Звезда бессмертия - Виктор Федорович Цокота

спорта. В ней официально сообщалось, что Олег вместе с выбранным им экипажем включен в состав участников Регаты Свободы так называли организаторы фестиваля морской марафон на спортивных парусниках вокруг Южной Америки.

Одиннадцать тысяч триста сорок миль! Попутные ветры и течения на всем пути. Океанский простор, экзотическая красота побережья! И по сути – целых два месяца отдыха. Такого желанного, такого нужного отдыха! И как несказанно рада будет Таня!

Олег потирал руки от радости. Ничего, что часть пути совпадает с периодом дождей, что возможны встречи со штормами и даже ураганами. Они все одолеют.

Наполнив радужным светом ранние зимние сумерки, ярко вспыхнул экран видеофона. Призывно зазвучали короткие и длинные сигналы разного тембра.

“Что это? Правительственный вызов? – подумал Олег, включая аппарат на двухстороннюю связь. – Неужели что-то случилось непредвиденное? Как это сегодня не кстати”.

Но с экрана, весело улыбаясь, смотрел его тренер Андрей Иванович Аксенов.

– Поздравляю, Олег, от всего сердца. И тебя, и Таню. Я из Москвы, из спортивного комитета. Только что прочел условия для участников регаты. Они составлены так замечательно, что не получить нам гран-при [12] просто невозможно! Ты только послушай!

Он чуть заметно подмигнул Олегу правым глазом, придвинул поближе к себе двойной лист бумаги и стал передавать их содержание:

– Парусник может быть любого типа… с неограниченным количеством мачт и парусов, с любой системой управления. Длина корабля, однако, не должна превышать двадцати метров, а водоизмещение – пятидесяти тонн.

– Ну, это нас с тобой, пожалуй, мало касается, снова улыбнулся он Олегу и что-то забубнил скороговоркой себе под нос. – А вот это, пожалуй, важно, поднял на Олега глаза.

Слюсаренко уловил в его взгляде скрытое разочарование и даже обиду.

– На борту предусмотрено наличие двух членов экипажа любого пола в возрасте от восемнадцати до двадцати восьми лет, – читал Аксенов нарочито бодрым голосом, стараясь скрыть за этой показной бодростью свое явное огорчение, – и два пассажира не старше тринадцати или же не моложе шестидесяти лет. Питание – автономное, запас продуктов и пресной воды – на весь период плавания.

Аксенов медленно отодвинул лежащий перед ним лист бумаги и поднял на Олега глаза. Несколько секунд он не мигая смотрел перед собой, словно вспоминая что-то. Потом спохватился:

– Ах, да, запрещения! Нельзя подходить к берегу ближе ста метров, – загибал он пальцы, – удаляться от него на расстояние, превышающее двадцать миль… Пользоваться двигателями, кроме случаев крайней опасности для экипажа. Нельзя пополнять запасы пищи и пресной воды со встречных кораблей и лодок, получать консультации и практическую помощь по управлению судном от посторонних лиц и в пунктах, не предусмотренных в схеме маршрута. Нарушившие правила механически выбывают из соревнований… Контроль за соблюдением правил возлагается на специальных комиссаров жюри, которые будут сопровождать парусники на реактивных катерах и гидросамолетах.

С минуту он молча просматривал документ, а потом закончил:

– Старт из Сантьяго-де-Куба 30 мая. Предполагаемый финиш лидеров в Гаване 24 июля… Подумайте о пассажирах. Я, конечно, не подхожу по возрасту. Досадно, но что поделаешь. Правда, есть тут один вариант… Попробую что-либо сделать, чтобы быть около вас. А вы ищите. Наверное, лучше всего мальчишек.

Экран погас. В комнате сразу стало темно – короткие зимние сумерки кончились. Олег закурил сигарету и, не зажигая света, подошел к окну. С высоты семнадцатого этажа он взглянул на знакомую до мелочей панораму огромного комплекса Института кибернетики, залитую тысячами огней. Работает он здесь только пятый год, но дорогу сюда, в один из красивейших уголков древнего и вечно молодого Киева, узнал значительно раньше, когда еще десятилетним мальчуганом пришел в сектор детской кибернетики института по направлению педсовета математической школы, в которой учился тогда в четвертом классе. Сектор детской кибернетики создали при институте в конце семидесятых годов по инициативе директора института академика Валентина Николаевича Дегтева – творца первых отечественных электронных вычислительных машин.

Как-то, года два спустя, когда Олег понял наконец разработанные функции и достигнутые возможности вычислительных машин первого, второго и даже третьего поколений, он неожиданно для педагогов совершенно разочаровался в них. Первоначальный интерес к ним у него как-то сразу пропал. Да, они быстро могли производить заданные людьми расчеты, анализировать состояние плавки металла в доменной или мартеновской печи, экономическое, чисто финансовое либо другое положение предприятия, отрасли. С удивительной точностью и очень быстро находили узкие места производства, рассчитывали потребности материальных и трудовых ресурсов на запланированные объемы производства и строительно-монтажных работ, необходимую перспективу капиталовложений на заданный темп развития экономики страны в целом и отдельных ее отраслей.

ЭВМ успешно контролировали правильность технологических процессов, качество и ассортимент выпускаемой продукции. Они помогали врачам точнее ставить диагноз, стали незаменимыми в поиске нужной книги или информации. Машины научились играть в шахматы на уровне мастеров, человеческим голосом отвечать на вопросы. Но самое главное – они могли предлагать варианты различных управленческих решений – от организации оптимального варианта выпечки хлеба на заводах-автоматах до выбора трасс космических кораблей. Но именно за эту их “услужливость”, что ли, и пропал у Олега к ним интерес.

Да, они анализировали, контролировали, советовали, считали. Но… на основе предварительно запрограммированной информации и заложенных в их “памяти” вариантов решений, заранее предусмотренных самими же программистами.

Ситуация, примерно, такая же, как при сдаче экзамена в Государственной автоинспекции на право вождения автомобиля автоматическому экзаменатору: к картинке, иллюстрирующей ситуацию, в которой оказался на дороге автомобиль, предлагается несколько вариантов ответов. Один из них правильный, и назвавший его получает положительную оценку.

А если ситуация не такая? Если она не имеет заранее запрограммированного ответа?

Тогда предложенный машиной вариант решения окажется в лучшем случае только приближенным к оптимальному. Окончательное решение и последующее за ним действие, то есть претворение совета в жизнь должен осуществить человек.

– Они у вас ленивцы-бездельники, – с детской прямотой и непосредственностью сказал Олег директору. Советуют, советуют, словно старенькие деды-ворчуны, а сами ничего делать не хотят… Послушаешь таких, а потом беды не оберешься… Уж лучше пусть считают.

Это у них здорово получается!.

Академик пристально посмотрел на мальчика. Ласково взъерошил белые, выгоревшие на солнце вихры.

– Ты прав, малыш, – сказал тихо. – Только они не старички. Просто они еще очень молоды. Совсем недавно стали на ноги. Как ты… Мы научили их многому, но им еще расти и расти. И, кто знает, может быть, именно ты научишь их самих выполнять свои советы.

Олег вспомнил об этом разговоре восемь лет спустя. Тогда же он совершенно охладел к “ворчунам-бездельникам”, хоть и перестал называть электронные машины старичками. С недетским упоением окунулся он в удивительный