Звезды над Занзибаром - Николь Фосселер

Да благословит Всемогущий господь Ваше величество и Ваше правление и да подарит Вам долгую жизнь, как это было даровано Его величеству кайзеру Вильгельму I, Вашему незабвенному дедушке, упокой Господь его душу.

Ваше величество, с мая этого года я пребываю на Занзибаре, моем родном острове, надеясь на примирение с моими родственниками, с одной стороны, а с другой — на возвращение принадлежащей мне собственности; и я уповаю на провидение и на моральную поддержку, о которой я просила Его высокопревосходительство канцлера Германской империи.

Непосредственно по прибытии сюда я направила просьбу, составленную в чрезвычайно любезных выражениях, германскому генеральному консулу, не будет ли он столь добр передать письмо моему племяннику Халифе. На следующий день генеральный консул вернул мне мое же письмо с пометкой, что не существует никаких официальных причин для передачи письма султану. Сразу после этого из другого источника мне стало известно, что генеральный консул получил прямое указание от министерства иностранных дел — ничего не предпринимать ни по моему делу, ни для меня лично. Мне в высшей степени непонятно, на каком основании Германской империей приняты такие меры в отношении моей персоны, которые могут чрезвычайно навредить мне как сейчас, так и в будущем.

Ваше величество! Уже двадцать один год, как я приняла христианство; я была замужем за немцем. Таким образом я стала германской подданной и как таковая имею полное право просить о поддержке представителя Германской империи.

Неужели я теперь должна признать, что все былые предсказания моих родственников начинают сбываться, и мои единоверцы, христиане, бросают меня на произвол судьбы? Мои родственники ко мне очень расположены и начинают меня уговаривать и обещают сделать все, чтобы вернуть меня — и также моих детей — в мою прежнюю веру. Но поскольку я познала истину христианской веры, мне представляется невозможным вернуться к прежней.

Те, кто желает превратить меня снова в мусульманку, не отваживаются действовать откровенно, они видят, что христиане очень поддерживают меня и моих детей. Но они также чувствуют, что я предоставлена самой себе и не получаю никакой помощи от моей новой родины.

К Вашему величеству я обращаюсь не только как к германскому кайзеру, но главным образом потому, что Ваше величество истинный христианин, обладающий неограниченной властью и возможностями защищать своих подданных везде, где бы то ни было, особенно в такой стране, где христианство не в большом почете.

Потому я заклинаю Ваше величество, памятуя о несравненной доброте дедушки Вашего величества, проявленной ко мне, да будет благословенна память о нем, Всемилостивейше поддержать меня и моих детей и соизволить дать указания нынешнему представителю Германской империи поговорить с султаном Занзибара от моего имени.

Уповая на Господа и на благородное великодушие Вашего величества,

остаюсь покорной слугой Вашего величества,

Эмили Рюте, урожденная принцесса Омана и Занзибара.

Однако кайзер Вильгельм II был вовсе не похож на своего деда. Он и не думал отвечать — так же, как и Бисмарк, — на адресованное ему письмо, что Эмили написала спустя несколько дней. Наоборот, рекомендации кайзера и канцлера своим чиновникам гласили: прекратить действовать в интересах фрау Рюте — пока она находится на Занзибаре.

Дело Эмили Рюте было раз и навсегда закрыто.

68

— Замзам, наконец-то. После стольких-то лет…

Эмили со слезами на глазах заключила старшую сестру в объятия и сразу ощутила боль в сердце, каким хрупким стало ее тело. Как оно буквально растаяло, а кости под тонкой кожей были нежными, как у птички.

— Салима, девочка моя, — заплакала Замзам и провела руками по ее лицу. — Как я хотела тебя увидеть, когда ты приезжала в прошлый раз. Но мой супруг — да смилуется над его душой Аллах — не позволил. И писца я нанимала всегда втайне от него. — Тут она увидела Розу. — Это твоя дочь?

— Моя самая младшая. У меня есть еще одна дочь и сын.

Тем же жестом Замзам взяла в руки лицо Розы, чтобы лучше ее рассмотреть.

— Как она у тебя красива! Совсем, как ты раньше! Меня, к сожалению, Аллах детьми не благословил…

Три женщины уселись в тенистом уголке внутреннего двора, им принесли кофе и шербет, и Замзам приглашающим жестом указала на блюдо с засахаренным миндальным печеньем.

— Сколько же мы не виделись с тобой, Салима?

Эмили подумала и подсчитала.

— Больше двадцати лет. Больше двадцати лет назад ты помогла мне найти и купить Бубубу.

— Ах да, — вздохнула сестра и широко улыбнулась. — Это я еще помню хорошо. Ужасно жаль, что ты не смогла его удержать.

Эмили проглотила рыдание и сморгнула слезу.

Как не смогла удержать много другого. Не дали мне этого сделать.

— Ты у всех на устах, ты знаешь об этом, Салима?

— Да, я что-то слышала об этом, — ответила Эмили с саркастической ноткой в голосе.

Замзам тяжело вздохнула. Казалось, она хочет что-то сказать, но не решается.

— Ты не должна плохо думать о Халифе потому, что он ничего не дает о себе знать. Он очень не уверен в себе как правитель и находится под влиянием сильных советников, точно так же, как когда-то наш брат Меджид, Али, самый могущественный из них, просто настоящий Баргаш. Такой же властолюбивый и несправедливый. — Она наклонилась вперед и взяла руку Эмили. — Халифа прислушивается к тем людям, которые говорят, что немцы тебя больше не уважают. Что тебя выгнали из твоей страны и потому никто из твоих здешних соотечественников не хочет иметь с тобой дел.

У Эмили появился кислый привкус во рту после глотка крепкого сладчайшего кофе.

— Он изменит свое мнение, если ты пробудешь здесь еще некоторое время. Когда увидит, что все нехорошие слухи о тебе — чистая ложь. Останься, Салима! Если ты останешься, я завещаю тебе все, что у меня есть. А ты знаешь, это ведь немало! Вернись к Аллаху, и ты получишь все — дома, землю, все деньги и украшения. И ты сможешь жить без забот. Здесь, где ты родилась.

Разве это не то, о чем Эмили мечтала все эти годы? Перспектива снова жить на Занзибаре? К тому же в окружении родственников, без материальных и денежных затруднений?

Разве я этого хочу — чтобы все было забыто? Все, что было?