Земля русская - Иван Афанасьевич Васильев

и ивановские земли. Совхозам и колхозам нужны высокопрофессиональные инженеры и механики из города. Пусть это будут не случайные люди, а добросовестные и отменные партийные и хозяйственные работники. Совхозы ждут профсоюзных организаторов с заводов и фабрик, с широким опытом работы с людьми. Это как раз в духе нашей общественной системы, наших государственных возможностей, в духе нашей эпохи, и мы это обязаны претворить в жизнь. В клубы, в отделы культуры, в отделы пропаганды должны прийти люди с поиском, с талантом, с пониманием, люди, вооруженные не устоявшимися, закоснелыми приемами работы, а высокой идейной и общественной принципиальностью, без которой ни за что не возжечь в простом человеке, в рядовом труженике огонь энтузиазма. Именно эти новые люди смогут поддержать и развить в поселках, селах и деревнях Нечерноземья все лучшее, что здесь сохранилось и продолжает действовать…»[10]

Читать такое мне больно. Видите, мы уже не можем «поддержать и развить… все лучшее, что здесь сохранилось». На своей родной земле. Свое кровное, с чем родились и выросли, чем живем, что не поменяли ни на какие блага и удобства. Нам даже отказано в заслуге сохранения: не мы «все лучшее» сохранили, а оно в силу непонятной живучести, даже вопреки нам, сохранилось! И вот, чтобы все это «поддержать и развить», надобно всех поменять: председателей и директоров прислать с целины, инженеров и механиков — из городов, партийных, профсоюзных, клубных работников — с заводов и фабрик. Только они могут «возжечь в простом человеке, в рядовом труженике огонь энтузиазма». Без них «ни за что не возжечь»! Вот как закоснели, обленились, покрылись панцирем равнодушия мои земляки, что только привозным огнем их и расшевелишь.

Сия, с позволения сказать, рекомендация, выдаваемая вдобавок «в духе эпохи», на мой пристрастный взгляд, есть не что иное, как отголосок древнего «приходите и володейте нами, у нас порядка нету» и не столь давнего «Россия не созрела для социальной революции». Название этой песни — интеллигентское хныканье, произрастающее на почве неверия в силы народные. Чем же иным можно объяснить это «одним махом всех побивахом»? Что иное могло внушить автору мысль о тлении («не возжечь!») «простого человека, рядового труженика»?

Не хочется повторять общеизвестных истин, но коль задеты чувства, придется напомнить, что именно псковский, новгородский, ярославский, тверской мужик, став петроградским пролетарием, совершил революцию, что на псковской земле родилась Красная Армия, что на псковской земле в годы Отечественной войны существовали два партизанских края — Дедовичский и Себежский, — насчитывавшие более двадцати партизанских бригад, что после войны десятки тысяч сельских парней и девчат пополнили ленинградский рабочий класс, что тысячи псковичей осваивали целину… Хватит, все это известно любому школьнику из курса истории! Разберемся без запальчивости не в способностях псковичей (тут сомнениям подвергать нечего), а в необходимости «переливания крови» целому краю.

Древнейший метод обучения «послать на выучку» в наше индустриальное время распространен повсеместно. Заводы, колхозы, фирмы посылают своих людей в школу жизни — на большие стройки, на освоение новых регионов, на современные предприятия, в смежные отрасли. Они возвращаются с новыми знаниями и опытом, с умением организовывать большие дела. Были и будут места, участки, являющиеся как бы большой жизненной школой. В ней учились и будут учиться. Партийные комитеты в практике подготовки и воспитания кадров широко применяют этот метод. В том же Великолукском районе есть председатели, агрономы, директора, прошедшие школу хозяйствования в Белоруссии, Прибалтике, Ленинградской области, есть инженеры и механики из городов, есть начальники передвижных механизированных колонн, проработавшие годы на стройках Дальнего Востока и Сибири, есть механизаторы, поднимавшие целину, есть секретари партийных организаций с заводским опытом работы, есть учителя, культработники, медики, пришедшие в деревню из города. Так называемое «переливание» идет постоянно, оно неизбежно, оно — сама жизнь. Что касается массовой замены руководящих кадров, то колхозная деревня уже знала их, исторический опыт нельзя копировать, механически переносить из тридцатых и пятидесятых годов в восьмидесятые.

Мне кажется, беда нашей «деревенской» публицистики в поверхностности изучения жизненных явлений и прямолинейности предлагаемых решений. Потакая нетерпеливому читателю, жаждущему от писателя ответа, что же делать, мы торопимся, схватываем лежащие на поверхности факты и, не шибко владея диалектическим методом исследования, рождаем скороспелки, вроде только что рассмотренного «переливания крови». Между тем жизнь все усложняется и «прямых» решений становится все меньше, пожалуй, их уж и не осталось.

В самом деле, ну как решать эту проблему: капиталовложения нарастают, а уровень производства снижается; дельные люди руководят хозяйством, а успехов нет, и надо спрашивать с них со всей строгостью. Где лежит ответ и как его найти? В предыдущих очерках мы рассмотрели некоторые сложности современного сельского производства. Хозяйственные кадры и руководители района отлично их видят, понимают и правильно оценивают. Они говорят об этом прямо и принципиально, вносят предложения, но, как мы убедились, не все в их власти решить. Возьмем вопрос о направлении мелиоративных работ. Какое из двух признать сегодня главным: осушать отдельные массивы или остановить наступление леса? Закрытый дренаж или культуртехника? Это ведь коренной вопрос хозяйствования. Практики настаивают на неотложности, возрождения старопахотных земель, теоретически доказывают необходимость капитального переустройства. Жизнь отвечает фактами: в Локнянском районе за последние годы капитально переустроено, то есть осушено закрытым дренажем, шесть тысяч га, за это же время выпало из оборота десять тысяч га старопахотных земель.

Повторяю, спор идет о первоочередности, о задаче сегодняшней. Причем обе стороны руководствуются расчетом: вложения направлять туда, где скорее получим отдачу. Есть ли единственный ответ? Нет. В одном месте нужен первый вариант, в другом — второй. «Красный пахарь», о котором говорилось выше, не может рассчитывать на коренное улучшение своих угодий по меньшей мере в течение десяти лет. За это время он окончательно «сядет», земли его зарастут лесом, нечем будет кормить скот. Таких хозяйств, нуждающихся в экстренном восстановлении старой пашни, абсолютное большинство. Значит, правы практики: сегодня для великолукской земли эта задача — наиглавнейшая. Но высокие мелиоративные конторы (я уже называл цифры) урезают району план культуртехнических работ, то есть не признают правоты хозяйственников.

Другой пример: строительство хозяйственным способом. Потребность нашей деревни в жилищном, социально-культурном, производственном строительстве так велика, что подрядные организации не справляются и с половиной заказов, и приходится строить собственными силами, то есть хозспособом. Но этот «способ» упорно не признается планирующими органами и не обеспечивается материалами. Хозяйственники вынуждены ловчить, выкручиваться, потому что их, что называется, поджимает, и они менее всего заботятся о моральных последствиях своих производственных мер. А задача-то двуединая: и производство подыми, и душу человеческую не искриви.

Подобных столкновений сферы хозяйственного руководства и сферы управленческой в условиях усложняющегося производства