Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт) - Марк Твен

У меня было достаточно времени подготовиться к этому щекотливому объяснению. Тетушка Салли безвыходно сидела день и ночь в комнате больного, а когда дядюшка Фельпс принимался было бродить около дома, я принимал меры к тому, чтобы не попадаться ему на глаза.

На другой день я услышал, что Тому стало значительно легче и что тетушка Салли ушла поэтому от него к себе в комнату немного поспать. Я пробрался на цыпочках в комнату своего приятеля, рассчитывая найти его в бодрствующем состоянии. Тогда мы вдвоем могли бы, как мне казалось, придумать такой рас сказ, с помощью которого, пожалуй, удалось бы опять втереть очки дядюшке и тетушке. Оказалось, однако, что Том спит, и притом до чрезвычайности мирно и безмятежно. Вместо прежнего румяного мальчика он стал теперь бледным как полотно. Мне было жалко его будить, а потому я предпочел посидеть у него в комнате и обождать его пробуждения. Приблизительно через полчаса вошла неслышными шагами тетушка Салли. Я оказался опять в безвыходном критическом положении. Сделав мне рукою знак не шуметь, она подсела ко мне и принялась шепотом рассказывать, что теперь мы можем радоваться, так как рана у Тома заживает превосходно. Бред у него, очевидно, тоже прошел. Об этом свидетельствует уже то обстоятельство, что мальчик наконец погрузился в здоровый крепкий сон. Это случилось с ним впервые после болезни. Можно поэтому с уверенностью ожидать, что он проснется в совершенно здравом уме. Тетушка изъявила готовность биться по этому поводу об заклад, поставив десять долларов против одного.

Беседуя таким образом с тетушкой, мы с нею дождались наконец пробуждения Тома. Он начал слегка шевелиться, открыл глаза самым естественным образом и, осмотревшись кругом, воскликнул:

— Скажите на милость, я опять дома! Как это случилось? Где же плот?

— С ним все обстоит благополучно, — ответил я ему.

— А с Джимом?

— И с ним тоже! — добавил я не вполне уверенным, однако, тоном.

Том не обратил, впрочем, на это внимания и про должал:

— Все, значит, кончилось прекраснейшим и великолепнейшим образом. Лучше этого нельзя было и пожелать! Рассказал уже ты обо всем тетушке?

Я хотел было ответить утвердительно, но она вмешалась сама в разговор и спросила:

— О чем же именно, Сид?

— О том, каким именно образом произошло все дело.

— Про какое дело ты говоришь?

— Странный вопрос! Неужели ты этого не пони маешь? Просто-напросто о том, как мы с ним освободили беглого негра.

— Праведный Боже, вы освободили бег… Какой вздор мелет этот ребенок! Бедняжка, очевидно, опять бредит…

— Нет, тетушка, я вовсе не в бреду, а очень хорошо знаю, о чем говорю. Мы с Томом освободили Джима, — мы задумали весь этот план и выполнили его; да притом самым шикарным образом.

Заведя себя таким образом, Том начал говорить с быстротой паровой машины, тетушка же не останавливала его. Глаза ее раскрывались только все шире от изумления, но она не позволяла себе открыть рот. Я тоже молчал, сознавая полнейшую бесполезность всякого вмешательства с моей стороны.

— Господи, прости меня и помилуй…

— …заселять хижину Джима крысами, змеями, пауками и другими бессловесными друзьями узника. Вы так долго задержали здесь в последний момент Тома с маслом в шляпе, что чуть не испортили нам все дело, так как вооруженная охрана явилась в хижину раньше, чем мы успели оттуда выйти. Нам пришлось бежать. При этом нас услыхали, погнались за нами и начали в нас стрелять, причем меня зацепила шальная пуля. Мы свернули в кусты и пропустили мимо себя погоню. Когда затем пробежали собаки, они не стали нами интересоваться, а направились туда, откуда слышался крик и шум. Мы добрались тогда до своего челна, сели в него, доплыли до плота и оказались в безопасности. Таким образом Джим был освобожден! Все это было сделано нами самими и, не правда ли, тетушка, очень шикарно?

— Признаться, я отродясь не слыхивала ничего подобного! Так это, значит, вы, пострелята, наделали нам столько хлопот — сбили решительно всех с толку и перепугали нас чуть не до смерти? Не знаю, право, что меня удерживает от того, чтобы не задать вам сейчас же добрую порку… Вы, несомненно, заслуживаете быть выдранными до полусмерти. Подумать только о том, что вы дурачили меня, вашу тетку, каждую ночь! Погоди, впрочем, голубчик, поправься-ка хорошенько! Я уж вас тогда так отдеру, что любо-дорого будет смотреть!..

Сердце Тома было до того переполнено гордостью и радостью, что от полноты чувств он оказывался не в состоянии держать язык за зубами и говорил без умолку, словно заведенная машина. Тетушка старалась его перебить и не на шутку беспокоилась. Не раз случалось, что они говорили наперебой, так что в результате выходило нечто вроде кошачьего концерта. Под конец тетушка объявила:

— Ну, ладно, вы позабавились с ним всласть! Можете теперь на этом успокоиться, потому что, если я замечу у вас с ним какие-нибудь сношения, сейчас же задам вам…

— О ком вы это говорите, тетушка? — спросил Том, переставая улыбаться и посматривая на нас с очевидным изумлением.

— Понятное дело, о ком: разумеется, о беглом негре! — ответила тетушка Салли.

Том бросил на меня чрезвычайно серьезный взгляд и сказал:

— Ведь ты, кажется, говорил мне, любезнейший, что с ним все обстоит благополучно? Разве ему не удалось уйти?

— Ему-то?.. Беглому негру? — спросила тетушка Сал ли. — Понятное дело, не удалось! Его привели к нам обратно здравого и невредимого. Он сидит опять в прежней своей хижине на цепи и в кандалах и будет там содержаться на хлебе и воде до тех пор, пока его не вытребуют хозяева или пока он не будет продан с публичного торга!

Том сразу сел в постели. Глаза его сверкали, а ноздри раздувались.

— Никто не имеет права держать его взаперти! — вскричал он, обращаясь ко мне. — Иди скорее и, не теряя ни минуту, прикажи его выпустить. Его ошибочно считают невольником. На самом деле, он такой же свободный гражданин Северо-Американских Со единенных Штатов, как и мы с тобой!..

— Что такое ты говоришь, дитя мое?

— Я говорю совершенно серьезно и чистую правду, тетушка, и если никто другой не пойдет освобождать Джима, я сейчас же встану и сделаю это сам! Я знал его с раннего детства, да и с Томом он давнишний уже знакомый. Старушка мисс Ватсон скончалась два месяца тому назад. Она, по собственному своему со знанию, очень стыдилась того, что хотела продать Джима в низовья Миссисипи. Умирая, она оставила завещание, по которому объявила Джима совершенно свободным.

— На кой же прах, пострелята, вы хлопотали так об освобождении негра, который и без того уже оказывался свободным?