Гобболино — ведьмин кот - Урсула Уильямс

— Тогда я не хочу выздоравливать, не хочу ехать ни в какую школу, — всхлипывала маленькая принцесса, оставшись наедине с котенком. — Я хочу жить здесь, у себя в детской, и чтобы нам с тобой по-прежнему было хорошо. Не буду я выздоравливать, ни за что не буду.

И маленькая принцесса перестала есть; она все время лежала на спине, глядя в потолок.

Она больше не просила, чтобы к ней в комнату приводили певцов, дрессировщиков с их питомцами, акробатов и жонглеров. Принцесса хотела, чтобы все взрослые считали ее очень больной, иначе ее могли немедленно отправить в пансион.

Но когда в комнате не было ни родителей, ни няни, ни доктора, маленькая принцесса садилась в постели среди своих шелковых подушек и спрашивала:

— Гобболино, миленький, что ты видишь на улице?

«Я вижу шествие, Ваше Высочество!», или «Я вижу, как фермер идет на рынок!», или «Я вижу цирк!», или «Сегодня ярмарка!» — отвечал котенок, а маленькая принцесса требовала:

— Пожалуйста, расскажи мне все подробно!

Но в один прекрасный день Гобболино, не дожидаясь вопросов, громко воскликнул:

— Ой! Бродячие артисты выходят из-за угла! Кукольный театр! Панч и Джуди!

— Расскажи, расскажи мне все подробно, — заволновалась принцесса, но Гобболино так корчился от смеха, глядя на проделки красноносого Панча, полицейского и пса Тоби, что, к огорчению девочки, не мог говорить достаточно быстро. Поэтому в конце концов маленькая принцесса встала с постели, подбежала к окну, уселась, колени на подоконнике, рядом с котенком и тоже начала покатываться со смеху, повторяя: — Ох! Ох! Ох! Ха! Ха! Ха! Как бы мне хотелось странствовать с Панчем и Джуди! Больше всего на свете!

Принцесса и Гобболино так увлеченно аплодировали Панчу и Джуди, так пылко выкрикивали: «Браво! Браво!» — и так подскакивали и вертелись, что не услышали, как у них за спиной отворилась дверь, и обернулись только тогда, когда множество голосов воскликнули хором:

— Принцесса! Принцесса! Ваше Высочество! Что все это значит?

И котенок с девочкой увидели, что у порога стоят и с удивлением смотрят в комнату родители принцессы, няня, доктор и вся дворцовая челядь.

Маленькая принцесса юркнула обратно в постель и натянула одеяло на голову.

— Что вы на это скажете? — спросили родители.

— Она вполне здорова, — заявила няня.

— С ней все в порядке, — заверил доктор, и все они хором добавили:

— Ее следует немедленно отправить в пансион.

— Ничего я не здорова, — всхлипывала маленькая принцесса, но больше ей никто не верил.

На следующее утро ее посадили в отцовскую карету и увезли в пансион, к дюжине других принцесс, и надо вам сказать, со временем девочке там очень понравилось.

На прощание она только и успела торопливо обнять Гобболино.

— До свидания, мой милый, любимый, хороший котенок, — сказала она. — Какой же ты счастливый! Ты можешь идти, куда хочешь, куда глаза глядят, а я — ты же видишь!

— Я не знаю, куда мне идти, — ответил Гобболино, и в его прекрасных голубых глазах выступили слезы при мысли о том, что он снова остался совсем один.

— А ты не хочешь пойти странствовать по свету с Панчем и Джуди? — спросила маленькая принцесса. — Если бы я была свободна, я бы именно так и сделала.

Но тут ее поспешно посадили в карету, запихнули туда же множество сундуков и коробок, за каретой поднялось облако пыли, и очень скоро она исчезла из виду.

Гобболино, сидя на подоконнике в детской, до последней минуты смотрел вслед экипажу, из окна которого принцесса махала маленьким белым платочком.

В детской без нее стало так тихо и пусто, что котенок не захотел остаться в королевском дворце даже на одну лишнюю ночь: он, крадучись, спустился по лестнице и выскользнул на улицу, как только кто-то отворил дверь.

Глава 12. Панч и Джуди

Гобболино постарался как можно скорее выбраться из города, и вскоре он уже трусил по сельской дороге вдоль живых изгородей.

Часто котенок останавливал прохожих и вежливо спрашивал:

— Простите, сударь или сударыня, скажите, пожалуйста, вы не видели на этой дороге труппу кукольников с Панчем и Джуди? — и часто получал ответ:

— Как же, как же, мой славный кис, были здесь такие. Они выступали на этом зеленом холме, за деревней. Если будешь идти не слишком медленно, ты их нагонишь.

И Гобболино торопился изо всех сил, чтобы попасть в следующую деревню, потом в следующую, и в следующую, и в следующую.

И, входя в каждую деревню, котенок спрашивал:

— Простите, не было ли здесь недавно труппы кукольников с Панчем и Джуди?

