Как ты там? - Фёдор Вадимович Летуновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это оказался удивительный артефакт, который мы ещё долго потом вспоминали. В тетради был расписан подробный план чьей-то жизни на ближайшие десять лет, с девяностого года по двухтысячный.
В этих подробностях сквозило нечто скурпулёзно-маниакальное, такие записи мог вести либо очень в себе уверенный человек, либо очень больной. Чего только стоили такие планы, как:
«Заработать первый миллион к декабрю 1991».
«В апреле 1992 года сбрить бороду, а в августе заработать второй миллион».
«В январе 1993 жениться, свадьбу отпраздновать в Париже, а в декабре 1994 развестись».
«Купить яхту к открытию навигации 1995».
Ну и ещё много другого бреда, который мы в последствии разнесли на цитаты.
В тот первый день настоящей весны 1993 года уже было понятно, что человеку, строившего свои наполеоновские планы из глубины 1990 года ничего из этого не удалось. Ведь даже тот, кто считает, что у него всё под контролем не застрахован от контрольного выстрела в голову или, в лучшем случае, потери всего своего состояния.
А в этом дневнике про прекрасное будущее читалось что-то неуловимо детское, наивное, как фантазии подростка, не подкреплённые его поступками. Нам даже показалось, что это писал наш ровесник.
– Надо это обязательно оставить на память, – сказал Илюша, когда мы, наконец, закончили долгое изучение этой тетради, – Чтобы перед глазами всегда был пример, как сгорают чужие мечты.
Открытие состоялось в середине мая, и его успех превзошёл все наши ожидания. Тогда мы решили устроить какой-нибудь литературный праздник и, в результате, придумали «День памяти Гумберта Гумберта». Сейчас бы это, разумеется, сочли безнравственной педофильской акцией, но на самом же деле это была обычная поэтическая клоунада с элементами эротики и чёрного юмора. У нас ведь никогда не было карнавалов, и мы надеялись, что сможем воссоздать их своими силами.
С того дня нас и началось удивительное сумасшедшее лето, оно просто вступило в силу, как вырвавшаяся из тесной коробочки спиральная часовая пружина.
Мы быстро поняли, что пускать людей сюда стоит не чаще, чем дня три в неделю и, желательно, эти дни должны идти подряд, поэтому самым удобным оказалось работать по выходным, а всё остальное время заниматься подготовкой мероприятий. У нас появились такие заботы, как закупка алкоголя по оптовым ценам и выслушивание многочисленных предложений знакомых наших знакомых, которые собирались что-то у нас устроить.
В то время уже существовало современное искусство, ведь Осмоловский ещё пару лет назад выложил телами добровольцев знаменитое слово из трёх букв на Красной Площади и какие-то непонятные люди, которые называли себя «художниками» хотели использовать наше место под свою площадку. Разные музыканты так же хотели у нас играть и чтобы им за это платили хорошие деньги, а так как мы собирались устраивать вечеринки в стиле эйсид-джаз, то за диджеями подтянулись их знакомые драгдилеры – всю эту публику приходилось отсеивать.
К тому же ещё до нашего открытия я влюбился в Веру, и любовь моя была безответной – это стало понятно через два месяца.
Мы познакомились в Ленинской библиотеке, то есть это я к ней пошёл и познакомился, мне понравилось, как она внимательно читала, время от времени заправляя за ухо спадавшие на страницы книги длинные волосы. Я тогда подумал, что это уж точно умная девушка и не ошибся. Она училась на искусствоведа, где, уже и не помню, и она была такой стильной, но «домашней» девушкой, поэтому, когда я первый раз привёл её к нам в субботу вечером, это немного её шокировало.
– Слушай, ну что это за люди,– сказала она мне потом, имея ввиду публику, – Это же какие-то анархисты!
Встречались мы не часто, иногда Вера ссылалась на занятость в институте, но тогда я просто не понимал, что она не рассматривает меня в качестве кандидатуры на роль своего молодого человека.
Когда я рассказал про неё Илюше, он ответил: «А ты познакомь меня с ней и я тебе помогу». Я это сделал, решив впоследствии, что именно это стало моей ошибкой, мне тогда в голову не могло прийти, что ей просто нравятся другие мальчики.
Сначала мы хотели назвать наше место «Корабль дураков», в честь картины Босха, но потом подумали, что это может отпугнуть кого-то из публики. Другой вариант был «Капитан Немо» как бы намекая на глубоководное погружение. Вообще, в перебираемых нами названиях было много морской тематики, мы скучали по морю, мечтали о плаваниях по открытым водам, и даже в найденной нами тетради один из последних планов её автора звучал так: «К 2000 году завершить морское кругосветное путешествие».
Поэтому мы, в результате, назвали наш клуб «Кругосветное Путешествие».
К июню наш режим уже устоялся. Мы принимали посетителей в субботу, воскресение и понедельник. Понедельники, кстати, пользовались успехом, потому что многие скучали после выходных, страдая «синдромом продолжения праздника». Остальное время мы подготавливали всё необходимое для следующего уикэнда, готовились к экзаменам и просто отдыхали. То есть отдыхал в основном я, потому что Илюша был всегда чем-то занят.
С Верой Илюшу я познакомил в первый понедельник июля, когда в Москве ещё длятся короткие светлые ночи. В летней Москве в те времена совершенно нечего было делать, все, кто имел возможность, к этому времени уже покинули город и гостей к нам тогда пришло очень мало. В тот день мы устраивали просмотр фильма Тима Бартона «Эдвард руки-ножницы», а в полночь заперли входную дверь и пошли втроём гулять по Москве.
Посреди ночи мы стояли у лавочек ночного Гоголевского бульвара, пили шампанское и говорили о поэзии, когда к нам вдруг подошёл странный, очень высокий человек и со смехом начал что-то говорить.
– Извините, а вы хоть спросили у нас, хотим ли мы с вами общаться? – строго сказала ему Вера.
Тогда он достал из внутреннего кармана куртки открытую бутылку дешёвого портвейна и протянул её Вере.
– Да угощайся!
– Спасибо, я не хочу, – ответила она.
– А, девчонка,– засмеялся человек, – Я люблю девчонкам носы ломать.
Возникла мрачная пауза.
– То, что вы сказали, это неприятно для меня, – ответила Вера после недолгого молчания, – У нас тут свой разговор и, может быть, вы уйдёте?
И тогда этот человек усмехнулся и ударил Веру по лицу.
Следующая секунда длилась для меня очень долго. Я понял, что сейчас произошло событие, на которое нужно как можно более быстро отреагировать.
В эти микросекунды Вера только отшатывалась от удара, а Илья открывал от
