Однокласснику - Олег Скрынник

И, выдержав приличествующую паузу, продолжил:

– Схоронил он жену и сказал своим землякам: «Всё, братья. Дальше не иду. Вы как хотите, а я здесь буду хутор ладить». Ну, братья потоптались-потоптались, а желающего дальше их вести-то и не нашлось. И говорят: что ж, Сила, раз такое дело, то давай тут и осядем. Землю нам и тут, наверное, нарежут. Речушка, вон, бежит какая-никакая. Прокормимся!

– Ну, ты, Евграфыч, так рассказываешь, как будто сам им коней запрягал! – снова высунулся Костя.

– Ты, вон, на дорогу лучше смотри, – урезонивает молодого Кузьма Евграфович. Но тем не менее считает необходимым пояснить.

– Все самые первые шаги с девятьсот шестого и по шестнадцатый год аккуратно описаны моим тёзкой Кузьмой Шестопаловым, который, будучи грамотным, служил ротным писарем, попал на Японскую войну, по контузии демобилизован и, вернувшись на родину, в Смоленскую губернию, напросился в очередную партию переселенцев.

– А почему по шестнадцатый? – поинтересовался я.

– А в шестнадцатом Кузьма, как сказано в полицейском протоколе, «погиб от нутряной болезни». И летопись кончилась. Остались лишь метрики, справки да кое-какие церковные записи.

Назвали, значит, деревню Покровкой, в честь Покрова Святого. Некоторые говорят, что их родная, Смоленская деревня тоже так называлась. Не знаю, я не проверял.

Зимовал Сила Корж в одиночку (ребёночек-то тоже не выжил, так вслед за мамкой и помер). А на другой год сосватал местную, бёрдинскую казачку Анну. С неё род и пошёл.

– О! – крикнул Костя. – гляди, гляди!

На пригорке стоит столбом и таращится на нас темноглазый сурок.

– Вот ты, Костян, сколько их видел? – оправившись от неожиданности, бырдит Кузьма Евграфович. – Миллион, наверное. А всё удивляешься как мальчишка.

«Пусть удивляется», – подумал я. Сейчас столько людей, которых ничем не удивишь…

На горизонте показалась золотистая полоска спеющей пшеницы.

– «Кубанка», – комментирует Кузьма Евграфович. – Опять Корж. Вот что характерно: десять посадят, у тех плешины да осот, а у него —золото. Колосок к колоску!

– Конечно, «колосо-ок»! – тянет Костя. – У всех бы был отец председатель колхоза…

– Ну, чего бормочешь! – перебил его Кузьма Евграфович. – Чего бормочешь? Такая же земля, как и у всех. Да и вообще, грех тебе: когда паи нарезали, Петра Лукьяновича уж и в живых-то не было.

И, обернувшись ко мне, пояснил:

– Директива эта дурацкая: «Колхозы разогнать!» Приехал Лукьяныч из района, хватил стакан водки, спать лёг. А утром так и не добудились.

– А «Создать колхозы!» – директива была не дурацкая? – подковырнул рассказчика я.

– И «создать» была дурацкая. Как тогда, так и сейчас надо было не чесать всё под одну гребёнку, а смотреть, где что лучше и эффективнее. Здесь вот, например, такой колхоз был! Ну, до мировых высот, может быть, и недотягивал. Но по российским меркам вполне был хорош. Продукцию давал качественную, экологически чистую. Долгов… Не поверите: долгов не имел! Колхозники реальные деньги получали. И пить… Не то, чтобы не пили, но время и меру знали. «Чёрных» алкашей Лукьяныч часть повыгонял, часть закодировал. За колхозный счёт. Ну, часть, конечно, поумирали: что делать. Но атмосферу он создал самую нормальную. Рабочую. И тут – на, всё под корень! Вот сердечко-то и не выдержало. А я такие колхозы не только не разгонял бы, а наоборот, поддержал. Конечно, не как при коммунистах, а в разумных пределах. Пока ещё фермерство поднимется! А тут – готовое, отлаженное производство. В фермеры ещё не каждый пойдёт, а кто пойдёт – не каждый так сможет, как Валерий Петрович. Вон, красота какая – залюбуешься! Пшеничка – аж ночью светится. Твёрдые сорта, валютный товар.

– Но всё-таки, Евграфыч, – начал Костя уже в примирительном тоне. – Та сторона, что Валерию досталась, всегда считалась лучшей.

– Да кем больно считалась! – возразил Евграфыч. – Вся полоса от Савкина Ключа и до самых торфоразработок такая же самая, что и понизу: те же камни встречаются, глинка просвечивает и прочие прелести. Ничего там нет особенного, кроме Коржа самого. Вот он – так правда, особенный.

– Ну, не скажи, – упорствовал Костя. – всегда все на эту сторону завидовали.

– Да нашим лишь бы завидовать! – отмахнулся собеседник. – Взял бы Корж нижнюю – завидовали бы на неё. Вот ты, например, чего на верхней пай не взял? Думаешь, не дали бы?

– А мне всё равно было, где брать: я её обрабатывать не собирался. И как получил, так сразу же и продал.

– Вот видишь! Не собирался. А рассуждаешь.

– Кто на что учился, – ухмыльнулся Костя.

– А что это ещё за торфоразработки? – удалось, наконец, мне вставить заинтересовавший меня вопрос. – Сроду не слыхал, чтобы в наших местах когда-нибудь торф находили.

– Ха!

Костя поглядел на меня через зеркало как на некую достопримечательность.

– На что сейчас учатся? – негромко произнёс Кузьма Евграфович, словно продолжая вслух свои мысли, помешавшие ему услышать мой вопрос. – В основном на экономистов да на юристов. Прокурорами да бухгалтерами скоро дороги мостить будем. А вот инженеров, как в старину, снова станем из-за границы выписывать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

сарай (местн.)