Однокласснику - Олег Скрынник

Пряха

Под берёзой белойТянет нитку пряха.Солнышко глядитсяВ зеркало-окно.Начинают песнюДевушка и птаха.Тихо подпеваетИм веретено.

Кончит песню пряха —Будет мне рубаха.

Васькины сны

Кто ж такое, братцы, пишет,Что котам лишь снятся мыши!

Васька мой поутру встал,Сны свои мне рассказал.В них и луг, и тёплый дом.И корова с молоком.Птицы, звери, обезьяныИ цветочные поляны.И пуховая подушка,И весёлая подружка.Там каникулы сплошные!

Вот бы мне бы сны такие.

Конь и ёжик

По зелёной буйной целинеЕду я на дядькином коне.Он меня тихонечко везёт:Возраст у него уже не тот,Чтобы сломя голову бежать.Его тянет больше полежать.

Вдруг поодаль нам открылся вид:Бедный ёжик со всех лап спешит.Он спешит. Торопится. Куда?Он внутри, наверно, исхудал.Но коняке – только шаг один,Чтоб его оставить позади.

Ёжика легко опередить,Если на него не наступить.

Игривый гусь

У соседки бабы ДусиПодросли за лето гуси.

Там один такой красивый,Белый-белый и игривый.Ходит плавно и вальяжно,Изгибает шею важно.На меня он глазом косит,Крылья в стороны разносит.До чего ж красавец-гусь!

Только я его боюсь.

Котята

Кошка уличная ВаляРодила котят в подвале.

Мы их грелкой согревали.Мы котлеты им несли.А котята в том подвалеНезаметно подросли.

Мы сначала прозевали,Что котята подросли.А они в золу попалиИ испачкались в пыли.

А они забились в угол,Паука прогнали прочь.А они свалились в уголь,Стали чёрные как ночь.

И когда, под дверь пролазя,Выползли на тротуар,Их нечаянно покрасилКрасной краскою маляр.

И вот тут-то зашумело.Раззадорился наш двор.– Разве виданное дело?– На всю улицу позор!– Разноцветные котята!– Непременно всех отмыть!

И ребята, и девчата —Разом кинулись ловить.

Кто в царапинах, кто в краске,Только с горем пополамИзловили всех. И сразуПонесли в квартиру к нам.

Внутрь ватагой завалив —Эй, протискался, кто может! —Весь шампунь мы извели.Ополаскиватель тоже.

Симпатичные зверькиВмиг освоились, ожили.Мы кормили их с руки,Феном маминым сушили.

Два пакета молокаИ запасы на неделю —Мишка Быков видел, какЭто всё котята съели.

А Танюшка из восьмой,Доедая булку с маком:– Как хочу им когти – ой! —Я вон тем покрасить лаком.

– Да они же убегут!– Не пускать, чтоб не сбежали!И чтоб полных пять минутЛапы вверх вот так держали.

И вообще. Чтоб хоть слегкаЧистыми котята были —Лучше, если бы покаТут чуть-чуть они пожили.

Мы – на улицу гулять.А умытые котята —Чистотою тут сиять…

То-то мама будет рада!

23 декабря 2011, пятница

Собачка добрая лежит,Навеки здесь уснула.Она при жизни никогоНи разу не куснула —

Ни за обеденный кусок,Ни за иную веру…Господь, наверное, судилЕй людям быть примером.

Вползла, от слабости дрожа,В простынку как в тулупик.Пустила тихую слезуИ превратилась в трупик.

Три миниатюры

Беда

Сегодня я проснулся и увидел солнце. Оно было большое и ласковое. Хорошо, когда есть солнце!

Быстро надел рубашку, выпил поставленный бабушкой стакан молока и выбежал на улицу.

Солнце ударило в глаза. Я постоял немного, зажмурившись, и побежал. Бежать было некуда, но хотелось бежать!

Возле Наташкиного дома я остановился, чтобы отдышаться. А тут она выходит на крыльцо – вся аж чёрная от загара.

– Здравствуй! – кричит. А зубы так и сверкают.

– Здравствуй, – говорю. – Уже вернулась, Наташка-букашка?

Но она не обиделась. Мне стало интересно, и я подошёл поближе.

– А мы по морю на катере катались, – протянула Наташка. Ехидно так протянула.

– На катере-дятере. Наверно, на лодке с мышами, а не на катере.

– И нет! На настоящем катере. С матросами!

Мне стало обидно. Почему это девчонкам так везёт! Вот и море увидела, и на катере покаталась. А мы должны сидеть тут всё лето, таскать пескарей на удочку и притворяться, что это акулы

Мы с Серёжкой давно решили стать моряками. Мы даже клятву такую написали и закопали за огородами, у старой осины. А она… Она и клятвы не давала, и на выносливость через речку не плавала, и рыбу сырую есть не пробовала, а вот поехала – и вперёд нас увидела море. Страшно несправедливо!

– Ну и ладно! – сказал я с досадой. – Ну и катайся на своём катере.

Я уже хотел уйти, но она схватила меня за рубашку.

– Чего тебе?

– Подожди немного. Я сейчас.

И зашла в дом.

Когда она вернулась, в руке у неё был маленький свёрток.

– Возьми. Это вам с Серёжей.

Я развернул свёрток и остолбенел. В нём была ленточка. Настоящая чёрная ленточка с бескозырки! Два золотых якоря и длинная надпись «Черноморский флот».

– Это… насовсем? – спросил я.

– Конечно, насовсем, – засмеялась Наташка и побежала к дому.

У самой двери она обернулась и крикнула, улыбаясь во весь рот:

– Моряки-буряки!

И тут страшная догадка пришла мне в голову. Это она видела, как мы закапывали нашу клятву! Она…

Я быстро побежал к Серёжке. Мы сели на скамейку, но я то и дело вскакивал и, размахивая руками, рассказывал моему другу о Наташкином злодействе.

– Надо как следует дать ей. Пусть не суёт нос в чужие тайны! – закончил я.

Серёжка протянул руку и взял у меня ленточку.

– Откуда это у тебя?

– Она дала, – буркнул я.

Он повертел её в руках, посмотрел, как надпись горит на солнце. Потом поднялся и пошёл в дом.

Я ёрзал на скамейке. Мне не терпелось пойти и взгреть хорошенько эту противную девчонку.

Серёжка вышел с ножницами и прошёл в сад.

– Ты чего там резину тянешь? – закричал я на него.

– Подожди! – сердито отозвался он.

Я заглянул в сад – и только рот раскрыл. Он срезал ножницами те самые георгины, которые его мама целых два года выпрашивала у моей бабушки! Ужас охватил меня при мысли о том, как вздует его мамаша за эти цветы.

– Ты… что делаешь? – спросил я почти шёпотом

Серёжка вышел из сада, положил ножницы на скамейку, расправил цветы.

– Ну, пойдём.

– К… куда это? – тем же шёпотом спросил я.

– К Наташке, – сказал Серёжа и открыл калитку.

Кассиопея

Был скучный вечер. Мама опять была на работе. Я подошёл к аквариуму, покормил меченосцев. Немного посмотрел, как они втягивают в себя крошки, и улёгся на диван.

Спать не хотелось. Я встал, вышел в коридор и подошёл к двери нашей соседки тёти Иры. Дверь была заперта. Я с тоской подумал о весёлых зверятах, которых она всегда рисовала для меня, и вернулся в комнату.

Там было по-прежнему тихо и скучно. На стуле лежали мамины спицы и клубок. Они были холодные.

Я накинул куртку и тихонько вышел на лестницу. Там было темно. Я спускался осторожно, почему-то стараясь не шуметь.

Вдруг внизу послышался шёпот:

– А вон Кассиопея.

– Где? – отозвался другой голос.

– Да вон же.

Послышался тихий смех.

Я спустился пониже и в синем квадрате двери увидел двоих. Они стояли, обнявшись.

– Мне пора, – тихо сказал мужчина.

Женщина прижалась к нему щекой. Я узнал тётю Иру.

– Я буду ждать тебя. Я очень буду ждать, – прошептала она.

Я очень не хотел, чтобы меня заметили, и стал возвращаться. Кассиопея… Какое странное слово! Что же это такое? Мне подумалось, что так зовут какую-то добрую-добрую женщину. Такую, как моя мама. Или как тётя Ира. Но почему же она ходит по ночам? Наверное, работает в ночную смену, как мама. Да, но почему же её не смог рассмотреть тот мужчина?

И тут я всё понял. Конечно же, это добрая старая волшебница! И видеть её могут только такие же добрые и славные женщины, как она сама. И мама, наверное, всегда разговаривает с ней, когда идёт с работы. А она охраняет маму, чтобы никто не мог её обидеть.

Мне стало легко и радостно. Я прошёлся несколько раз по комнате и вышел в коридор. Очень хотелось рассказать кому-нибудь о своём открытии.

Вошла тётя Ира.

– Димка ещё не спит?

Я подошёл к ней вплотную.

– Тётя Ира, а мама совсем не боится возвращаться ночью с работы, потому что её охраняет Кассиопея.

– Кассиопея?

Она подозрительно посмотрела на меня.

– Да. Это такая добрая-добрая волшебница, её могут видеть только такие же добрые тёти, как она. И она всегда разговаривает с мамой про магазины и про книжки, чтобы ей не скучно было идти одной. А если кто к ней полезет, то она его – раз! – и превратит в скамейку. Я сам видел такие.