Миры Отверженных. Метаморфоза - Кирилл Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы начали делать такие вещи, за которые мне до сих пор очень стыдно. Мы, во имя и ради любви, порой заставляли мучиться целые народы и цивилизации. Мы стали совершенно нетерпимыми к любому мало-мальскому греху. Мы даже порой устраивали между собой соревнование, кто больше совершит дел во славу Творца. Соревновались между собой, потому что среди других серафимов мы были лучшие. Я был более дружен с Левиафаном, всегда действовал с ним в паре, Вельзевул всегда тянулся к Люциферу, а Асмодей любил действовать в одиночку.
Мерантиус, нахмурившись, покачал головой.
— Именно, именно, мой дорогой друг. Видишь, ты это сразу почувствовал. Гордыня, да, она самая, мать пороков, проникала в нас так исподволь, что мы даже не заметили этого, — сокрушённо закивал ему в ответ Иехоэл. — И вот, когда, наконец, до Творца дошли вести о всех наших деяниях, он призвал нас прибыть к нему и мы тотчас явились, ожидая от него благодарности за всё, что мы делаем. Но нас ждало жесточайшее разочарование.
Такого рассерженного Создателя я никогда более не видел. Он говорил, что ему настолько стыдно за нас за то, в кого мы превращаемся, а особенно он был расстроен Люцифером. Ох, и крепко ему и всем нам тогда досталось от него. Творец посчитал, что повинен во всём Люцифер, которому было много дадено, и с него соответственно был больший спрос.
Люцифер, с радостью мчавшийся на эту встречу, был просто раздавлен такими словами Отца и от глубочайшего разочарования его понесло так, что то, что он сказал Отцу нашему, просто переломило время до этого события и после.
Люцифер наговорил такого, что я боюсь даже лишний раз вспомнить сказанное. Он уподобил себя Отцу нашему и даже более, сказав, что его сила равна силе Создателя, и что он не заслуживает тех упрёков, и впредь он сам будет решать, как ему поступать, поскольку он такой же могущественный. И никто не посмеет ему указывать, как он должен себя вести.
Мы все молчали, боясь что-то вставить в своё оправдание, но Люцифера было уже невозможно остановить. И тогда Творец прогнал нас, дал время на подумать и сказал, что ждёт нас, готовых раскаяться и тогда, возможно, простит нас.
Люцифер сказал, что этого никогда не случится. Мы ушли, подавленные всем произошедшим. Как только пришёл срок, Творец послал гонцов к Люциферу, узнать, готов ли он поменять своё решение. Творец давал нам последний шанс на раскаяние, но Люцифер был так обуян гордыней, что передал настолько неподобающий ответ, который не оставил Творцу никаких других вариантов.
Люцифер был изгнан из Небесных Чертогов во веки вечные, и ему запрещалось быть в тех местах, куда прикасалась длань Творца, оставаясь лишь в закоулках Мироздания.
После этого Люцифер собрал нас и сказал, что раз мы друзья, то должны поддержать его и отправиться вместе с ним. Что мы сильные и могущественные, и мы будем сами создавать свои миры, и мы сможем своею славою затмить славу Создателя.
Я сразу сказал, что это плохая затея, и надо бы повиниться и раскаяться. Но меня мало кто слушал. Вельзевул сразу поддержал своего лучшего друга, сказав, что отправится с ним, куда угодно. Асмодей, будучи одиночкой по своей натуре, сказал, что в принципе бы и повинился, но только если Творец сделает то же самое, ведь всё это мы делали ради него. Но раз такого не будет, он пойдёт с Люцифером, ежели там ему будет комфортно. Люцифер обещал ему устроить так, как он захочет.
Левиафан, мой лучший друг, долго колебался, но после того, как Асмодей согласился на предложение Люцифера, сказал, что, наверное, склонен поступить также, как остальные. И начал всячески меня увещевать пойти с ними. Я видел, что друзья настроены решительно и что вот-вот совершат самую роковую ошибку в своей жизни, и понял, что надо как-то остановить их.
Я сказал, дайте мне ночь подумать. Мы расстались, а я быстро направился к Творцу, чтобы молить его о прощении и помочь не совершить ошибку друзьям. Просил не за себя, а за друзей. Ничего не сказал Создатель, услышав мои речи, сказав, что подумает, и объявит о своём решении.
И наутро произошло то, что послужило началом всему тому, что ты видишь. Наутро мои друзья из прекрасных серафимов превратились в некрасивых злобных уродцев, лики их изменились до неузнаваемости, приобретя те черты, которые они имеют сейчас.
Все Небесные Чертоги загудели так, что стоял невыносимый гул, отдававшийся эхом во всех мирах. Люцифер и Вельзевул кричали во всеуслышание, что, мол, так поступят с каждым, кто посмеет искренне любить Творца, как делали это они. И что они отправляются создавать свои Небесные Чертоги, и призывают всех идти за ними.
И случилось самое страшное. Почти треть жителей Небесных Чертогов поверила их словам, и они сказали, что пойдут за ними. Создатель, прознав про это, превратил всех ангелов, херувимов, серафимов всех ступеней, кто посмел присоединиться к Люциферу в бесов, полубесов, демонов и прочую мерзкую тварь, и запретил им быть в мирах, создаваемых им. Он вверг их в Тёмные Бездны, повелевав никогда не покидать их.
Вот тебе подлинная история без прикрас, от непосредственного участника тех событий, положивших началу великой битвы Небесных Чертогов и Тёмной Бездны.
Мерантиус сидел пораженный. — А вы, а вас… Вас Создатель простил?
Иехоэл улыбнулся. — Простил, конечно, но не сразу. Иначе я бы здесь не сидел. Творец же любит всех нас. Мне порой кажется, что он иногда жалеет, что был настолько резок с Люцифером. Но это лично мое мнение.
Мерантиус покачал головой. — Настолько подробно я никогда не слышал всю эту историю. И что действительно, Левиафан, этот князь ереси и неутомимый проповедник греха, действительно был вашим другом?
— Да, мой любезный Мерантиус, лучшим другом. Но после того, как он узнал, что это именно я рассказал Творцу об их намерении, он посчитал меня предателем и лично ответственным за свой нынешний лик. Он поклялся, что всегда и везде будет мне мстить. Вот и пришлось мне
