Я - Шарлотта Симмонс - Том Вулф

Шарлотта попыталась урезонить соседку:

— Он же сам сказал, что не хочет связываться. Ну и считай это не хамским отказом, а тонким намеком. Оставь его сегодня в покое.

— Но он же со мной говорил! Мне нужно позарез зацапать его, пока ему со мной интересно…

— Почему ж ты тогда ушла от него?

— Он сказал, что ему нужно поговорить с одним приятелем, и что он перезвонит мне на мобилу через десять минут. Это было пять минут назад… на мобилу… через десять… пять минут назад… — Беверли опустила голову и разревелась, так и стоя на четвереньках. — Я поеду обратно. Точно, я все придумала! Я срочно поеду обратно! Он от меня не уйдет! Вот приеду, и он… и я его подцеплю! Все, Шарлотта! Я поехала!

— Да куда ты поедешь-то?

— Как куда? В «И. М.», конечно! — Беверли произнесла это таким усталым голосом, словно повторяла уже в десятый раз, пытаясь вбить Шарлотте в голову, где именно она обрела, а потом потеряла мужчину своей жизни. — В «И. М.», понимаешь? Бар «И. М.» получил свое название по сокращению, применяемому в электронной почте.[18]

Ну и ну, в таком состоянии она еще собирается в бар!

Шарлотта сказала:

— Беверли, сейчас тебе нельзя ехать на машине ни в какой «И. М». Нельзя тебе вообще садиться за руль.

— Тогда ты меня отвези. На, держи ключи. — Беверли попыталась достать ключи из кармана брюк, не вставая с пола. Сделать это оказалось не так-то просто: брюки настолько туго обтягивали ее тело, что девушке пришлось изогнуться и вытянуть одну ногу. Одновременно ей нужно было удерживать равновесие, что давалось с трудом даже при четырех точках опоры. Шатаясь, закатывая глаза и корча дикие рожи, Беверли все же выудила из кармана ключи и протянула их Шарлотте.

— Никуда я тебя не повезу, — твердо сказала та, — а уж в «И. М.» — тем более. Хватит тебе сегодня пить. Давай-ка ты лучше ложись спать, а я тебе помогу.

Шарлотта привстала, намереваясь действительно затащить Беверли на кровать, но та ухватила ее за рукав пижамы и изо всех сил потянула в сторону двери. Здоровая ведь, как лошадь, даром что тощая!

— Эй, пусти, кому говорю! Пижаму порвешь!

— Ты должна меня отвезти! Ну отвези меня! Отвези меня!

— Беверли, прекрати!

Беверли отпустила Шарлотту и рухнула на пол, перевернувшись на спину. Полежав так несколько секунд, она рывком перевела себя в сидячее положение и заявила:

— Ну и хорошо. И хорошо. Можешь меня не везти. Только в другой раз и сама меня не проси. Не проси меня ни о чем. Не проси у меня никаких больше одолжений… — Продолжая бормотать, она стала шарить по полу в поисках ключей от машины. Обнаружив их наконец, она сурово посмотрела на Шарлотту. — Вот и спасибо тебе большое. Все, я пошла… и мне наплевать…

С этими словами девушка попыталась подняться на ноги, но высокий каблук подвернулся, и она опять грохнулась на пол, явно ударившись своими выпирающими отовсюду костями. От боли и обиды Беверли снова разревелась. Перекатившись с боку на бок, она уцепилась за свою кровать, поднялась сначала на четвереньки, а потом оперлась на металлическую раму кровати и сумела-таки встать. Зло и с упреком зыркнув глазами на Шарлотту, она отпустила точку опоры и по замысловатой траектории направилась к двери.

Шарлотта вскочила и загородила соседке дорогу.

— Беверли, да ты с ума сошла! Куда тебе за руль — ты на ногах-то с трудом держишься! — Тяжелый вздох. — Ну ладно, отвезу я тебя. Ума не приложу, зачем тебе все это нужно, но отвезу. А то убьешься еще. Ладно, не психуй. Поедем к твоему чемпиону. Подожди минуту, дай я хоть какие-нибудь брюки надену.

Понимая, что долго удерживать Беверли у нее не получится, Шарлотта выпрыгнула из пижамных штанов и натянула шорты прямо на голое тело. Застегнув сандалии, она сказала:

— Ладно, давай ключи.

Беверли вручила ей ключи с видом маленькой девочки, которая все-таки выпросила у родителей очередную игрушку.

