Об условиях социальных взаимоотношений ведьмаков, магов и инквизиторов (СИ) - Дарья Остольская

  - Ну же, посмотри на меня.

  Уже чуть тревожно шепнул полубог и вновь поцеловал. Глупый ход, очень глупый, так я вообще никогда в себя не приду. Ни одно живое существо не вынесет столько... столько тепла и ласки, столько чувств, переданных одним прикосновением. Он целовал мои ресницы, кончик носа и снова губы. И шептал, шептал просьбы, на которые я никак не могла себя заставить откликнуться. Мир вокруг кружился, не давая возможности найти точку опоры, а по телу прокатилась волна почти болезненного жара.

  - Какая же ты красивая, - восхищенно выдохнул он, прикасаясь губами к выступившему на щеках румянцу, - Волосы как карамель, глаза как мёд и кожа, словно молоко. Какая же ты сладкая.

  Он вновь прильнул к моим губам. Всё, это полный и безоговорочный... нокаут. С губ, как признание моего поражения, вырвался полу-стон полу-всхлип.

  - Не прогоняй меня. Позволь быть с тобой рядом ночью хотя бы во сне.

  Простонал он, прижимая меня еще сильнее, будто пытаясь растворить в себе.

  - Не прогоняю.

  Тихо-тихо ответила я. И снова поцелуй.

  - Спящим красавицам положено приходить в себя от поцелуя, а не терять сознание.

  Укорил меня Валерий, продолжая покрывать легкими поцелуями мою шею, ключицы...

  - Не могу оторваться от тебя. Это какое-то наваждение. - простонал он.

  - Это всегда так бывает? - слабым голосом уточнила я.

  - Что "это"? - выдохнул полубог мне в висок.

  - Поцелуи.

  Он замер, а потом наклонился к самым губам, и остановившись буквально в миллиметре, спросил:

  - То есть в этой области у тебя тоже только теоретические знания.

  "Благодаря тебе уже нет" хотелось ответить, но смущение накрыло меня с головой от осознания того, что сейчас произошло, и я не смогла вымолвить ни слова. Так и лежала в его руках, не открывая глаз и прислушиваясь к сильным и быстрым ударам сердца.

  - Дурочка.

  Я прямо кожей почувствовала его улыбку.

  - Маленькая моя дурочка. Только моя.

  Повторял он снова и снова целуя. И так тепло стало. Не из-за жаркого лета вокруг, не из-за яркого Солнца над головой, а из-за него. Из-за него одного.

  - Не хочу тебя отпускать, - заявил он твердо.

  Кажется, прошла уже целая вечность, а мы всё сидим на лавочке в парке. Точнее он на лавочке, а я... сколько я не просила, с рук меня так и не спустили.

  - Мне на работу надо. - почему-то ляпнула я, а потом огляделась вокруг и задумалась, - Или не надо... А, сколько времени?

  - Почти пять утра.

  - Через час вставать, - рассеянно проговорила я.

  - И зачем тебе работать? - спросил Лера, теребя мою перекинутую на грудь косу.

  - Потому, что сон закончится, и ты, плод моей неуёмной фантазии, исчезнешь, а я останусь.

  - А если я не исчезну? - вкрадчиво вопросил собеседник.

  - Ммммм... сомневаюсь, что я буду в восторге, - и, глядя на то, как Лера нахмурился, я пояснила, - Это здесь ты такой... такой... - мои щеки вспыхнули, и я опустила глаза. - Это здесь ты "такой". - собравшись с мыслями подвела я итог, - А там, сволочь, к которой я и на километр близко не подойду.

  Мужчина напрягся, из позы его испарилась вся расслабленность, а в глазах поселилась злость и огонь.

  - И что же я тебе такого сделал?

  - Ты? А ты тут причём? - удивленно моргнула я, - Это тот гад мне... Не хочу вспоминать. Не буду говорить. - скривившись я отвернулась, чтобы он не увидел наворачивающиеся на глаза слёзы.

  Вот только раскиснуть сейчас не хватало для полного "счастья"!

  - Прости меня. Я ведь не думал, что это ты. Я так устал за эти три десятка лет. Я ведь искал тебя. Везде искал, а тебя всё нигде не было. И я отчаялся, решил, что раз не судьба, то надо смириться... Но с поста всё равно не ушел. Наверное, я надеялся, где-то на подсознательном уровне, верил, что рано или поздно ты придёшь. И ты пришла, а я... Прости меня.

  Я посмотрела на того, кто сейчас так бережно обнимал. На такого теплого и ... родного. И почему, а, главное, когда, он стал для меня так значим? Плечи его поникли от тяжести вины, только я никак не могла понять, зачем он берёт на себя чужой крест. Я смотрела на этого полубога, и всё силилась увидеть в нём того, посланного к чёрту, мужика. То же лицо, та же одежда, волосы, но этот другой. У Леры живые глаза, и я могу прочитать в них то, о чем он думает. И черты лица у него мягкие, нет в них той остервенелой жестокости, что я видела вчера у его прототипа. И я его чувствую. Чувствую почти как себя. Да почему, собственно, 'почти'? Это же моя фантазия, мой сон...

  Я приподнялась, и крепко обняла его, пытаясь передать то, что ощущаю. Мужчина тяжело вздохнул, и еще сильнее прижал меня к себе.

  - Я боюсь, что уже потерял тебя. Потерял, так и не успев обрести. Ты ведь действительно будешь от меня как от огня шарахаться.

  - От тебя, нет. - уверенно ответила я, - А с тем человеком я надеюсь больше вообще никогда не встретиться. Какой же всё-таки приятный сон. - тихо шепнула я ему в самое ухо, - Надеюсь завтра тоже приснится что-то хорошее.

  - Ты позволишь мне и завтра прийти в твой "сон"?

  Кажется, последнее слово было произнесено с другим смыслом. Но я всё же кивнула.

  - Скажи это вслух.

  - Я позволяю тебе приходить в мои сны. - произнесла я.

  - Спасибо. - Лера заметно расслабился, и даже начал поглаживать меня по спине. Мммм, как приятно.

  - И часто тебе снятся такие яркие "сны"? - спросил он через некоторое время.

  - Да, "яркие" постоянно, только, к сожалению, хорошие очень редко.

  - А что обычно снится?

  - Кошмары.

  - Расскажешь? - спросил полубог, рисуя невидимые узоры на моей спине.

  - Трудно рассказать, - я задумалась, - Иногда это места, в которых я реально бывала, а иногда абсолютно мне незнакомые. То же касается и людей, но чаще, всё-таки во снах мне встречаются незнакомцы. Небо почти всегда серое. Всё серое. Только кровь вечно красная, и вспышки, если что-то горит или взрывается тоже яркие... А, да, и деревья зеленые.

  Я помолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила:

  - Это не всегда какое-то страшное действие, это скорее общее состояние, ощущения. Постоянная тревога, боль. И я борюсь, бьюсь из последних сил, а чувство такое, будто за мной наблюдают. Будто преследуют, загоняют, как жертву, и полное осознание, что рано или поздно загонят. А смириться с таким исходом, значит сдаться и точно проиграть. Подчиниться. А я не хочу подчиняться!

  Пока рассказывала, вновь погрузилась в это паршивое состояние, и даже парк вокруг померк: небо затянуло серой пеленой, краски стали гуще и от легкости летнего дня не осталось и следа. Глубоко вздохнув, я разложила эмоции "по полочкам" и заперла "до востребования". Портить ими столь редкий хороший сон я отказываюсь.