Однокласснику - Олег Скрынник

– Тётя Ира, а мама совсем не боится возвращаться ночью с работы, потому что её охраняет Кассиопея.

– Кассиопея?

Она подозрительно посмотрела на меня.

– Да. Это такая добрая-добрая волшебница, её могут видеть только такие же добрые тёти, как она. И она всегда разговаривает с мамой про магазины и про книжки, чтобы ей не скучно было идти одной. А если кто к ней полезет, то она его – раз! – и превратит в скамейку. Я сам видел такие.

Тётя Ира рассмеялась громко и весело. От смеха у неё на щеках появились глубокие ямочки.

– А ты её когда-нибудь видел? – спросила она наконец.

Я грустно покачал головой.

– Ну, так смотри.

Она подвела меня к окну и указала на горстку сияющих звёзд.

Серёжа

Моя бабушка живёт далеко-далеко. Мама говорит, что на краю света.

Когда я, мама и бабушка шли со станции, я спросил:

– Бабушка, а где ты живёшь, как называется?

– Лазо, сынок. Всё это Лазо.

Она повела рукой, указав на маленькие домишки, лес и озеро.

Я бежал вприпрыжку и думал: «Значит, край света называется Лазо. Значит, край света Лазо называется!» Мне было весело. Дома я немного боялся ехать на самый край. А здесь, оказывается, никакой и не край, потому что свет от солнца совсем и не с краю, а везде. Так же, как и у нас.

Дома бабушка усадила нас за стол.

– Ну, отобедаем, страннички вы мои. Вот картошечка, вот варенье из голубицы.

Варенье мне не понравилось: кислое.

Я вылез из-за стола и попросился на озеро.

– Сходи, сынок, – сказала бабушка.

– Только не купайся! – крикнула вслед мама.

У озера росла высоченная трава и летало множество необычных красных стрекоз. Я пошёл по узкой и сырой тропинке – и вдруг наткнулся на чью-то удочку. Но не успел я взять её в руки, как на меня с кулаками налетел кудлатый мальчишка.

– Чужая удочка, чего хватаешь? – закричал он и больно стукнул меня по шее.

Я толкнул его обеими руками, не выпуская удочки, и она сломалась.

– Ах, ты так! – закричал мальчишка и так толкнул меня в грудь, что я отлетел на несколько шагов. Очень хотелось убежать, но было стыдно.

И тут из-за моей спины раздался девчоночий голос:

– Серёжка, бессовестный, зачем обижаешь мальчика?

– А чего он чужие удочки хватает! – огрызнулся Серёжка. – Я тебе ещё покажу! – пообещал он и пошёл прочь, неся в руке половинки сломанной удочки.

Я повернулся и пошёл назад.

– Ты к кому приехал? – крикнула вдогонку девочка.

Я ничего не ответил. Я даже не обернулся. Очень хотелось плакать.

– Что с тобой, Митя? – испуганно спросила бабушка, когда я пришёл домой.

Я уткнулся лицом в её живот и заплакал.

Вошла мама.

– Кто это тебя?

А я только всхлипывал и кряхтел: «Серёжка… Серёжка…»

– Да чей Серёжка-то? – всполошилась бабушка. – У нас тут каждый второй – Серёжка. Ты только скажи, чей он, я ему задам жару-то. Я ему задам!

А мама спокойно сказала:

– Вот и хорошо, что каждый второй. И наябедничать не удалось. Ничего страшного, мама. Сам, небось, и виноват. Иди в другую комнату и успокойся! – строго сказала она мне.

Я ушёл в другую комнату и уселся возле открытого окна. Во дворе огромный паук ползал по паутине, которую он приладил к крыше сарая и старой бочке. Я стал наблюдать за ним и успокоился.

Послышался тихий шорох, и во дворе очутился белобрысый мальчишка с круглым лицом.

– Ты откуда? – спросил я его.

Он показал на соседний дом.

– А что здесь делаешь?

– Так… Ты к бабе Кате приехал?

– Да.

– Грушу хочешь?

Он достал небольшую зеленоватую грушу и кинул мне. Груша оказалось кислой, но я съел её всю.

– Хочешь, завтра вместе пойдём? Я место знаю – там их пропасть.

– Хочу, – сознался я.

– Тогда я зайду завтра, – сказал он и начал уходить. У самой калитки он обернулся и сказал:

– А как тебя зовут?

– Меня Дима. А тебя? – крикнул я ему.

Он улыбнулся во весь рот и сказал:

– Серёжа.

Идём ко мне, синеглазый малыш

Идём ко мне.Видишь, солнце по гребням крышПлывёт в вышине.И, подставляя под жар его огромные бока,В светлом небе тихо висят калёные облака.

