Знаменитые писатели Запада. 55 портретов - Юрий Безелянский

В заключение нельзя не отметить еще одну черту Фейхтвангера — его лукавый юмор. Еще раз обратиться к его иронической автобиографии:

«В годы расцвета писателя его рост составлял 1 метр 65 сантиметров, а вес — 61 килограмм. В те времена у него было 29 собственных зубов, среди них несколько выступавших вперед. У него были густые, тёмно-русые волосы, и он носил очки. Любил хорошее вино и еще чай, но был равнодушен к спиртным напиткам и кофе… Когда к власти пришли национал-социалисты, у него имелось 28 рукописей, 10 248 книг, 1 автомобиль, 1 кошка, 2 черепахи, 9 цветочных клумб и 4212 других предметов, каковые во время обысков, произведенных национал-социалистами, были либо приведены в негодность, либо разбиты, либо растоптаны, либо украдены, либо „изъяты“ другими способами…

Писатель был один раз женат. Он спас одну девушку от утопления, двух юношей — от сценической деятельности, шестерых отнюдь не бездарных молодых людей — от профессии писателя…»

Себя Лион Фейхтвангер не только не избавил от профессии писателя, а напротив, всячески утвердил. Просто он знал, что судьба подарила ему золотое перо, и грех им не воспользоваться.

И еще, вдогонку: многие романы Фейхтвангера были экранизированы. Так что у него была и удачная экранная судьба.

Американец и русская революция

He утихают споры и дискуссии об Октябрьской революции в России. 1917 год изменил политический пейзаж всей Земли, что это было — благо или зло? — спорят об этом до хрипоты. В русской революции принимали участие не только профессиональные революционеры, не только широкие и народные массы, представляющие разные национальности, но и отдельные «чужаки», иностранцы, волею судеб оказавшиеся в бушующей России. Одним из них был американский журналист Джон Рид, написавший знаменитую книгу «Десять дней, которые потрясли мир».

Судьба

Джон Рид родился 22 октября 1887 года, за 30 лет до начала Октябрьских событий, в далеком Портленде, штат Орегон, на северо-западе США. И почему его занесло в Россию? Судьба? Расклад звезд? Или слепая случайность? «Куда несет нас рок событий», как выразился Сергей Есенин.

Из аристократов в бунтари

В случае с Джоном Ридом можно смело утверждать: он хотел бури, и он ее получил. Есть такие жаждущие люди, невротики, авантюристы, вечные скитальцы. Им нужен адреналин. В покое они погибают. Они живут только в бою. Таким вот был Джон Рид. Он родился в состоятельной семье, получил сразу доступ ко всем благам жизни или, скажем иначе, ключи от всех дверей. Закончил престижный Гарвардский университет. И уже в университете выделялся начитанностью и эпатажным поведением. Был эксцентричным, заводным и рисковым студентом. Крутил любовные романы, устраивал веселые хеппининги, пил, писал стихи. И постоянно искал что-нибудь необычное, неординарное, волнующее, будораживающее кровь. Будущая звезда американской журналистики Уолтер Липпман, тоже обучавшийся в Гарварде, написал статью о Джоне Риде и назвал его «художественно одаренным авантюристом». То есть авантюризм в Риде бушевал еще до появления его в революционной России. Позже писатель Дос-Пассос вспоминал: «Рид был даровитым юношей. Он не был ни социалистом, ни евреем, ни из Росбери родом; он был силен, жаден, имел аппетит ко всему… почему бы не революция?»

Короче, неуловимый Джо из Америки.

После окончания в 1910 году университета Джон Рид занялся профессиональной журналистикой. Его привлекали исключительно острые темы. Отсюда знакомство с носителями разных причудливых идеологий, для которых наскучил размеренный буржуазный мир и для которых все остальные люди, делающие карьеру, являлись лишь «буржуазными свиньями». Джон Рид не хотел быть «буржуазной свиньей», поэтому охотно общался с «дном» — пьяными матросами, портовыми рабочими, с проститутками, с различными нарушителями законов, с гангстерами. Ему нравились ароматы социального дна, а сытый буржуазный миропорядок ему хотелось взорвать, изменить, переиначить. В Америке это было сделать трудно, и Джон Рид, этот бунтарь-журналист, подался в Мексику, где участвовал в военных действиях революционной армии вождя Панчо Вильи, в восстании пеонов. В результате родилась книга Рида «Восставшая Мексика» (1914). «В течение четырех месяцев я скакал на коне сотни миль через палимые солнцем равнины, спал на земле вместе с солдатами, танцевал и пировал в разграбленных асьедах всю ночь напролет…»

Вот она, революционная романтика! Светловская «Гренада»: «Я хату покинул, (Пошел воевать,) Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать…» И в другом стихотворении: «Полночь пулями стучала, Смерть в полуночи брела…» Но тогда в Мексике смерть только грозила Джону Риду пальчиком…

После Мексики Рид предпринял поездку по фронтам 1-й мировой войны и написал книгу «Война в Восточной Европе» (1916). А еще кучу статей и корреспонденций. Уолтер Липпман назвал Рида гением журналистики. А Киплинг утверждал, что «с Джоном Ридом начинается репортаж». Он действительно умел быстро и точно улавливать детали, найти определенную тональность повествования, сразить читателя ярким убойным словом. Сам здоровяк, богатырь? Увы. Накануне поездки в Россию перенес тяжелейшую операцию — ему удалили почку, но это не остановило Джона Рида.

В 1915 году он в качестве корреспондента одной из американских газет проникает в Россию через Румынию без разрешения русских военных властей (а идет война!). Его арестовывают за шпионаж. Выпускают. Но эти первые недели, проведенные в России, покорили американца. Рид интуитивно почувствовал, что именно здесь могут развернуться самые интересные, самые горячие события. Революция притягивала его как магнитом.

В России, в центре революционной бури

В августе 1917 года Джон Рид приезжает в Петроград со своей женой Луизой Брайант, журналисткой радикального и феминистского толка. Появляется в качестве корреспондента журнала «The masses». Останавливается в гостинице «Англетер» и пишет другу: «Никто меня здесь не помнит, кроме кислобрюхих американских корреспондентов да парня из американского посольства, который был здесь в наше время» (то есть летом 1915-го). Но это не важно, важно другое: Рид создает серию корреспонденцию о «Красной России» и практически первым на Западе рассказывает о победе русской революции.

О том, как писал Есенин: «Ревел и выл октябрь, как зверь, октябрь семнадцатого года». О настроениях революционно настроенной толпы — «На шее кучей гучковы, черти, министры, Родзянки… мать их за ноги!» Это уже Маяковский, поэма «Хорошо!» И там же: «да пулеметы, будто хрустенье ломаемых костей». И общее опьянение от победы: «Отмыкайте погреба — гуляет нынче голытьба!» (Блок. «Двенадцать»).