Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

К тому моменту Пугачев разбирался с ордером на заморозку его активов, выданным Верховным судом Лондона. Кремль расширял свой правовой фронт. Суд, казалось, не интересовало, что один из двух главных свидетелей обвинения, бывший президент Межпромбанка, бесследно исчез, а второй, бывший исполнительный директор банка Александр Диденко, заключил сделку с прокуратурой, в рамках которой в обмен на показания против Пугачева получил более мягкий приговор. (Позднее Диденко стал сотрудником банка, управляемого тем же государственным подразделением, которое охотилось на Пугачева.) Кремль решил судить Пугачева за трансфер 700 миллионов, но он считал, что это лишь часть масштабной кампании по захвату его бизнес-империи. Документы по государственным искам против Пугачева не умещались в коробки. Среди них нашлась записка от Сечина с обсуждением отъема судостроительных заводов, копия которой была отослана в ФСБ, в Следственный комитет прокуратуры и в Московский арбитражный суд. В записке было указано, по какой именно уголовной статье открывать дело против Пугачева. Как видно из записки Сечина, Кремль не гнушался давать правоохранительным органам прямые указания для отъема собственности противника.

Но захват активов далеко не всегда служил укреплению государственной власти или созданию эффективной экономики. По мере того, как люди Путина расширяли свою сферу влияния, экономика начала пробуксовывать. Сечинская судостроительная корпорация получила пугачевские заводы, но после этого производство военных кораблей застопорилось. Новых менеджеров одного за другим арестовывали по обвинениям в коррупции и хищениях: драка за наличность становилась все отчаяннее. После того, как Руслан Байсаров забрал проект по коксующемуся углю, ранее принадлежавший ЕПК, прекратились и добыча, и разработка. Когда ЕПК принадлежала Пугачеву, объемы добычи составляли 10 миллионов тонн; планировалось строительство железной дороги стоимостью в 1,5 миллиарда — от угольного месторождения до Китая. Теперь ЕПК не производила ничего.

То же самое произошло и с сечинской «Роснефтью». В конце 2004 года государственный нефтяной гигант забрал «Юганскнефтегаз», и после этого выработка сошла на нет. Рост добычи «Роснефти» обеспечивался, по большому счету, приобретением новых активов, в то время как долг компании достиг 8о миллиардов долларов. В частных разговорах исполнительный менеджмент жаловался, что Сечин пытается контролировать все решения — вплоть до согласования командировок.

Все это указывало на более серьезную проблему. Экономический рост, ознаменовавший первые два срока Путина и возобновившийся после кризиса медведевских лет, начинал замедляться. В первые два срока Путина повышение цен на нефть обусловило средний рост экономики в 6,6 %, но в 2013 году он упал до 1,3 %. Многие экономисты предсказывали рецессию. Первородный грех путинского режима — захват судебной власти для экспроприации ЮКОСа — ударил по самой системе. Страх перед рейдерскими захватами блокировал поток инвестиций. Люди Путина перекроили под себя правовую систему, чтобы безнаказанно забирать чужие активы. В результате государственные гиганты так разрослись, что теперь было непонятно, что с этим делать.

— Дело ЮКОСа стало дополнительным импульсом роста коррупции в правоохранительных органах, — сказал бывший кремлевский чиновник. — После этого они начали расширяться, решив, что получили карт-бланш на дальнейший захват экономики. Все пребывали в страхе и потому урезали инвестиции.

Печальное положение в экономике отразилось на рейтинге Путина — он упал до 47 % — минимальной отметки за все его президентство. Казалось, режим движется в тупик. Единственным способом стимулировать рост были реформы, отменяющие экспроприацию экономики государством и урезающие власть путинского окружения — но его люди никогда бы такого не допустили. Процветала только коррупция.

Сидя с Пугачевым в его офисе, мы пытались разобраться, почему все зашло так далеко. А в этот момент сам Путин, вместо того чтобы решать экономические проблемы, резко изменил нарратив. Беспокойство по поводу спада экономики и популярности президента в первые два года его возвращения и страхи повторения уличных протестов были забыты. Путин сосредоточился на новом этапе имперского возрождения страны: он решил разыграть масштабный гамбит и вписать Россию в мировой порядок. В марте 2014 года Россия аннексировала Крым. Впервые с момента окончания холодной войны она вторглась на территорию другой страны. Режим Путина вошел в жесткий клинч с Западом.

Лондонские банкиры, всеми силами старающиеся помочь России интегрироваться в мировые рынки, не могли понять причин такого хода событий. Казалось, они вышли из-под контроля. Однако все выглядело так, что военные действия были запланированы. Между Россией и Западом давно зрели серьезные разногласия по поводу будущего Украины. Где должна была оказаться страна — в ЕС или в ЕАЭС?

— Давно ли Путин готовил этот план? — сказал крупный западный банкир. — Он должен был провести подготовительную работу. Единственный способ разогнать экономику — это децентрализовать власть. Но когда настал момент принятия решений, победила жажда контроля и желание остаться во власти. То, что мы видим, кажется частью старой стратегии уйти от проблем и быстро завоевать поддержку электората.

Могли ли внутренние экономические проблемы России усилить решимость людей Путина сохранить влияние на Украину и спровоцировать кризис, закончившийся аннексией Крыма? Когда и как это началось?

Впервые о том, что Россия может ввязаться в более серьезный конфликт с Украиной, в Кремле заявили в сентябре 2013 года. К тому моменту Виктор Янукович при содействии Фирташа и Пола Манафорта стал президентом Украины. Репутация «оранжевой коалиции» и президента Виктор Ющенко серьезно пострадала в результате конфликтов и подозрений в коррупции после газовой сделки в 2006 году. Янукович пришел к власти в 2010 году и взял курс на укрепление своей и государственной независимости. Несмотря на прокремлевские взгляды, Янукович, поощряемый украинскими олигархами, вел переговоры о заключении Соглашения об ассоциации Украины и Европейского Союза, что укрепило бы политические и экономические связи с Западом. Эти переговоры пробудили давние страхи России, причем в самый критический для нее момент. Любой шаг Украины в сторону Запада, особенно после политических протестов на Болотной, представлял серьезную угрозу для людей Путина из КГБ. Под удар попадала вся модель государственного капитализма в России. Скорее всего, евроинтеграция Украины упрочила бы позиции российских либералов. Подписание соглашения с ЕС было намечено на ноябрь, и по мере приближения этого события давление России на Украину усиливалось. В сентябре посланник Кремля Сергей Глазьев публично заявил, что в случае подписания этого соглашения Украину ждет катастрофа — Россия введет штрафные тарифы, которые обойдутся в миллиарды долларов и приведут к дефолту по 15 миллиардам долларов займов. Более того, Глазьев утверждал, что евроинтеграция станет крахом Украины как государства, поскольку освободит Россию от соблюдения договора о признании границ. В случае если пророссийские регионы Украины обратятся за помощью к Москве, Кремль вмешается.

— Подписание такого документа приведет к политическим и общественным беспорядкам, — сказал Глазьев. — Уровень