Бэтмен: По следу Спектра - Саймон Хоук

— Месть? — произнес с удивлением Бэтмэн. — Вы думаете, именно это лежит в основе моих поступков?

— А вы не согласны?

— Мне всегда казалось, что моим важнейшим устремлением было… правосудие.

Сато пожал плечами.

— Разве это не одно и то же?

— Я бы так не сказал, — ответил Бэтмэн.

— В чем же разница? — не уступал Сато. — Дело правосудия — наказание дурных поступков. Наказание — это возмездие. А возмездие — это месть, разве не так?

— Я никогда не думал об этом с таких позиций.

— Это потому, что в наше время месть не в моде, — сказал Сато. — Правосудие — это всего лишь либеральный термин в одной из самых консервативных теорий. Я предпочитаю называть вещи своими именами.

— Но если месть и правосудие — одно и то же, — рассуждал Бэтмэн, — тогда я должен был бы убивать убийц, но я так не делаю.

— Это потому, что вы не убийца, — просто ответил Сато. — Месть, или правосудие, в зависимости от названия, эта штука может принимать различную форму. Не в вашей природе убивать, хотя вы, безусловно, владеете этим искусством. Это относится к тем вещам, которые меня больше всего в вас интересуют. Во мне нет места для раскаяния в убийстве. В случае крайней необходимости я сделаю это, и моя совесть не будет меня беспокоить. Такая необходимость возникает не часто, и все же я без труда смогу представить различные ситуации, когда от этого никуда не денешься. Однако для вас таких ситуаций, похоже, не существует…

Бэтмэн кивнул.

— Верно. Я не смогу лишить кого-нибудь жизни.

— Почему?

— Тогда я ничем не буду отличаться от бандитов, за которыми охочусь на улицах.

Сато кивнул.

— И в этом едином ваша великая немощность, и ваша великая сила. Вы человек, слишком хорошо знакомый с насилием, но в вас глубокое благоговение перед жизнью. Одной ногой вы стоите на нашей суетной земле, а другой утопаете в бесконечных просторах человеческого духа. Ни в том мире, и не в этом. Вы поистине обладаете натурой Будды. Не так много людей могут достичь этого, а вы — единственный человек Запада, кому это удалось, из всех встреченных мною. Когда-то я тоже стремился к высшим ценностям, но я не обладаю необходимыми качествами, чтобы идти этой тропой. Многие ищут ее, но мало кто достигает цели. Вы никогда не искали ее — она сама легла вам под ноги. Однако вместо всеобъемлющего счастья она мучает вас.

— И вы можете все это видеть? — тихо спросил Бэтмэн.

— Смотреть можно не только глазами, — ответил Сато. — Вот почему я не стремлюсь разглядеть ваше лицо под маской летучего грызуна, я достаточно ясно вижу вашу душу. Я бы хотел, друг мой, внести мир в ваше сердце, но, боюсь, вы никогда не сможете обрести его.

— Никогда? — переспросил Бэтмэн, еле слышно.

— Вы взвалили на свои плечи бремя целого мира, — сказал Сато. — По правде говоря, дурацкая мысль, но это благородная глупость.

Бэтмэн улыбнулся.

— Но тогда и натура Будды тоже дурацкая вещь. Это вы хотите сказать?

— Конечно, это дурацкая штука, сплошная глупость. Это непрактично, давно не модно. В ней нет логики, и она не управляется этичностью ситуаций. Но глупая вещь иногда может быть хорошей вещью. Я и сам толком не понимаю, что только что сказал, но подозреваю, что это мудрая мысль.

— Вы могли бы стать великим философом или потрясающим комиком, — рассмеявшись сказал Бэтмэн.

Сато пожал плечами.

— А какая между ними разница? — Он мягко поднялся на ноги. — Раз уж мы заговорили о комедии, — сказал он, повернувшись к Бэтмэну, — достоин ли ваш спарринг хотя бы одной из них?

Вслед за Сато Бэтмэн вышел на середину додзе. Они отвесили поклон флагам, затем друг другу и приняли боевую стойку. Вернее, только Бэтмэн принял боевую стойку. Сато же просто стоял со свободно опущенными руками. Неожиданно его правая нога мелькнула в воздухе — четыре молниеносных удара в одном плавном гибком движении: — прямой удар в грудь, затем круговой удар по голове, круговой с разворота в противоположный висок и боковой удар в подбородок. Казалось, что это одно быстрое, энергичное движение сметает все на своем пути. Бэтмэну удалось отвести первые три удара, но четвертый достался в подбородок. Он отшатнулся назад и крякнул. Неудача Бэтмэна отнюдь не остудила пыл Сато.

— Печально, — съязвил он.

— Неплохо для пожилого человека, — парировал Бэтмэн, потирая ушибленный подбородок.

— Никакого уважения к старику! — в шутку возмутился Сато.

