О западе, который пыжился, пыжился, а Россия сама по себе - Дмитрий Калюжный

Есть довольно верное мнение, что идеология лучше та, при которой люди живут лучше. При коммунистах мы пыжились доказать, что идеология коммунизма лучше, чем идеология свободы человека в Америке. И хотя люди жили, в общем, неплохо (большинство – просто лучше, чем теперь), всё же некоторым не нравился способ, которым им доставались продукты. Но ведь и в США, которые доказывали нам свою правоту, многим не нравится способ получения работы.

Ясно, что нация должна проявлять всё, на что способна, совершенно независимо от сложившегося политического строя, именно потому, что нация его – этот строй – и определяет. Россия себя проявила, и теперь можно сказать, что производительность труда у нас в 1930– 1960-е годы была на самом деле не ниже, а много выше, чем в США, иначе мы не догнали бы их по многим параметрам. А вот по уровню благосостояния, в силу понятных причин, не догнали.

Так стоило ли в таком случае принимать западные ценности? Вряд ли. Западных ценностей на всех не хватит, именно поэтому мы, русские, должны развивать собственные ценности. Не потому, что западные ценности плохие, – они не плохие и не хорошие. Они нам просто не подходят. У них другие волки.

Последние 15 лет шла переоценка ценностей, а кончилось тем, что произошёл отказ от морали и моральной солидарности вообще. Это видно по массовой люмпенизации населения и тому факту, что нецивилизованные формы решения конфликтов стали у нас почти нормой жизни. Потеряна вера, идет процесс дегуманизации личности (проституция, наркомания), перевёрнута вся система оценок, и люди честного профессионального труда оказываются на обочине жизни. Короче, это такие вещи, которые очевидны и которые заставляют нас делать вывод о том, что цена преобразований была слишком высока. Можно сказать, наши реформы стали своего рода экспериментом на тему: «а нельзя ли вообще обойтись без морали?»

Оказалось, что нельзя.

Мораль в современном обществе не может держаться исключительно или по преимуществу на доброй воле индивидов, на их личных добродетелях. Она обязательно должна быть институционально оформлена и подкреплена. Но в России разрушены, находятся в состоянии хаоса именно общественные институты: правовая система, система образования, в каком-то смысле средства массовой информации. Когда государство ушло из сферы воспитания, сняло с себя идеологические, патерналистские функции, то это сказалось на морали ещё более разрушительно, чем на состоянии хозяйства сказался уход государства из экономики.

Вот насколько связаны мораль, идеология, экономика, выживаемость нации.

Основное богатство общества – это труд его граждан. Но в обществе могут по-разному к нему относиться: либо как к высшей доблести и награде для каждого человека, либо считать его унижением, тяжёлым испытанием, которого нужно избегать всеми доступными способами. Решить проблему производства нельзя без формирования определенной жизненной позиции граждан страны, – вот вам и мораль, и идеология.

Для того, чтобы трудиться, необходимо предельное напряжение воли работника. А для этого нужна сильная мотивация, которая базируется на нравственных ценностях. А у России теперь не только нет новой системы побуждений к труду, но и старая исчезла.

Люди, оказавшиеся в этот момент у власти, не обладали (и до сих пор не обладают) достаточным моральным развитием, чтобы создать такую новую систему. Она им и не нужна, если у них нет намерения вернуть Россию к её прежнему положению в мире. Вывозить сырьё и деньги за рубеж, естественно, проще, чем ломать голову над нравственными механизмами трудовой деятельности. А без решения этой нравственной проблемы, без построения на её основе идеологии не будет Россия выживать.

Вспомним историю. В Европе в XVI веке произошел духовный переворот, вызванный Реформацией, своего рода культурная мутация, когда мещанская этика в форме пуританизма победила, стала господствующей. Капитализм на Западе строили протестанты-кальвинисты, очень верующие люди, которые ради своих моральных убеждений абсолютно без всякого колебания шли на смерть. Моральные максимы для них стояли на первом месте. Сходный пример в истории России дают нам старообрядцы.

Ведь не важно даже, какого содержания мораль. Важна готовность пожертвовать собственной шкурой ради того, в чём ты полагаешь свое человеческое достоинство. Кстати, если это доминирует в обществе, такое общество непобедимо. Капитализм был построен на Западе такими людьми. А сейчас западное общество потребления просто-напросто проматывает то, что было ими создано.

