Франкенштейн: Антология - Стивен Джонс

— Почему ты раньше это не прекратила? Ты же могла.

— Я думала об этом. Думала, какие мы разные. Я знаю, кем вы были в прошлой жизни. Знаю, что любили мужчин. Я тянула время, пыталась справиться со своими чувствами. Но когда я к вам прикасаюсь, между нами что-то происходит. Словно в нас ток одного напряжения, и он проходит через наши тела. Мы соединяемся в одно целое и значим больше, чем порознь. И это идет не от головы. У меня есть сила воли, и я могу заставить себя что-то прекратить. Но с этим я справиться не могу.

Я рассмеялась:

— Я тебя очень хорошо понимаю. Не знаю, как это назвать, но я не могу это контролировать. Понимаешь? У тебя нет причин бояться.

— Вы правы, — говорит она.

Смысл слов важнее дрогнувшего голоса Греты.

В эту ночь мне не спится. Я просто лежу на кровати с повязкой на глазах, а Соня тихо читает. Я слышу, как она встает и выходит в коридор. Она разговаривает с кем-то. Голос мне незнаком. Из предосторожности они говорят полушепотом. Но мой слух обострен. Я напряженно прислушиваюсь.

— Да, он практически закончил, — заговорщически сообщает Соня.

— Пересадил мозг умирающей писательницы-гетеросексуалки, и от Кэрол ничего не осталось. Пришлось изменить только ее голос.

— Ее ногам потребуются месяцы лечебной физкультуры. Господи, Рид, что, если он действительно ее переделал? Во всяком случае, ее тело. Он избавился от рук, которые его отталкивали, и ног, на которых она ушла от него. Он их заменил на другие. В соответствии со своим вкусом, должна заметить. Он всегда восхищался балеринами и танцовщицами, пластичностью их рук и ног. Но он хотел оставить голову и торс Кэрол. Где бы еще он мог найти нечто подобное? Такая красота — большая редкость. У нее была такая красивая грудь. По иронии судьбы у этой Крейг был рак груди. И ей обе успели удалить до того, как Кенни забрал ее к себе в клинику.

— Ирония судьбы или Божественное провидение. Если бы Кэрол не умерла таким образом… черт… слава богу, он немного успокоился и стал вести себя разумнее. Он был совершенно не в себе, когда узнал, что она просто использовала его, чтобы забеременеть, а потом бросила и ушла к своей любовнице. Я думал, он окончательно сойдет с ума.

— Рид, а в каком бы ты был состоянии, если бы твоя жена ушла к другой женщине?

— Этого никогда не произойдет.

— Кеннет точно так же думал. Это всего лишь мужское тщеславие, — презрительно фыркнула Соня. — Он так изменился и сам этого не осознает. И сейчас ему нужно отпустить прошлое.

— Он надеется, что новая Кэрол ему в этом поможет.

— Элисон. Теперь ее зовут Элисон. Тебе нужно это запомнить.

Конец диалога расслышать мне не удается. Подозрения подтвердились. Соня возвращается в палату, я притворяюсь спящей.

Сегодня снимают повязку с глаз. Каждый раз, когда мне ее меняли, я видела. Пусть только молочно-бледный свет, но я была счастлива и этим. До сих пор мне удавалось скрывать свой новый голос от всех, кроме Греты. Мне хочется поговорить с Кеннетом, и я сделаю это сразу же, как только смогу видеть. Я так много должна ему сказать, и мне важно видеть его реакцию.

Входит Кеннет, чтобы снять повязку. Я слышу голоса медсестер и Рида. Грета поспешно сжимает мою руку и тут же отпускает ее. Кеннет обращается с речью к собравшемуся в моей палате персоналу:

— Моя Элисон может сидеть, есть, писать, и скоро она будет танцевать. А сегодня она увидит мир. Я рад, что вы присутствуете здесь и станете свидетелями появления моей первой доведенной до совершенства женщины. Некоторые из вас уже успели познакомиться с моим братом. Это — Рид. Он нейрохирург и специально приехал сегодня, чтобы увидеть Элисон.

Затем Кеннет поворачивается ко мне и представляет Рида.

— Наслышан и очень рад наконец познакомиться с вами лично. — Его рука касается моей.

Я киваю. Кеннет без особых усилий снимает повязку. Я обвожу глазами палату. Расплывчатые очертания. Я моргаю до тех пор, пока мутный прямоугольник не приобретает контуры двери.

— Что ты видишь?

Кеннет отрывает полоску пластыря, прилипшую к моему лбу. Вероятно, он полагает, что я потянусь за блокнотом и карандашом чтобы что-то написать.

Но я говорю:

— Вижу расплывчатые очертания объектов и людей. — Мой голос до невозможного похож на мой собственный, от голоса Кэрол в нем ничего не осталось.

Кеннет смеется, не в силах сдержать радости:

— Ты говоришь! Для меня это полная неожиданность. Вы слышите, Элисон говорит!

Раздаются слабые аплодисменты. Растерянность на лице Кеннета заметна всем.

