Об условиях социальных взаимоотношений ведьмаков, магов и инквизиторов (СИ) - Дарья Остольская

  От окрика Иннокентия Павловича я всё же вздрогнула, а Сира, судя по тишине в ответ, и ухом не повела. Не дождавшись свою помощницу, мужчина поднялся, и убедившись, что Сиры в приемной нет, посмотрел на меня. И столько сомнений было в этом взгляде...

  - Иннокентий Павлович, что-то случилось?

  - Да у нас времени в обрез. Девочки из отдела кадров только до полуночи работают, потом по своим озерам-болотам расползаются, а нам еще фотографироваться... Боюсь не успеем. И Сира, как на зло, куда-то запропастилась. - посуровев закончил мужчина.

  - Может Вы мне объясните, где библиотека, я пока схожу, чтобы побыстрее закончить...

  Мужчина долго сомневался, но в итоге всё же объяснил куда идти, дважды перепроверив, всё ли я запомнила (не запомнить три поворота направо по коридору на этом этаже - надо быть совсем дурочкой). Заверив Иннокентия Павловича что всё в порядке, я буду предельно аккуратна-осторожна-внимательна-собрана (и молчалива, если кого-то по дороге встречу), я вышла из кабинета, пересекла приёмную и отправилась направо по коридору до следующего поворота. Коридоры в управлении были длинные и темные: на улице был уже глубокий вечер, и освещались просторные проходы только тусклыми настенными бра, каждые метр-полтора висевшими на обклеенных изумрудно-зелеными обоями стенах.

  Еще один поворот, и новый длинный коридор. Но этот, в отличие от предыдущих, пустым не был: на подоконнике, опустив голову на руки и упёршись локтями в колени, сидел мужчина. Я чуть сбавила шаг, но понимая, что пройти всё равно придется, тихонько вдоль стеночки, чтобы не потревожить, прокралась мимо. За спиной раздался судорожный вздох. И какой-то он был болезненный. Я четко осознала: человеку плохо, больно, нужно помочь. На секунду замешкалась, сомневаясь, а потом всё же обернулась и подошла к сидящему на окне.

  - У Вас всё в порядке? - спросила я, остановившись в паре шагов от незнакомца.

  Мужчина еще раз судорожно вздохнул, и схватился за ребра.

  - Что с Вами? Вам больно? Давайте я позову кого-нибудь на помощь...

  - Не надо. - перебил меня незнакомец.

  Такой красивый голос. Как бархат: мягкий, теплый, обволакивающий. Чем-то похож на голос Леры, отметило моё сознание. Я сделала еще шаг вперед, и наклонилась.

  - Вам помочь?

  - Помоги, - выдохнул мужчина, и поднял на меня взгляд.

  И весь мир схлопнулся, сжался до пределов этого прекрасного лица. Небесно-голубые глаза, яркие, чистые, такие доверчивые смотрели на меня и молили, молили о поддержке. Аж сердце защемило.

  - Чем помочь? Что сделать?

  - Подойди ближе.

  Но я итак очень близко. Нас разделяет всего сантиметров пятнадцать. Я могу рассмотреть каждую ресничку. Такие пушистые, белые. Они словно лучики солнца играют на его лице. И сразу вспомнилось лицо моего полубога, и его ресницы, и то, как он грелся в закате светила...

  - Подойди ближе, - еще раз повторил незнакомец, вырывая меня из воспоминаний, и заставляя на себе сконцентрироваться.

  Я не двинулась. Одна часть меня хотела впиться поцелуем в эти прекрасные губы, другая же хотела бежать, не останавливаясь куда подальше. А, собственно, куда? К Лере? Так Лера лишь сон. А этот вот он, настоящий, и что-то во мне его желает...

  - Еще чуть-чуть, - услышала я сладкий и тягучий как патока голос блондина.

  - Любко, опять ты тут устроил своё 'ближе бандерлоги, ближе'? Каа недоделанный.

  Грубо за шкирку меня привели в вертикальное положение. Моргнула, приходя в себя, и даже головой мотнула, пытаясь сбросить наваждение. Рука, державшая ворот моего пиджака разжалась, и медленно заскользила вниз по спине. Остановилась на талии, обхватила и прижала к горячему твердому телу. И было в этом теле что-то такое родное, а в жесте обещание поддержки, защиты, что я не сразу обернулась, прислушиваясь к этим ощущениям. А когда кинула взгляд через плечо, отшатнулась и начала вырываться. Да разве из этой железной хватки вырвешься?!

  - Тише, ведьмочка, тише. - проворковал Валерий.

  - Отпусти меня. - рыкнула я сквозь сжатые зубы.

  - А если не отпущу? - и вторая рука ложится на талию и бережно обнимает.

  Я замерла, перестала вырываться, и повернулась в кольце рук, чтобы посмотреть Валерию в глаза. На секунду, всего на секунду я увидела того самого Леру из моего сна. Такого родного, открытого, моего. Я стала вглядываться в черты стоящего напротив мужчины, искать то, что только что видела, то, что только что мелькнуло... Но, нет. Скулы острые, хищные. Губы сжаты тонкой линией в каком-то то ли брезгливом, то ли презрительном выражении; напряжены почти до белизны. Но главное, глаза: это не Лерины глаза. Эти холодные, в них раздражение и злость, да почти бешенство! Так и сверкают.

  - Любко, это было в первый и последний раз, - посмотрев на ангельски красивого мужчину заявил 'сын Вакха'.

  - Да, а почему? - насмешливо уточнил блондин.

  - Потому, что я так сказал. - прижал меня сильнее, и желваки на скулах заходили. Ух, страшно.

  - Мммм... Может объяснишь? - улыбаясь во все тридцать два зуба, откровенно нарывался ангелочек.

  - Не время и не место. К тому же, леди спешит.

  Валерий разжал стальные тиски, отступил на шаг и, с вежливым поклоном, указал мне в сторону библиотеки. Дважды предлагать не надо, я сорвалась с места почти на бег, лишь бы оказаться от этой парочки подальше в рекордно короткие сроки. Свернула за угол и услышала:

  - Любочка, тебе какую руку первой оторвать: правую или левую?

  - Да тихо ты, Отелло. Ни той, ни другой я её не касался.

  - Если бы ты её касался, я бы тебе уже без вопросов башку оторвал! - рявкнул полубог.

  - Ууууууу, как всё запущено...

  Продолжение занимательной беседы я не услышала, скрывшись за массивной деревянной дверью.

  Глубоко вдохнула, чтобы успокоить пустившееся в галоп еще в коридоре, и теперь никак не желавшее останавливаться, сердце. Меня окутал запах книг. Люблю книги. Улыбнувшись, я подошла к стойке библиотекаря.

  Пусто. И тихо, может быть уже домой ушла? Сколько же я простояла с этим блондином в коридоре? Глянула на висящие на стене справа часы. Без пятнадцати одиннадцать. Иннокентий Павлович говорил, что должны быть до двенадцати.

  - Здравствуйте, - крикнула я в пустой проход между стеллажами, в надежде, что меня услышат, - Меня Иннокентий Павлович за литературой прислал.

  - Не кричи, тут я.

  Сказала огромная серая арахна, выходя из подсобки. И крикнуть я действительно не смогла, визг просто застрял в горле. Перебирая темными, почти черными, мохнатыми лапами, старушка подошла к стойке, положила на стол недоплетенное кружево и глянула на меня.