Мещанская этика, пуританская аскеза стали основой развития капитализма. После 1991 года, явно или нет, у нас произошел сдвиг к мещанско-пуританской этике. Стали культивировать присущие ей установки: индивидуальный успех, выгоду, богатство. Но российские «западники» всегда были склонны копировать лишь внешнюю сторону явлений, и мещанская этика пришла в Россию без той внутренней аскезы, которая была её движущей силой, по крайней мере, в XVI—XVII веках, когда капитализм утверждался в Европе. Пропало из неё божественное начало. И её просто стали навязывать, как способ приобщения к тому, что называется потребительским образом жизни.

В итоге оказалось, что оголодавшие советские при всей своей бедности не имели никаких исторических или духовных оснований для возведения этой этики в образец. Когда до них дойдет, что с ними делают, они вернут свое достоинство и найдут новую идею.

Идеология и образование

За долгие века существования России у наших людей выработались такие своеобразные навыки житья, которые компенсируют природные недостатки. Например, жизнь здесь требует определенных жертв, но они должны быть осознаны. Поэтому для выживания в нашей дорогой стране вопросы идеологии имеют первостепенное значение. Сейчас традиционная идеология стремительно размывается, и даже не столько из-за пропаганды в СМИ, сколько из-за навязчивых мелочей вроде рекламы. Она постоянно призывает пренебрегать работой, долгом, дружбой, интересами других ради того, чтобы «оттянуться со вкусом». Даже если формально это просто реклама газировки, конфеток, пива или кофе («Кофе пить будем – и державу поднимем»), на деле это пропаганда антигражданского стиля жизни.

Идеологическая обработка населения, внедряющая не свойственные России моральные ценности, весьма опасна. Чем дольше она продлится, тем ниже будут возможности перехода к мобилизационной экономике и рывку, а ведь размывание идеологии началось давно!

Ещё «шестидесятники» и прочие романтики социализма накачивали в массовое сознание утопию «возвращения в цивилизацию». Делать это им было легко! Из-за скачкообразного типа развития российское государство всегда ассоциировалось с орудием принуждения, с коим следует бороться, которому не следует уступать. Откуда это взялось? Ну, то, что в период рывка большинство трудилось на пределе сил, это понятно. Но ведь когда он кончался, люди начинали жить лучше, чем до рывка! Никто из «романтиков» ни разу не сравнивал, например, условия жизни в 1920-х и в 1960-х годах, но не упускал возможности попугать обывателя пережитыми ужасами мобилизационного периода.

К тому же по сравнению с нашими ближайшими соседями особого рывка-то и не было. Более того, очень быстро начинало обнаруживаться отставание от них. Как это: мы спасли чехов и поляков от Гитлера, а теперь живём хуже, чем они! Кто виноват?! Правительство, конечно, кто ж еще. Требует много, а гражданам дает мало. То ли дело в других, «цивилизованных» странах.

Рассматривая экономику России, надо помнить, что, увлекаясь какими-либо «частностями» эмоционального плана, помимо простого анализа издержек, нельзя понять природы мобилизационной экономики. И лишь поняв это, увидим, какое огромное значение имеет культура и общественное сознание. Чтобы человек добровольно ограничил себя в своём потреблении, одной экономикой не обойдешься. Здесь важно, как мыслят люди и как соединяются они между собою в труде и общежитии. Вот в чём опасность размывания традиционной идеологии, смены российской «культуры солидарности» на западную «культуру индивидуализма».

При культуре солидарности действует народное хозяйство семейного типа, которое гораздо эффективнее рыночного в жизнеобеспечении (хотя и не в производстве излишеств). Издержки в стране при этом намного меньше, некоторые государственные структуры можно сократить, зато и характер массовых потребностей будет другой.

Но и в этом случае управление невозможно, если нет чётко сформулированных осознанных целей, если не выстроены приоритеты. Эта иерархия целей должна быть понятной большинству исполнителей, а попросту – всему народу. Ясная их формулировка может быть названа идеологией успеха. Идея становится материальной силой, если она овладевает массами. С разработки идеологии и должен начинаться процесс управления. Так что сейчас (да и не только сейчас) наиболее эффективные вложения – это вложения в людей. А самый эффективный путь модернизации страны лежит через систему образования. Исключительно через образование возможна неразрывная и надежная связь общества (народа) и государства. Сформулируем это так: