Мутная вода (СИ) - Крапивенцева Екатерина

— Как я уже сказал, Исполнитель Желаний — не миф. Хотя, долгое время люди считали его вымыслом. Эдаким религиозным бредом группы фанатиков, называющих себя «Монолитом». С трудом осознаю, что мы с ребятами Воронина всё же добрались до него…

— Что вы вообще делали в Припяти? — Немного смутился Депутат. — Да ещё и с главой «Долга». Думал, что высокое руководство не выходит в «поля».

— В данном случае, Воронин лично контролировал операцию. Генерал — боец, а не штабная крыса. Фишка в том, что в Припяти такой сильный пси-фон, что координировать действия бойцов опосредовано просто нельзя. Связь устанавливается лишь локально, и то с перебоями, а за пределы города техника уже не пашет. Незадолго до нашего похода в Припять несколько групп учёных бесследно пропали в районе саркофага вместе с бойцами «Долга». Человек пятьдесят в общей сложности. Когда Петренко засобирался в рейд, Воронин решил отправиться с ним, как самый опытный. Он уже пару раз наведывался в Припять после отключения «Выжигателя», и знал несколько тропок, способных привести бойцов в город без привлечения лишнего внимания со стороны «фанатиков». Воронин «задолжал» ученым. Можно сказать, что НИИ когда-то проспонсировал его уход из Вооружённых сил. Поэтому, генерал ощутил зов долга. А он не любит ощущать себя должником, как ни парадоксально. К тому же, ситуация с гибелью людей требовала тщательного разбора. А рядовые бойцы группировки под страхом исключения отказывались ходить в рейды под Припять. О городе идёт дурная слава, кстати, вполне справедливая…

— А тебя какой черт туда потянул? — Не сдержался Филонов. — Как всегда, любопытство?

— Отчасти, — кивнул Калаш и прикрыл глаза. — Ты же знаешь о моих завязках с господином Бесаловым? Мы вместе спонсируем пару исследований местных «головастиков». Открытия крупные и многообещающие, скажу я тебе. Если всё выгорит, то о топливе можно навсегда забыть — весь мир перейдёт на чистую энергию от артефактов. Бес, конечно, вне себя от предвкушения, но в Зону лезть боится. Поэтому, "на местах" действия "научников" курирую я. Тем более, что мне доставляет удовольствие вольная жизнь сталкера. Это позволяет мне расслабиться и обо всём забыть. Стать, наконец, собой, понимаешь? Тем самым… Всё наносное будто смывает, как только я переступаю Периметр. Груз ответственности мгновенно падает с плеч. Я испытываю странное, двоякое чувство: смесь ужаса и небывалой свободы. Если в любой момент в Зоне можно встретить смерть, то зачем сейчас переживать о том, что происходит за её Периметром? О контрактах, бизнесе, очередных проблемах у сына, о возможных интрижках жены? Все преходящее, музыка вечна.

Филонов лишь дипломатично пожал плечами, но от комментариев воздержался. А Калашников продолжил:

— Исследование Припяти обещало стать краеугольным камнем в данных исследованиях. Учёные делали большие ставки на редкие аномалии, способные рождать артефакты неслыханной мощности. Всего их в Зоне было найдено два. И оба раньше времени осели в руках у жадных коллекционеров. Выкупить их или выкрасть не представляется возможным. Эти миллионеры-собиратели даже не понимают, какой драгоценностью обладают, складывая артефакты на полки, а не изучая их.

— Что за аномалия? — Решил уточнить Филонов на всякий случай, исключительно по привычке. Информация. Лишь она имеет реальное значение в этом мире. Всё, что можно запомнить и сохранить в любой момент может оказаться полезным — по такому принципу жил Филонов.

— О, — мечтательно протянул Калашников. — Это "Зазор" — неприметная аномалия со смешанными свойствами. Базируется чаще всего в руинах ветхих зданий. В начале своего существования очень опасна — способна оторвать конечность взрослому человеку. Выглядит как мерцающие, еле заметные пласты тончайшего стекла, играющие на свету, как стекляшки калейдоскопа. В конце, прежде чем выдохнуться, аномалия рождает артефакт "Компас". Данный тип аномалий можно встретить лишь глубоко в Зоне. Последняя надежда возлагалась на Припять. В общем, дело оставалось за малым — проскользнуть в город без боя, то есть незамеченными.

— И вам действительно удалось? — Округлил глаза Филонов.

— Конечно. — Кивнул Калаш. — Но, как в итоге оказалось, заслуги генерала в том не было. Группа состояла из 10 человек. И то Петренко причитал, что нас слишком много. Я, Воронин, полковник, один сотрудник НИИ, двое бойцов «Долга, нагруженных аппаратурой, пара «вольных» сталкеров, напросившихся в рейд за обещание нам помочь, и двое доверенных ребят Бесалова. Бес любит всё контролировать и никому не доверяет, что, в общем-то, справедливо. Правда, потом оказалось, что «соглядатаи», приставленный нашим «бизнес-партнёром», оказались совсем не теми, за кого себя выдавали. Но об этом чуть позже, — нахмурился бизнесмен. — Не буду грузить тебя подробностями, как мы пробирались по городу… Но нам повезло. «Фанатики» словно массово вымерли. Ни души вокруг. Как следует порадоваться такой удаче мы не успели. На стадионе «Авангард» нас застал «Выброс». Думаю, «монолитовцы» предугадали его заранее, и просто попрятались по норам, как мыши. Ведь не смотря на свою отбитость и устойчивость к пси-полям, они всё же люди, и «Выброса» на поверхности им не пережить.

— Чую поясницей, что дело было не в Выбросе, ведь так? — Вздёрнул бровь Депутат.

— Слушай дальше. — Нагнал тумана Калашников. — Всерьёз опасаясь за свою жизнь, мы рванули к ближайшему укрытию, а именно к ЧАЭС. Ибо коллекторы рядом со стадионом оказались залитыми цементом. Фанатики основательно подготовились как следует держать оборону. Подвалы побольше наглухо закрыли кирпичной кладкой, где могли — двери заварили. Этот странный факт приметил Петренко ещё по дороге к стадиону. Фанатики славно потрудились, стараясь оставить незваных гостей без защиты. То и дело по городу мы натыкались на растяжки, хотя ни одного бойца в поле зрения не попадалось.

В районе станции радиационный фон заметно вырос, но деваться было некуда. До Выброса оставались считанные минуты. Уши характерно заложило противным свистом. Небо над головой из синего превратилось в серо-багровое. Набрякшие, низкие облака, казалось, вот-вот обрушатся на голову. Панический страх… Даже не так… абсолютный, животный ужас гнал меня, куда глаза глядят. Я метался, как загнанный зверь, не разбирая дороги, впадая в какой-то ажиатированный ступор. А это в Зоне — мгновенная смерть. Спасибо Петренко, что вовремя врезал мне по щеке, не давая погрязнуть в пучине паники. "Приди в сознание!" — донеслось до меня сквозь раскаты грома. Он сильно дернул меня за руку, потянув на себя и со всей дури отвесил звонкую оплеуху. Щека мгновенно загорелась огнём, возвращая мне некоторую ясность мысли. А потом мы бежали, из последних сил, надеясь отыскать заветный люк, ведущий в подземные тоннели станции. Даже страх перед «фанатиками», затаившимися внутри был не в пример слабее ужаса — умереть в страшных муках, плавясь заживо и превращаясь зомби.

— Хорошо, что меня там не было, — нетерпеливо сглотнул Филонов, отхлёбывая остывший кофе.

— Мысленно я приготовился к смерти, но Воронин, уже в полубреду, все же отыскал вход в подвалы. Забурившись внутрь и надёжно задраив крышку, мы как переспелый виноград посыпались на пол с невысокой лестницы и ползком поспешили вниз, к следующему, внутреннему люку, пытаясь забраться как можно глубже, спасаясь от отголосков гремевшего вовсю Выброса. От давящей, всепоглощающей боли в висках я потерял сознание. Попеременно отрубаясь и снова приходя в себя, в свете тусклых ламп я видел корчащихся на бетонном полу членов группы. Ученого бурно рвало, Петренко свернулся калачиком в углу, подтянув колени поближе к подбородку. Воронин привалился к лестнице и немигающим взором смотрел в никуда. Из носа генерала тонкой струйкой сочилась кровь. Ещё пара сотрясающих ударов стихии, и я окончательно отрубился. Первым в сознание пришёл Петренко и поспешил разбудить нас с генералом. Учёный, иссини-серый, жадно глотал воду из фляги, попутно утирая рвоту со своего новёхонького комбеза. «Долговцы», устроившись в дальнем углу, кололи друг другу какие-то стимуляторы. Ребята Беса, раскрасневшиеся от накатившей вдруг духоты, о чём-то переговаривались с «вольными». Но слов я не разобрал — в уши как будто набили вату. Подавив рвотный позыв, я перевернулся со спины на бок и полежал так ещё немного, обождав, пока окружающая реальность не перестала вращаться со страшной силой. Пытаясь подняться на ноги, я потерпел неудачу. И, кое-как усевшись, потянулся к рюкзаку за флягой лимонного энергетика.