А ему неизменно отвечали:

— Как же, как же, мой славный кис, они здесь вчера были. Если будешь идти не слишком медленно, ты их нагонишь.

И наконец он увидел вдалеке под деревом кучку людей, полосатую ширму и пестрые фигурки Панча и Джуди.

Но на этот раз никто не выступал перед нетерпеливыми зрителями. Артисты, грустные и понурые, сидели вокруг полосатого сундука-вертепа, кто-то закрыв лицо руками, а кто-то молча глядя в пространство. На них было очень жалко смотреть, и Гобболино сразу же спросил у одной из женщин, какое у них стряслось несчастье и не может ли он чем-нибудь помочь.

— Наш пес Тоби умер, — ответила ему женщина, смахнув слезинку. — А без него Панч и Джуди не могут давать представлений. Так что мы остались без куска хлеба.

— Да что вы! Какая жалость! — от души посочувствовал Гобболино. — А я как раз собирался вступить в вашу труппу и странствовать с вами по свету, но теперь, если труппа распалась, я вам едва ли понадоблюсь.

Женщина окинула его взглядом с головы до кончика хвоста. А потом окликнула одного из кукольников, который с мрачным видом штопал прореху в ширме.

— Денди! Денди! Иди сюда, посмотри-ка на этого котенка. Он просится к нам в труппу. Давай возьмем его, пускай он выступает вместо Тоби. Наденем на него воротник гармошкой, и кто там что поймет? Ну, увидят черную мордочку вместо белой, зато какие прекрасные голубые глаза! Может статься, что он нас всех выручит.

Кукловод Денди долго разглядывал Гобболино и наконец сказал:

— А почему бы и нет? С виду он достаточно красивый и умный котенок, а без Тоби мы не заработаем ни гроша. Ну как, маленький кот с голубыми глазами, если мы возьмем тебя к себе жить, ты обещаешь очень стараться?

— Я буду очень стараться, хозяин, — ответил счастливый Гобболино, и тогда жена кукольника надела на него бумажный воротник гармошкой и голубой камзол и подсадила его на сцену, где уже находились Панч, Джуди, полицейский и младенец.

С первого взгляда котенок им не очень понравился, и они встретили его в штыки. Но Гобболино вел себя так скромно, держался так кротко и приветливо и так часто спрашивал: «А как пес Тоби должен сыграть то-то и то-то?», что все четверо очень скоро сменили гнев на милость, и когда они отправились в соседнюю деревню, это была самая веселая и дружная компания в округе.

Стоило бродячим актерам с их полосатым сундуком показаться на деревенской улице, к ним сразу же сбегалась толпа:

— Смотрите Панч и Джуди! Панч и Джуди приехали!

Кукловод Денди останавливался за селом на зеленом лугу и готовил сцену для представления, очень скоро Панч и Джуди начинали выделывать свои трюки, а толпа покатывалась со смеху, но пса Тоби вызывали на бис чаще всех: «Тоби! Тоби! Покажите нам пса Тоби. Какой же он у вас умница! И какие у него прекрасные голубые глаза!»

Гобболино оказался таким хорошим актером и так вошел в роль, что шапка, которую в конце представления пускали по кругу, возвращалась, доверху наполненная серебряными монетами. У детей кукольника появились новые башмаки, у его жены — браслеты, а у него самого — желтый камзол.

— И все благодаря тебе, мой славный котенок! — говорил Денди, ласково почесывая Гобболино за ухом. — А что ты скажешь насчет того, чтобы остаться у нас навсегда? В конце концов, для кота моя труппа — это не такое уж плохое пристанище!

— Я с радостью останусь у вас навсегда, хозяин, — не задумываясь, отвечал Гобболино, потому что хотя после дворцовой роскоши его новое окружение казалось котенку немного странным, но лучшей жизни он для себя и пожелать не мог.

Ему нравилось наблюдать, как в каждой деревне собирается толпа у полосатых кулис. Он с радостью смотрел, как начинают смеяться дети, стоит только ему и Панчу показаться на сцене. И у него становилось особенно хорошо на душе, когда изможденные лица стариков и старух и озабоченные лица матерей озарялись улыбкой, потому что они, глядя на его трюки, забывали про свои заботы.

И правда, самое приятное — это приносить людям радость! — говорил себе Гобболино. Я буду очень доволен, если останусь в этой труппе навсегда, и меня будут звать Гобболино — театральный кот.

Котенок часто мечтал о том, чтобы маленькая принцесса увидела его на сцене. Он втайне надеялся, что в один прекрасный день их труппа окажется рядом с ее пансионом, или у ворот приюта, или возле дома лорда-мэра под окнами детской, где жили теперь четверо братьев. Но и без этого он был очень счастлив, особенно в те вечерние часы, когда актеры расставляли свои низенькие палатки вокруг костра, а Гобболино садился возле него, сложив лапы муфточкой под грудью, и смотрел в огонь, так же умиротворенно, как самая ухоженная домашняя кошка, сидящая у очага на кухне.