Дама с рубинами. Совиный дом (сборник) - Евгения Марлитт

Взволнованный шепот принцессы перешел в громкий говор.

– Но, боже мой, ваша светлость, – начала дама медленно, как будто не могла найти слов от удивления, – что я могу сказать? Я сама поражена и смущена.

Принцесса выбежала за ворота парка. Там стояла старая каменная скамейка, она опустилась позади нее на колени и стала ждать возвращения барона. Голос фрау фон Берг напрасно раздавался в темном саду. Наконец она пошла к себе наверх и с улыбкой остановилась перед зеркалом, кокетливо накинув на голову платок от костюма итальянки, в который собиралась нарядиться на предстоящем вечере.

Принцесса вернулась через несколько часов, бледная, с заплаканными глазами.

Глава 19

Праздник в Нейгаузе был в полном разгаре. Вечер был таким тихим и теплым, что даже герцогиня могла оставаться в парке. Пурпурные занавески палатки, устроенной рядом с площадкой для танцев, подобрали, и она сидела там в удобном кресле, окруженная дамами и кавалерами. Странное освещение, вызванное слиянием лунного света с огнями бесчисленных фонарей, делало ее лицо бледнее обычного, а блестящие глаза под кружевной мантильей, приколотой бриллиантовыми булавками, казались еще больше. На ней было короткое, цвета граната платье с андалузской кружевной оборкой и вышитым золотом лифом, под ногами лежала белая пушистая медвежья шкура, на маленьких атласных туфлях блестели бриллианты. Она была красива сегодня, знала это сама и видела в глазах герцога, и потому была счастлива.

Принцесса Текла в сером муаровом платье сидела рядом. Перед ними, под ветвями столетних лип, на листьях которых отражались бесчисленные яркие огни, открывалась волшебная картина: здесь переливались волны молодости и красоты – сверкали драгоценности, матово светились мраморные плечи, пестрели цветы; иногда все это затмевали замечательные световые эффекты. Группы фантастических масок словно вышли из сказок. Аромат цветущих лип под звуки штраусовского вальса…

– Праздник, как во времена Гете, – сказала герцогиня.

– В особенности, если посмотреть на прекрасную Герольд. Взгляните, ваше высочество, на эту действительно классическую фигуру! Чудесно!

Говоривший, аристократического вида маленький старый человек, стоял за креслом герцогини и указывал на Клодину, лицо его выражало восторг.

– О да, милый граф, – ответила герцогиня и посмотрела сияющими глазами на свою любимицу. – Она, как всегда, царица бала.

– Ваше высочество слишком скромны, – сказала принцесса Текла, и ее холодные глаза с ненавистью посмотрели в указанную сторону.

Клодина стояла на лугу, в стороне от приготовленной для танцев площадки. Старичок не преувеличивал: ее необычная внешность никогда не проявлялась так ярко, как в этом наряде прабабушки. Чудесные волосы были собраны в античный узел, несколько маленьких локонов вились на затылке и на лбу, тонкая бриллиантовая диадема украшала прелестную головку. Короткий лиф не скрывал прикрытых прозрачным газом словно выточенных плеч и рук, узкая короткая юбка из белой шелковой ткани с расшитым серебром подолом спускалась до маленьких розовых туфелек с накрест перевязанными на щиколотках лентами. Платье украшал тяжелый розовый шлейф из матового шелка с широкой серебряной каймой. Талию охватывала розовая, тоже затканная серебром лента, завязанная на боку бантом с длинными концами, букетик свежих роз был приколот на грудь. Чарующая красота и грация девушки особенно подчеркивались этой одеждой, которую ее прабабушка, тоже фрейлина, надевала на бал, когда сопровождала свою повелительницу в Веймар, на один из тех непринужденных, полных веселья и остроумия праздников, которые так любили Карл Август и герцогиня Амалия.

Да, приятные воспоминания были связаны с платьем прабабушки. Розовый шлейф скользил по паркету рядом с Гете в то время, когда тот еще «бесконечно поклонялся» красоте женщин. Он с восторгом говорил о глазах молодой баронессы, и женщина гордилась этим всю жизнь. Можно было и теперь прочесть в ее дневнике: «Молодой Гете, друг герцогини, ухаживал за всеми хорошенькими женщинами и мне сказал несколько любезных слов относительно моих глаз». Складки платья до сих пор сохраняли легкий запах индийского нарда[15] – любимых духов того богатого мыслью и духовной жизнью времени.

Красота Клодины, должно быть, совершенно околдовала его высочество, потому что герцог уже четверть часа стоял перед девушкой, которая держала рукой складки платья и смотрела мимо него, явно ища повода, чтобы сбежать. Все стояли в отдалении от них, как будто давая герцогу возможность побеседовать с ней наедине.

Хотя присутствующие шутили, болтали и, казалось, занимались только друг другом, все взоры были устремлены на красавицу, столь явно окруженную герцогской милостью и поклонением. Принцесса Елена, одетая в костюм гречанки и собирающаяся танцевать кадриль с адъютантом герцога, заметила это с тайной радостью. Она так энергично повернула свою темную головку, что монеты на голубой бархатной шапочке сверкнули и зазвенели. Должна же она была взглянуть, как барон относится к подобному у всех на глазах! Он только что стоял возле дерева с бокалом охлажденного шампанского в руках и чокался с двумя или тремя мужчинами, но теперь исчез. Елена быстро обернулась в сторону, где стояла Клодина, и губы ее сжались: Лотарь приближался к кузине.

– Извините, ваше высочество! Ее высочество герцогиня желает поговорить с фрейлейн фон Герольд. Смею проводить вас, кузина?

Герцог быстро провел рукой по бороде: он только что начал подробное обсуждение туалетов и причесок и с явным неудовольствием вынужден был остановиться. Клодина низко поклонилась и положила кончики пальцев на руку Лотаря, который медленно повел ее к палатке герцогини.

– Подойдите на минуту к герцогине, чтобы не обратили внимания, – спокойно сказал он. – Потом…

Она остановилась и посмотрела в его неподвижное лицо.

– Я думала, что ее высочество желает меня видеть…

– Нет, – спокойно возразил он. – Я видел только, что вы стоите как на иголках и сотни любопытных глаз устремлены на вас. Вообще, – продолжал он, – раз я вижу вас сегодня вечером, то всего охотнее буду любоваться вами вблизи герцогини. Думаю, что белокурая красавица рядом с андалузской составят самую прелестную картинку вечера. Доставьте нам это удовольствие!

Она сняла свою руку с его руки. Облегчение, доставленное ей его приглашением, перешло в горячее возмущение, но она не успела возразить, так как уже стояла перед герцогиней.

– Клодина, – сказала, протягивая ей кончики пальцев, – почему вы не танцуете? Мне бы хотелось видеть вас в этой кадрили. Кажется, в этом каре нет четвертой пары. Господин фон Герольд, прошу!