Выйдя на улицу, в глухую темноту ночи, Шарлотта сразу пожалела о своей душевной щедрости. Пожалуй, люди, которые считают излишнее человеколюбие если не грехом, то пороком, в чем-то правы, подумала она Да уж, уступить этой пьяной дуре и переться с ней черт знает куда можно было только в бреду или не разобравшись спросонья. Ей казалось, что стены зданий, окружающих Малый двор, словно чуть-чуть накренились и вот-вот рухнут на них с Беверли и погребут их под тоннами камней. Однако пусть и не вполне правильная, но четкая решетка, образованная прямоугольниками освещенных окон, свидетельствовала, что дома по-прежнему стоят прямо. Из одного окна доносилась музыка в стиле кантри. Не Бог весть что, но все же лучше, чем бесконечное «тынц-тынц» рэйва или какой-нибудь похабный рэповый речитатив. Впрочем, прислушавшись, Шарлотта поняла, что смена жанра не слишком влияет на текст, который принято слушать в элитарном Дьюпонте. «Я на тебя наеду, я на тебя насяду, я на тебя залезу, я тебя натяну. Раз-два, сукин сын, три-четыре, твою мать, выходи со мной гулять», — надрывался невидимый исполнитель.

Хорошо еще, что здесь, у выхода из общежития, никого не было. Машину Беверли бросила в трех футах от края тротуара на дорожке, ведущей с Малого двора на парковку, прямо под знаком «Стоянка запрещена». То, как Беверли спьяну «удачно» припарковалась, не слишком удивило Шарлотту. Куда большее впечатление произвел на нее сам автомобиль. Она, конечно, знала, что у Беверли есть машина здесь, в университете, но ей и в голову приходило, что это такой гигантский монстр. Огромный черный джип едва ли не превосходил размерами грузовой пикап, на котором отец Шарлотты возил не только всю семью, но и все, что бывает нужно привезти, если ты живешь в глухой деревне. Сиденье водителя было расположено так высоко, что Шарлотте пришлось взбираться на него в два приема сначала она шагнула на широченную хромированную подножку и лишь затем не опустилась, но наоборот, поднялась на обтянутое кожей сиденье, роскошью напоминавшее королевский трон. В кожу, казалось, был упакован весь салон. С ее мягкостью эффектно контрастировала отделка из полированного дерева. Стекла машины были почти наглухо затонированы. Все вместе это создавало ощущение какой-то нереальности. Шарлотта даже помотала головой, чтобы прийти в себя. Как, спрашивается, могло получиться, что она посреди ночи сидит в каком-то роскошном броневике, на уровне едва ли не второго этажа, и собирается везти на нем пьяную в хлам девицу в какой-то бар?.. Просто бред!

Бар «И. М.» находился неподалеку от «Пауэр пиццы» и прочих кафе, фастфудов и просто забегаловок, ориентированных в основном на студентов. Все эти клубы и кафе выстроились вдоль дороги, которая вела от кампуса к ближайшими городским кварталам — фактически трущобам, прозванным студентами Городом Бога — по названию культового фильма о бандах подростков-убийц из фавел Рио-де-Жанейро. В общем, ехать туда было недалеко, и при других обстоятельствах подобная прогулка на шикарном внедорожнике была бы Шарлотте даже в радость.

По дороге Шарлотта поинтересовалась у Беверли:

— А что они тебе так сдались, эти игроки в лакросс?

— Как это — что сдались? — возмутилась Беверли и отвернулась, глядя в окно. Судя по всему, ответ на вопрос был настолько очевиден, что ей и в голову не пришло пускаться в какие бы то ни было объяснения.

Выждав еще некоторое время, Шарлотта спросила:

— Как его зовут-то?

Беверли уставилась прямо перед собой в ветровое стекло и даже не повернулась к собеседнице.

— Как зовут? — В этот момент ее лицо помрачнело, и она снова разразилась слезами.

— Слушай, может все-таки вернемся домой? — предложила Шарлотта. — Ляжешь спать, а завтра видно будет. Ну что, поехали?

— Нет! — Беверли немедленно перестала плакать, но так и не сподобилась ни посмотреть в сторону Шарлотты, ни хотя бы стереть с лица слезы, промывшие на ее щеках целые дорожки в слое тонального крема, пудры и прочей штукатурки. — Ничего, зато я знаю, в какой комнате он живет. Это в общаге колледжа Лэпхем. Они все живут в Лэпхеме! Вся команда по лакроссу! — Посмотрев наконец на Шарлотту, Беверли заявила: — И он действительно сегодня надрался в хлам. — («Неужели ты не понимаешь?») — Они говорят со мной, только когда напьются! — («Ну пойми же ты меня, пожалуйста, пойми!»)

— Ты вроде бы сказала, что он был в «И. М.».

— Ну да, он там! Из какой же другой задницы я бы приперлась домой в таком виде?

Шарлотта притормозила перед входом в бар «И. М.». В это время улица была почти пуста. Лишь несколько машин, припаркованных на ночь, стояли вдоль тротуаров. Беверли открыла дверцу и едва не вывалилась из машины. Оторвав пятую точку от сиденья, она лихо поставила правую ногу на подножку, но высокий каблук скользнул по металлу, и девушка едва не пропахала асфальт собственным носом. Удержаться на ногах ей позволило лишь то, что она успела уцепиться за дверную ручку. На несколько секунд она просто зависла в позе потерявшего равновесие конькобежца, а затем, собравшись, все же зашагала к дверям бара, явно прикладывая немалые усилия к тому, чтобы ее длинные ноги шли туда, куда хочется ей, а не самим ногам и особенно — не каждой ноге в отдельности.