Земля русская - Иван Афанасьевич Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О потребности такого рода и говорили мы с Прокошенко на слете школьников. Остается молодежь на селе, растет ее число, скоро уж половину населения составит, и это хорошо. Но что д у х о в н о г о несет она в деревенский уклад? Что противопоставит и готова ли противостоять тем «враждебным социализму уродливым пережиткам прошлого», которые беспокоят нас сегодня? Достаточно ли активными борцами вступают молодые люди в жизнь? И тут надо признать правоту секретаря райкома, что с ходу на эти вопросы не ответишь, следовательно, прежде чем з в а т ь, надо з н а т ь.
В районе есть традиция: на первый выпускной экзамен в школы едут все районные руководители. Борис Алексеевич пригласил меня в Переслегино — центр колхоза «Россия». Здешняя средняя школа, лучшая в районе, в новом здании нового поселка. Удивительная все-таки штука — жизнь! Как быстро все в ней меняется! Давно ли восторгались новым Переслегином: дома городские, асфальт, Дом культуры, торговый центр, до города четверть часа на автобусе… И вот уже глядим критически: не то, не то. Сельское поселение должно быть все-таки сельским. Борис Алексеевич накануне возвратился с областного семинара, возили их в совхоз «Вязье», показывали, как строят там, и теперь он говорит, что Переслегино устарело.
— Нельзя, видимо, расстаться с деревней одним махом. Опыт предков не скинешь с плеч, как некий груз, в одно мгновение. Тоже тема для размышлений.
Что тревожит секретаря? А безучастность, иждивенчество. Проглядывают эти качества в жителях сельского городка: им дали — они пользуются, деревца не посадят, угол отвалился — не починят, сегодня тут — завтра куда рубль потянет. Забежали мы в переделке деревни, факт. Отрываемся от земли.
Но о селе сейчас разговор попутный, главный — о школе. Восьмые классы экзаменуются по математике, десятые — по литературе. Мы идем в восьмой. Секретарь знает многих ребят в лицо, расспрашивает о родителях. Это ведь тоже надо уметь, говорить с ребятами. В своей жизни многих я знал секретарей, были среди них и такие, что приедут на поле, председателя в сторону отзовут, накачку дадут, а с народом — ни-ни, слова не вымолвят, где уж такому снизойти до беседы со школьниками! И храню я в памяти случай сорокалетней давности: ко мне, зеленому тогда учителю, пришел на урок первый секретарь райкома. Отсидел все сорок пять минут, никакого замечания не сделал, пожал руку и уехал. Через полгода — директором выдвинули. В семнадцать лет! И вот гляжу теперь на Прокошенко: сидит за столиком, решает экзаменационную задачку, поглядывает на ребят, — и заработало мое воображение: сосредоточенный паренек на первой парте, как орехи щелкающий задачи, годков через пять войдет в кабинет секретаря, приложит по-армейски руку к фуражке: прибыл в ваше распоряжение! И не надо будет секретарю расспрашивать, кто такой, откуда, на что годишься, куда бы тебя пристроить, — рос парень на глазах. Что ни говорите, а полезно секретарю райкома почаще ходить в школу: тут наше будущее. А будущее, елико возможно, надо предвидеть.
Вышли из класса, стоим у раскрытого окна. За окном — зеленый мир. Задержавшаяся весна наверстывает упущенное: деревья оделись в полный лист, пошли в рост яровые, трава поднялась — свалились на время заботы о скотине. Думы, настроение, здоровье секретаря — от этой земли, от ее состояния, от ее судьбы. Она, родимая, делает нас раньше срока седыми. Сколько отдано тебе, земля, и как же скупа ты на отдачу, как медленно поднимаешься!..
Подошла Тамара Николаевна, директор школы, смущенно говорит, что из десятиклассников никто не пишет сочинение на третью тему. А третья — как раз о земле: «Человек растит хлеб, земля растит человека». Прокошенко задумчиво кивает:
— Да, да. Тема трудная… А скажите-ка, Тамара Николаевна, готовы ли наши ребята к жизни? Как они ее представляют?
Тамара Николаевна понимает, что секретарю нужен не перечень того, что делает школа, это он знает, секретарь хочет слышать ее думы.
— Я вам так скажу, Борис Алексеевич. Заходят иногда в школу бывшие ученики, ребята, конечно, у них расспрашивают, что да как. Так вот они и говорят: в жизни все не так, как учили в школе.
— Что именно?
— Слишком правильно. Ровно да гладко.
— А в жизни случается и гадко?
— К сожалению, да.
— Как быть?
— Вы же знаете, общеобразовательная школа все еще ориентирована на усвоение суммы знаний. Начали поворот в сторону профориентации, кое-чего добились, но в идеале-то школа должна готовить к жизни. Я имею в виду социальную зрелость выпускников. Это сложно. Предстоит научать оценке жизненного явления и поступку, ведь сущность человека, его зрелость проявляются в поступке, в действии.
— Все правильно, умение оценить и самостоятельно поступить — это грани социальной зрелости. А что, если давать ребятам… ну, скажем, задачки на поступок. К примеру, такую. Мы все еще немалый урон несем от бесхозяйственности, от недобросовестности в работе. Учитель условно ставит мальчиков в конкретную ситуацию: кончили вы СПТУ, пришли в бригаду, поехали пахать и видите, что трактористы в погоне за выработкой бракодельничают: пашут мелко, большие огрехи оставляют, края не заделывают. Как вы поступите и какие вас ждут последствия? Понимаете, молодой человек поставлен в конфликтную ситуацию, перед выбором: промолчать и быть «хорошим» парнем или вступить в борьбу. Я, конечно, понимаю, что в своей школьной жизни они сталкиваются с чем-то похожим, и вы учите их поступку. Ну, а если на «взрослой» жизни учить? Или «словесное» обучение тут не годится, а?
— Не пробовали, Борис Алексеевич. Но, думается мне, «взрослой жизни» учителями должны стать партийные работники, председатели. Одним нам не под силу.
— Да, конечно, только совместно: школа, семья, общественность. Кстати, о семье. Если школу и общественность мы направляем, и, полагаю, правильно направляем, то семья пока что часто оказывается вне поля нашего воздействия. Нам нужна общественно активная семья.
— Безусловно, первая среда, формирующая человека, — семья. Но пути воздействия на ребенка многочисленны, особенны в наше время. Раньше мы не знали такого воспитателя, как телевизор. Сегодня он есть, а как воздействует на ребят, точно не знаем. А главное — помимо нас. Телевизор и педагог действуют не всегда на одной волне. А сама молодежь? Вы знаете, у иных взрослых представление о воспитании похоже на прямую между двумя точками: учитель — ученик. Взрослые не всегда берут в расчет, что ребята сами вырабатывают свой идеал, свои жизненные нормы. Воздействие своего, так сказать, молодежного идеала бывает сильнее нашего. Сложная это вещь — воздействие на душу.
— Оно никогда не было простым, Тамара Николаевна. Но сегодня, вы правы, чрезвычайно сложно. Следовательно, быть