Рид подносит к моему лицу офтальмологический инструмент и направляет свет мне в глаза.

— Сетчатка отлично реагирует на свет. Зрачки подвижны. Великолепная работа, Кеннет. Прими мои поздравления. Элисон, ты просто чудо. — Он слегка поднимает мою руку и тут же ее отпускает.

— Простите, я устала, я еще не готова к большим приемам.

Кеннет тут же выставляет всех за дверь, включая Грету. Я видела ее смутно — невысокая, темноволосая.

— Ты видишь меня? — Кеннет машет рукой перед моим лицом.

— Я полагаю, вы великий доктор Чернофски?

— О Элисон. — Его губы прижимаются к моим губам. Поцелуй оставляет меня равнодушной, не то что те, которыми мы обмениваемся с Гретой. Он целует меня, а я размышляю: обусловлено ли мое влечение к Грете клетками Кэрол? Или я просто плохо знала саму себя? В конечном счете это не имеет значения. Я больше не могу обнадеживать Кеннета, больше не могу быть объектом его мечтаний. Он уже давно перестал быть моей мечтой.

— Я хочу, чтобы мы вместе отправились в круиз по островам Греции. Это будет потрясающее путешествие! Ты согласна?

— Кеннет, я хочу вернуться к моей писательской работе. Это первое, что я собираюсь сделать.

На его лице разочарование.

— Послушай, когда ты только приехала в клинику, ты была такой нетерпеливой, а сейчас — воплощение истинного спокойствия. — Он похлопал меня по руке. — Как ты хочешь, Элисон. У нас впереди долгая жизнь.

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит фальшиво. Кеннет нахмурился, хотя, возможно, мне это только показалось, мое зрение могло меня подвести.

— Я слишком форсирую события?

— Отчасти, мне нужно разобраться в себе. Понять, кто я. Ты дал мне новое тело. И новую жизнь. Я хочу осознать, что это такое.

В его голосе звучат нотки отчаяния:

— У меня такое ощущение, что я тебя теряю. Я не могу тебя потерять. — Кеннет отворачивается, но буквально на несколько секунд. Снова поворачивается и произносит: — Этого не будет. — И вновь тот же самый тон, каким он заставил замолчать Соню: «Еще раз скажешь нечто подобное, я тебя убью».

Я пытаюсь сохранить внешнее спокойствие, хотя мне по-настоящему страшно.

— Кеннет, ты слишком торопишься.

Он кивает, слегка смягчившись:

— Хорошо, отдыхай.

— Спасибо. — Я сжимаю его руку. Кажется, он мне благодарен за это.

Кеннет выходит, я закрываю глаза, настроение у меня отвратительное.

Грета, плотно притворив за собой дверь, бросается ко мне. Я вижу ее немного расплывчато, но ее губы ощущаю отчетливо, ее крепкие объятия дают мне чувство защищенности.

— Я люблю тебя, — шепчу я слова, которые долго хранила в себе.

Грета, не выпуская меня, слегка отстраняется, смотрит мне в лицо и ждет. Пелена перед глазами рассеивается, но лишь на краткий миг. Я вижу ее. Ее лицо кажется мне знакомым. Морщинистое и старое, как мое год назад. Я влюбилась в пожилую женщину. И когда мои новые руки обретут чувствительность и я смогу ответить на ее ласки в полной мере, я никогда не смогу ощутить шелковистую гладкость молодой кожи. И у нас нет впереди долгой жизни вместе.

Я молю Бога, чтобы мое разочарование не отразилось на лице. Я чувствую себя легкомысленной пустышкой, и мое настроение снова портится. Влюбилась бы я в Грету, если бы знала, как она выглядит? Я не могу за это поручиться. Мы не властны над своей природой, даже если, как Кеннет, пытаемся изображать из себя Бога.

Я открываю глаза. Грета уткнулась лицом мне в шею. Я чувствую кожей ее горячие слезы… и свои — впервые за все это время я плачу.

ДЭВИД ШОУ

Последний выход сыновей шока

Дэвид Шоу является автором таких романов, как — «Убийственный рифф» («The Kill Riff»), «Ствол» («The Shaft») и «Освободители» («Liberators»). Его отмеченные различными премиями рассказы представлены в сборниках «Обезуметь» («Seeing Red»), «Падшие ангелы» («Lost Angels»), «Черная кожа обязательна» («Black Leather Required») и «Осторожно! У него нож» («Look Out, He's Got a Knife»). Он также выступал в качестве составителя антологии «Серебряный крик» («Silver Scream»).

Дэвид Шоу написал сценарии к таким фильмам, как «Кожаное Лиир: Техасская резня бензопилой 3» («Leatherface: The Texas Chainsaw Massacre III»), «Зубастики 3» («Critters 3»), «Зубастики 4» («Critters 4») и «Ворон» («The Crow»). В основу последнего фильма легла культовая книга комиксов Джеймса О'Барра, во время съемок от случайного выстрела погиб актер Брэндон Ли.