Князь черного заката(мгмж-2) - Марина Дементьева

- Отвратительно, - поморщился Эджай, но - удивительно дело - ему с первой попытки удалось сесть. А затем и встать, осторожно придерживаясь рукой за спинку кровати.

- Скорее, пошли! Давай руку! - в нетерпении притопнула ножкой девочка, воровато оглядываясь. Едва их пальцы соприкоснулись, как Эджая закрутило, будто палый лист, в воронке очень странного портала, открывшегося совершенно на пустом месте, внезапно, повинуясь одному лишь желанию Фрэйлль. Ведьмак буквально выпал из сумасшедшего телепорта, по зигзагообразной траектории проделал несколько заплетающихся неуверенных шагов и, будто родного брата, крепко обнял лишенный всякой растительности сухой ствол. И почти тут же, позабыв про всё на свете, потрясённо прошептал:

- Милостивая Хозяйка!

- Уже здесь, - хмыкнула Фрэйлль, подходя поближе, нарочно загребая мысками туфелек целые похрустывающие ворохи желтовато-серой сухой листвы. Эджай не обратил внимания на её слова. Он просто не услышал их. Как не слышал, не видел, не чувствовал ничего вокруг, кроме маленького теплого комочка концентрированного счастья с удивительными глазками, похожими на крупные и влажные ягоды чёрной смородины. Первые несколько минут он только молчал, будучи не в состоянии произнести ни одной осмысленной фразы. Затем медленно пришло осознание окружающей действительности.

- Это Антариес?!

- Разве на что-то еще похоже? - пожала хрупкими плечиками богиня. И тут же поспешила вмешаться, правильно сумев разгадать ход мыслей подопечного: - Эй-эй-эй! Ничего не делай, мальчик вне опасности! Ничего с ним не случится даже здесь, мы с Ксанарой уже обо всём позаботились! - Но Эджай плевать хотел на разумные доводы, всё равно поступив по-своему. - Идиот, куда тебе в таком состоянии колдовать?! - совсем по-девчоночьи взвизгнула Фрэйлль. Тут она была права - примитивное заклинание 'охранного круга' стоило ему слишком дорого. Впрочем, и сил он туда влил, не пожалев. Да, по сути, почти все, что были. Зато ни одна из известных ведьмакам антариесских тварей, возжелавших полакомиться нежнейшей младенческой плотью, не пробьёт такую защиту с наскока. Тем более, что на окраину Леса, как правило, не забредают самые опасные монстры, они предпочитают таиться в черных недрах проклятой территории… Но как объяснить блёклыми бессильными словами вечноживущей богине, столь далёкой от земных радостей и печалей, что теперь, когда он заглянул в розовенькое личико своего сынишки, увидел, как малыш смешно возится в одеяльце, для него стала безразличной собственная участь, отодвинулась на десятый план забота о самом себе. Сейчас единственно важным стало лишь благополучие его ребёнка, которого он полюбил, едва увидев, и этот первый взгляд на сына навеки привязал отцовское сердце к этому пахнущему молоком существу. Еще раньше, чем вчерашний мальчишка сумел осознать себя отцом.

… - Ты вообще думаешь своей пустой головой, чем это может тебе грозить, прежде чем что-либо делать?! - возмущалась Фрэйлль, и её звенящий от волнения и негодования детский голосок раздавался словно сквозь плотный слой ваты. - Сколько раз прикажешь силком выволакивать тебя из-за Грани? У тебя что, чувство самосохранения вконец атрофировалось за ненадобностью?! Как-то раньше не замечала, что ведьмаки чокнутые, или это только с тобой мне так повезло? Скажи на милость?…

Эджай не считал нужным отвечать постепенно успокаивающейся маленькой богине. Её раздражённое ворчание звучало всё реже и тише. В конце концов, если он им зачем-то понадобился, то они попросту не позволят ему умереть. А главное - Демиан в безопасности. Всего спустя час по времени Предела за малышом придёт в Антариес грубоватый, но вовсе неплохой человек по имени Радек. А через семь лет мальчик станет учеником лучшего друга своего отца. И Эджай его еще увидит. Несмотря на омерзительную слабость, даже сильно закушенные, губы сами по себе расползались в улыбке. Боли больше не было.

Всё же нужно было отдать должное Фрэйлль - она не нарушила однажды данного ему обещания. Пускай незримым для прочих живых призраком, но он почти неотлучно был рядом с сыном. Хоть на расстоянии, но наблюдал за ним, страховал, всегда был готов в случае опасности прикрыть спину… или спрятать за своей спиной. Порой хотелось крепко прижать к груди мальчишку, которому не по годам довелось испытать невзгод, погладить по встрёпанным чёрным вихрам… А бывало и так, что чесались руки снять ремень и перекинуть этого же мальчишку через колено… За всё хорошее. Мысленно отмахиваясь от ехидного голоска, в неподходящий момент намекающего о собственных проделках, напоминая о том, что сыну-то есть в кого совершать глупости.

… Первый день в Телларионе…

… 'Испытание' Магистра… от слова 'пытка', не иначе…

… Приключение в Антариесе… за эту выходку Эджаю как никогда сильно хотелось оттаскать сына за уши. А потом просто молча уткнуться мальчишке во взъерошенную макушку и впредь не выпускать из поля зрения…

… Тягостный для сына Обряд…

… Призвание 'Духа огня'…

Много их было, таких непростых, переломных моментов, когда Эджай с готовностью подставлял сыну плечо. Но сейчас Демиан медленно и мучительно погибал, отравленный ядом проклятия, уничтожающего не тело, саму душу. И мёртвый для всех, отверженный авалларский князь оказался бессилен хоть чем-нибудь облегчить участь сына, хоть как-то повлиять на его дальнейшую судьбу. Сейчас будущее Демиана всецело в руках юной иномирянки, которую в Пределе знают под именем герцогини Ариаты Кармаллорской.

- Догоняй! - задорно прокричал Кими, вонзая босые пятки в бока своему жеребцу. Ловкий лурни сидел на коне, как влитой, пренебрегая седлом и стременами, используя одну лишь уздечку, и с бесшабашной лихостью выделывал при этом головокружительные трюки, заставляющие Марину в страхе зажмуриваться, а ведьмаков - одобрительно-восхищенно цокать языком. Марина, которая только училась более-менее сносно держаться в седле, вовсе не горела желанием сломя голову нестись за неугомонным мальчишкой, однако её молоденькая резвая кобылка решила по-свеому. Обычно смирная и послушная лошадь вознамерилась показать всю прыть, на какую была способна. То ли ей надоело плестись шагом, то ли вдохновил пример буланого жеребчика Кими, но Кокетка увидела возможность продемонстрировать свои впечатляющие скоростные показатели. Наездница взвизгнула от неожиданности, мёртвой хваткой вцепившись в поводья и прижимаясь всем телом к конской холке. Кокетка, не сдерживаемая уверенной рукой всадника, наслаждалась свободой, оставив за крупом растерявшегося Кими. Уже далеко позади раздался жуткий мат Трея. Цензурная составляющая, в коей и заключался, собственно, весь смысл его экспрессивного монолога, была весьма неутешительной: