История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

Рим охватило большое волнение. Речь шла о том, чтобы возвести короля франков в сан патриция и возложить на него охрану города: таким образом чужестранный монарх надолго получил бы власть над городом. Такое решение было настолько важно, что папа не мог взять на себя всю ответственность. Без сомнения, папа передал этот вопрос на обсуждение собрания римского народа и уже от него получил полномочие заключить договор с Пипином после того, как последний был избран римлянами в патриции. Поездка папы в страну франков была неслыханным событием, так как еще ни разу римский епископ не переходил через Альпы, чтобы посетить германский народ, живший на западе. Осенью 753 г., когда Стефан готовился предпринять свое путешествие, из Константинополя вместе с послами папы прибыл силенциарий Иоанн; вместо войска он доставил папе императорский приказ, которым предписывалось папе явиться лично к Айстульфу и уговорить его вернуть императору экзархат. Неизвестно, сообщил ли Стефан греческим послам о своих переговорах с Пипином, послы которого должны были сопровождать папу в его путешествии. С этими послами и с императорским чиновником, затем со многими сановными лицами из духовенства и знатными людьми римской милиции, снабженный пропускным свидетельством от лангобардского короля, папа покинул Рим 14 октября 753 г. Предшественник Стефана, отправляясь к Лиутпранду, возложил управление городом на герцога, Стефан же отдал «весь Господний народ попечению Спасителя и апостола Петра». Конечно, духовные дела были переданы какому-нибудь викарию, а светские — уже избранному римлянами представителю власти — герцогу или консулу.

Прежде чем Стефан, пробираясь между лангобардскими отрядами, занимавшими римское герцогство, достиг Павии, он получил от короля приказ, которым папе запрещалось вступать в переговоры с королем о возвращении императору экзархата и других городов, принадлежащих империи; папа ответил, что совершенно бесполезно стараться напугать его. Затем Айстульф решил не дозволить папе ехать в страну франков, на чем твердо настаивали послы Пипина. Айстульф догадывался о последствиях этого путешествия, но, опасаясь могущественного короля франков, не мог помешать папе уехать. 15 ноября 753 г. в сопровождении епископов и кардиналов и, без сомнения, также знатных римлян, уполномоченных знати и народа Стефан покинул Павию. Он скоро достиг альпийских проходов; в монастыре Св. Маврикия должна была произойти встреча папы с Пипином, но прибыли сюда только послы Пипина, Фульрад, с. — денисский аббат, и герцог Ротард; они пригласили папу следовать дальше во Францию, объяснив, что он найдет короля в замке Понтион (Pons Hugonis). Здесь 6 января 754 г. с почестями встретила папу королевская семья. Пипин, как только увидел папу, сошел с лошади, поклонился ему в землю и затем некоторое расстояние шел пешком рядом с остававшимся на лошади папой. В Понтионе, в свою очередь, папа преклонился перед могущественным покровителем, на коленях умоляя его защитить дело св. Петра и римскую республику, и на моления папы Пипин ответил клятвенным обещанием. Вскоре затем Стефан проследовал в Париж и поместился там в монастыре С.-Дени. В книге пап в первый раз упоминается Париж. Более чем через тысячу лет это путешествие Стефана имело свое отдаленное повторение: почти с теми же самыми целями совершил свою поездку к узурпатору Наполеону папа Пий VII.

28 июля 754 г. в церкви С.-Дени Стефан помазал на царство Пипина, его супругу Бертраду и сыновей Карла и Карломана и заповедал франкскому народу под угрозой отлучения от церкви избирать своих королей исключительно из рода Каролингов, за которым церковь теперь признала законные права на престол.

Свою благодарность Пипин проявил не на одних только словах. Еще раньше в Понтионе или Киерси (Carisiacus) он согласился на вознаграждение, которого требовал папа. Из писем Стефана видно, что Пипин дал ему тайное обещание не только освободить его от лангобардов, но и вернуть римской церкви отнятые у нее лангобардами патримонии и уступить ей же некоторые области Италии, как скоро он сам, король франков, овладеет ими. Эти области были Экзархат и Пентаполис; они по закону принадлежали императору и были захвачены Айстульфом. Что речь шла об этих областях, доказывается бесспорно последовавшей затем передачей их папе. Обещания, данные Пипином в 754 г., послужили той основой, на которой римский епископ создал свою светскую власть. Невероятно, однако, чтобы соглашение касалось еще каких-либо других областей; вообще же акт договора, которым был создан «римский вопрос», неизвестен. Некоторые полагают, что те дары Каролингов и их преемников, которые были придуманы впоследствии, вытекали прямо из этого договора с Пипином, и далее утверждают, что между королем и папой состоялось формальное соглашение о разделении Италии; но мнение это лишено всякого основания и совершенно противоречит и правовым понятиям, и практике международных отношений того времени.

Таким образом, между Пипином и церковью и ее верховным главой были установлены закономерные отношения. Пипин за себя и за своих преемников принес клятву в том, что он будет защищать церковь и наделять ее землями, а папа обязался всегда поддерживать новую династию. Таков был заключенный сторонами оборонительный и наступательный союз. Об императорской власти умалчивалось, и она в принципе признавалась по-прежнему, но короля франков Стефан объявил защитником церкви и ее светского имущества. Возведя короля и его сыновей в сан патрициев, принадлежавший до сих пор экзарху, Стефан смело присвоил себе права императора. Но провозглашение Пипина патрицием, в особенности патрицием «римлян», не могло быть делом одного папы, а должно было явиться результатом решения римского народа. Сопровождаемый во Францию римскими магнатами, Стефан привез с собой это решение, и Пипин принял без колебаний предложенный ему сан. Как патриция римляне и папа объявили его гражданином города и главой римской знати и привязывали его навсегда к интересам города. С той поры сан патриция получил исторически важное значение. Первоначально этот сан не означал никакой должностной власти; со времени Константина он стал почетным пожизненным званием, которое раздавалось также и королям варваров. С учреждением экзархата в сан патриция возводились, по-видимому, преимущественно экзархи; вследствие этого и создалось представление, что с званием патриция связаны надзор за избранием папы и защита церкви.

Таким образом, для выражения отношения властителя франков к Риму, герцогству и экзархату был употреблен термин, обозначавший римский сан, но поразительно то, что этот сан в письмах пап ни разу не сопоставляется с понятием защитника (defensor). В них нигде нет указаний на то, что долг защищать Рим лежит на короле как на патриции римлян; предусмотрительность пап придавала этой обязанности смысл божественного призвания, символом которого было миропомазание, или пыталась обосновать ее вообще договором, заключенным Стефаном. Пo-видимому, они намеренно умалчивали о сане патриция, так как смотрели на этот сан как на такой, с которым было связано не какое-нибудь политическое право, а почетное положение, — в том самом смысле, в каком это императорское отличие было некогда пожаловано Хлодовику, Одоакру и Бургундскому государю Сигизмунду. Сам Пипин никогда не пользовался этим титулом, и только Карл Великий с 774 г. стал именоваться в актах Patricius Romanorum, Defensor Ecclesiae. В позднейшей формуле оба понятия вполне определенно сближены между собой. То же самое мы находим в «Graphia золотого города Рима», рукописи второй половины X века, в которой, между прочим, излагается церемониал возведения в сан патриция. Тот, кто провозглашался патрицием, должен был сначала поцеловать у императора ноги, колени и уста, а затем перецеловать всех римлян; последние говорили при этом: «Приветствуем тебя!» Далее император произносил такую речь: «Мы нашли тяжким нести в одиночестве возложенные на нас Богом обязанности. Поэтому мы делаем тебя нашим помощником и оказываем тебе эту честь, дабы и ты воздавал все должное Божиим церквям и бедным людям, в чем ты и должен будешь дать ответ Высшему Судье». После этого император надевал плащ на избиравшегося в патриции, а на правый указательный палец его — кольцо, и из собственных рук передавал пергамент, на котором было написано: «Будь милосердным и справедливым патрицием». Наконец, на голову избранного возлагался золотой обруч, и он отпускался. Нельзя думать, что Пипин был возведен в патриции с соблюдением такого церемониала; но та же самая мысль создать заступника церкви могла быть в душе Стефана, хотя в то же время он не желал, давая сан патриция франку, облечь его той непосредственной властью над Римом, которой обладали экзархи. Но мог ли Пипин удовольствоваться одним только саном, который должен был стоить ему так дорого, и отказаться от притязаний на власть, с которой в византийское время этот сан был связан? Власть эта сводилась к юрисдикции в экзархате и Риме, действовавшей именем императора и империи, и в то же время этой власти принадлежало право утверждения избрания папы. Но признание Пипина законным государем на похищенном троне Меровингов было, конечно, большим вознаграждением за те войны, которые Пипин обещал вести в Италии в пользу папы. Возложив на себя обязанности, Пипин удовольствовался почетом; но вскоре затем обязанности привели к Действительным правам, и франкские государи в качестве римских патрициев перешли от вооруженной защиты церкви к обладанию верховной юрисдикцией. С большой неохотой и не скоро признали папы эту юрисдикцию.