Видишь: река утомилась бежать,Морщить лоб от обидИ стала прекрасной как юная мать,Что тихонько спит.

Будет и трудно тебе, мой друг,Но не беда.Не суетись,Без мелочных мукЖиви всегда.

Ты самая нежная…

(лирика)

Я знаю

Теперь я, конечно, всё знаю:Это было ещё до Христа,На Синае.И в цветущем и буйном седом ВавилонеИли в юной Элладе,Где мечутся кони.И в далёком Гонконге,Где копрой пропахшие джонки,И в изысканной Вене,В бетховенском Бонне,На ГаитиИ в Сьерра-Леоне.На Кавказе,Где башня стоит над ущельем,И в парижской мансарде —Палитра, свеча и похмелье.На норвежских камнях,Где меж сосен струится ручей.В жёлто-серых степях,Среди солнца палящих лучей.

Белый фартук, портфель,Где резинка в кармашке.В букваре —Стрекозиные крылья ромашки.

Иней

Испаряясь, дымятся словаИ на пальцы ветвей опадают.Что таит в себе эта канва?Что здесь спрятано? Кто угадает?

Мимо – топот и смех детворы,Мимо – сумки, бисквиты и кремы…Только эти слова до порыОстаются недвижны и немы.

Но утихнет мороза нытьёВ золотистом дыханьи апреля,И нечаянно имя своёТы услышишь в разливах капели.

Поглядишь с удивленьем вокругВ мире солнечных галлюцинаций,И прохожий, заметив испуг,Вдруг начнёт над тобою смеяться.

Ты в ответ улыбнёшься едва,Лишь искринки в глазах засияют…

Испаряясь, дымятся словаИ на пальцы ветвей опадают.

Вечерняя песня

Переулками нашей любвиБродит гулкое эхо – лови!

Это отзвуки наших шаговМимо тёплых уснувших домов.

Ослепительный луч впередиТронул чёрное небо – гляди!

Это, нашим дыханьем согрет,Высек воздух таинственный свет.

В нём чуть-чуть покачнулась зима,Будто мёрзнуть устала сама.

Скоро солнца засветится крайВ тёмном бархате неба – встречай!

Высветит луна ли голубая

Спустится ли слякотная тень —Будь спокойна, тихо засыпая,Чтоб с улыбкой встретить новый день.

Пусть в нём будут хлопоты, тревоги,Грусть, досада за неверный шаг…Только будь спокойна. И дорогиНепременно выйдут на большак.

Может, набежит тоска тупая,Голова опустится до плеч…Только будь спокойна, засыпая:Новый день – преддверье новых встреч.

А скоро начнутся

Начнутся дожди,Придёт и серость, и слякоть.Угрюмо качнутся,Качнутся листыИ, падая, будут плакать.И я на беду,На беду я пойму,Что всё же случилось со мною:Что я пропаду,Пропаду без тебя,Не смог я сказать весною.

Ласковый голос, улыбки свет —

Моя любимая девушка.Свежеросный прохладный рассвет —Моя любимая девушка.

Жемчуга луч в бирюзовой мгле —Моя любимая девушка.Юный побег на иссохшей земле —Моя любимая девушка.

С ветром влетает в окно ко мнеМоя любимая девушка.Светит звёздами глаз в вышинеМоя любимая девушка.

Туман тоски, что скрывает глаза, —Моя любимая девушка.В полдень с листвы исчезает роса —Моя любимая девушка.

Сны

Ты говорила, нельзя жить воспоминаниями. Воспоминания как сны: человек не живёт, когда погружается в них. Но что делать, если в снах я вижу лучшую часть жизни, ту, которая не сбылась и неизвестно, сбудется ли ещё.

Я и девушка. У неё белые светящиеся волосы. Серые глаза смотрят прямо и спокойно. Мы встретились впервые, но я знаю, что могу сказать ей самое сокровенное, не пугаясь сложности и скованности.

Но во сне люди немы.

День ослепительно солнечный. Горячий ветерок гонит воду в неглубоком бассейне, и свет собирается на дне его в узоры, похожие на пчелиные соты. Они объёмны, почти осязаемы. Молниеносная пташка на лету снизилась к поверхности и резанула её крылом.

Роскошно цветут канны. Они как огромные банты, повязанные на концы рапир. Я сломил одну шпагу. Девушка взяла цветок, и в волосах её загорелись оранжевые звёзды.

За парком загудел троллейбус. Мы побежали. В решётке ограды запрыгала зелень.

В троллейбусе душно. У окна стоит маленькая девчушка в красном платьице и таращит на нас глазёнки. От неё пахнет клубникой.

Мимо бегут старые дома с ворчливыми дверями. Кольцами блеснули лужи на асфальте.