перемен.

Как бы там ни было, 6 апреля 1844 года он уехал в Нью-Йорк. Начинался новый этап в его жизни. В Филадельфию он еще не раз вернется. Но жить там уже не будет. Посещать — и только.

«Ворон» и другие события. 1844–1845

Переезд в Нью-Йорк, несмотря на очевидную скоропалительность и неподготовленность этого шага, пошел на пользу физическому и психологическому состоянию Эдгара По.

Очевидно, что в последние месяцы в Филадельфии поэт находился в глубокой депрессии и с каждым днем его состояние только усугублялось. Чтобы выйти из него — врачи-психиатры подтвердят, — необходимы длительная медикаментозная терапия (в идеале!) или серьезная встряска. Без «фармакопеи» только она и способна — хотя бы на время! — вывести человека из депрессии. Такой «встряской» для По стала решительная «перемена декораций» — стремительный переезд в Нью-Йорк.