Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт

«Тот факт, что картина находилась первоначально в собственности масонов, а масонские знаки были замазаны, меня столь же поражает, как и вас… Очевидно, нельзя считать, что подарок имеет какую-то связь с отношением вермахта или партии к масонству.

То, что Блюхер был масоном, тоже не имеет значения, поскольку в то время, насколько известно, масонство ни преследовало целей, опасных для нашего народа, ни было, по всей вероятности, вовлечено в такой степени в международные альянсы, как теперь…

Должен признаться, что мне доставило большое удовольствие узнать, что портрет великого прусского полководца больше не находится в распоряжении масонов, но принадлежит вермахту. Меня особенно радует то, что партия стала инструментом — хотя и неосознанно — изъятия картины у тех, кто явно злоупотреблял ею, и передачи ее наиболее достойному собственнику.

Есть, однако, и другая сторона вопроса, а именно: каким образом партии пришлось заплатить за эту картину цену, соответствующую стоимости старой исторической работы, в то время как она была взята у первоначального собственника — ложи — без компенсации. Я распорядился разобраться в этом вопросе. Возможно, когда ложа была распущена, заинтересованные лица продали ее имущество государственным учреждениям. Если кто-то нажился на этой сделке, я прослежу за тем, чтобы его наказали, а выручку передали в Фонд спасения от зимних холодов.

Буду признателен вам, если вы доведете эти мои замечания до тех, кто вам пишет или будет писать по этой проблеме, особенно до бывших масонов».

Даже Рудольф Гесс не мог отрицать тот факт, что Блюхер, герой прусской истории и наиболее решительный противник диктатуры Наполеона, был «подлым масоном».

Знал ли Гитлер о музыке больше, чем о других видах искусства, мне так и не удалось выяснить, поскольку я не особо компетентен в музыке. Никогда не замечал, чтобы Гитлер был поклонником Баха или Бетховена, хотя могу утверждать, что он слушал «Мейстерзингера» Вагнера сотню раз. Во время обеда, когда я сидел рядом с министром экономики Функом, оркестр играл мелодию Франца Легара. Функ заметил:

— Фюрер особенно любит музыку Легара.

Хотя эта реплика исходила от Функа, который сам весьма увлекался музыкой, мне не показалось, что Гитлер обладал развитым вкусом в музыке. Я воспользовался случаем и пошутил:

— Жаль, что Легар был женат на еврейке.

На это Функ немедленно отреагировал:

— Лучше фюреру не знать об этом.

— Наоборот, господин Функ, вам следует проинформировать об этом фюрера.

— Нет, нет, только не это.

— Но, господин Функ, вам нужно это сделать, иначе в нем разовьется дурной художественный вкус.

Глава 45

Разногласия с партией

С самого начала у меня не сложились отношения с партией. До работы в правительстве Гитлера я редко встречался с партийными функционерами. Старательно избегал партийных общественных мероприятий и посещал официальные собрания только тогда, когда не мог от них отделаться. Когда я случайно встречался с честным, порядочным членом партии, то старался поддерживать с ним знакомство. К сожалению, эти ответственные и трудолюбивые люди были менее заметны, чем хвастуны, нахалы и карьеристы, которых я часто раздражал своими саркастическими замечаниями, хотя и без особого успеха. Большинство из них явно не соответствовали интеллектом своим официальным должностям.

Мое нежелание поддаваться запугиваниям и резкие речи определенно помогали противостоять открытому вмешательству и требованиям партийных чиновников, но мне не всегда удавалось нейтрализовать интриги, которые плели за моей спиной. Да, Гитлер помогал мне в противоборстве с его приверженцами, но таким способом, чтобы они лишь терпели меня, и никогда не требовал от них сотрудничества со мной.

Весной 1937 года я воспользовался случаем посетить церемонию в Палате ремесел Берлина, в ходе которой ученикам присваивалась квалификация. Благодаря интригам лидера Трудового фронта доктора Лея Гитлер накануне вечером распорядился запретить мероприятие, на котором я должен был выступить. На следующее утро мне пришлось пригрозить Гитлеру отставкой, чтобы церемония состоялась. Вести о кознях Лея получили широкую огласку, и большой зал заполнили тысячи людей.

В своей речи я привел ряд аргументов против «философии», при помощи которой партия развращала молодежь. В частности, я говорил:

«Ни одно сообщество, и прежде всего государство, не может процветать без опоры на закон, порядок и дисциплину. Никакой порядок не сможет держаться на несправедливых принципах. Существует древнее латинское изречение: «Справедливость — фундамент царств» (Justitia fundamentum regnorum). В Библии это выражено следующими словами: «Праведность воодушевляет народ». Праведность, справедливость непримиримо противостоят всякой классовой розни. Поэтому вы должны не только уважать справедливость и закон, но обязаны противостоять несправедливости и беззаконию, где бы их ни встречали. Будьте открытыми и честными, не бойтесь правды. Другая замечательная притча говорит: «Стремись к правде до смерти, и Господь поможет тебе» (Экк., 4: 28). Это означает, что всякий, кто стоит за справедливость, порядочность и правду, будет чувствовать себя наделенным Божественной силой».

Я никогда не пренебрегал возможностью защищать людей, находящихся под моей юрисдикцией или вне ее. Если председатель Торговой палаты подвергался нападкам со стороны партии, он мог быть уверенным, что я сохраню его в занимаемой должности. Если партия угрожала государственным банкам и другим финансовым учреждениям, находившимся в моем ведении, то можно было заранее сделать вывод, что обидчикам это не пройдет даром. Я заботился о том, чтобы многие масоны либо продолжали службу, либо назначались на различные должности. Самую сложную проблему представлял собой еврейский вопрос, о чем я должен рассказать подробнее.

В речи на обеде управленцев в Бремене 14 февраля 1936 года я сделал несколько саркастических замечаний по поводу разрушительных методов, которыми партия стремилась переделать мир. Я призвал партийных функционеров утешаться мыслью, что философия, которая неспособна завоевать мир в течение трех лет, может все-таки представлять некоторую ценность, добавив, что нельзя называть негодяем человека, который в течение трех лет не принял эту новую философию. Ссылаясь на тысячелетия истории Германии, я говорил языком, выражавшим силу традиций:

— Мне особенно приятно видеть молодежь, уважающую возраст, что имеет место на этом банкете. Я говорю это не без ссылки на сегодняшний день, когда порой кажется, будто молодые воспитывают стариков вместо того, чтобы было наоборот.