С этими словами он прыгнул на противника, а его стопа яростно описала стремительный полумесяц в дюйме от головы Бэтмэна.

Бэтмэн остановил рукой удар, перехватил ногу Сато и резко крутанул вокруг оси. Это должно было свалить старика на спину. А Сато, вместо того, чтобы сопротивляться выворачивающей ногу силе, подпрыгнул и перекувырнулся в воздухе, высвободив ступню из захвата. Падая на татами, он извернулся и подсек Бэтмэна. Тот тоже грохнулся на пол, но быстро перекатился и вскочил на ноги. И как раз вовремя, чтобы встретить новую бешеную атаку — серию смерчеподобных ударов, надвигавшихся на него словно циркулярная пила. Бэтмэн отступал назад, быстро отбиваясь от мелькающих ног. Неожиданно он изменил тактику — бросился вперед, подставляя под удар спину. Крепко обхватив Сато за ногу, он швырнул его на пол. Однако Сато, падая, увлек его за собой. Бэтмэн сделал в прыжке сальто и приземлился на ноги. Словно из ниоткуда Сато вытащил сурикен и метнул в Бэтмэна. В последний момент тот резко отдернул голову, и смертоносная «звездочка» просвистела мимо. Острые, как бритвы, лучи сурикена глубоко вонзились в стену. В ответ Бэтмэн метнул бэтеранг. Сато поймал его одной рукой и метнул обратно. Бэтмэн выбросил перед собой руку и схватил на лету свое оружие.

В ход пошло тяжелое вооружение. Сато потянулся и извлек из-за спины пару нунчаков. Со свистом разрезая воздух, они завертелись в его руках с умопомрачительной скоростью. Вслед за первыми нунчаками появились и вторые. Бэтмэн швырнул на пол дымовой шарик. Сато бросился в середину облака, но Бэтмэна там уже не было. Когда мелькающие нунчаки разорвали облако и дым понемногу рассеялся, Сато обнаружил, что стоит в центре додзе, а вокруг никого нет.

Секунду-другую он стоял в полной растерянности, озираясь по сторонам, а потом резко задрал голову вверх. Его же собственный плащ лавиной обрушился на голову Сато — Бэтмэн сбросил его с потолка. Пара нунчаков пролетела через весь зал и с грохотом опустилась в дальнем углу чердака. Бэтмэн спрыгнул с потолка на татами. Приземлившись, он перекатился через голову и вскочил на ноги, метнув одновременно четыре тонких дротика. Маленькие снаряды один за другим разлетелись в стороны, наткнувшись на непробиваемый щит вращающихся нунчаков Сенсэя.

То, что происходило в школе Сато, не было обыкновенным спаррингом, и если бы кто-нибудь из учеников мог это видеть, у него бы перехватило дыхание от изумления. Два великих мастера старались изо всех сил, испытывая себя на пределе своих возможностей. Только абсолютно уверенные в искусстве и реакции друг друга соперники, могли отважиться на такую необузданную схватку. Малейшая ошибка любого из них могла закончиться пожизненной инвалидностью или даже смертью, но каждый знал возможности и доверял боевому искусству противника. Только таким образом эти двое, в совершенстве овладевшие боевыми искусствами, могли подвергнуть истинным испытаниям свое мастерство. В мире было всего несколько человек, достигших такого уровня. Это была непостижимо стремительная, жестокая и каждую секунду граничащая со смертью форма тренировки, которая определяла подлинную природу отношений учителя и ученика. В этой смертельной поэзии молниеносных движений они находили счастье и свободу. Они наслаждались своим мастерством, вступая в неистовый спарринг, за который любой кинопродюсер заплатил бы целое состояние. Но каждый бой был только для них двоих. Если бы кто-нибудь заснял их борьбу на пленку, все равно ни один зритель не поверил бы в подлинность сцены, он был бы убежден, что это всего лишь замедленная съемка и специальные эффекты. Наконец Сато воскликнул: «Хватит!»

Оба стояли, тяжело дыша, почти в полном изнеможении. Бэтмэн поклонился. Сато ответил легким поклоном.

— Не… плохо… для… пожилого человека, — с улыбкой заметил Бэтмэн, пытаясь овладеть дыханием.

— Будь я моложе… вы бы… быстро уразумели… как опасно быть… таким наглым.

— А все-таки… сколько вам… лет? — спросил Бэтмэн.

— Я уже достаточно стар, чтобы сидеть на пенсии, — ответил Сато, — но по-прежнему молод, чтобы быть вам достойным соперником.

— Это верно, — признался Бэтмэн. Он покачал головой, как всегда удивленный искусством и выносливостью старика. — Каким бы непобедимым борцом со злом могли бы вы стать!

— В другое время… и в другом месте, — сказал Сато, — впрочем, и в другой жизни, — закончил он с жестом разочарования. — Я становлюсь старым и медлительным.