Закодированная Россия - Александр Крыласов

– Старею, – подумал Сева, – хотя имею отличный шанс умереть молодым. Влетев в подворотню, свернул налево, перелез через хлипкий заборчик, перепрыгнул через шлагбаум. Рванул вправо, споткнулся, шлёпнулся в какую-то кучу мусора, вскочил, опять поскользнулся. Самое интересное, что дело происходило в двухстах метрах от Красной площади, куда загнанный Сева и держал путь. Ход его мыслей был таков: если это фээсбешники или менты, от них всё равно не уйдёшь, а если бандиты, на Красной площади его не тронут. Перелез через кованый забор, обдирая ладони, всё-таки зацепился рукавом. Рубашка с весёлым треском порвалась от плеча до пояса. Сева дёрнул вдоль одноэтажного домика, вдруг под ногами зашуршало. Краем глаза Сева увидел, как из травы поднимается тонкая проволока. Тормозить было уже поздно, и он, на всём скаку споткнувшись, улетел в сторону ближайшей канавы. Прямо как Ероха, – мелькнуло в его голове, – трындец мне. Вставал медленно, боясь поднять глаза на охотников, так умело заманивших его в ловушку. Наконец, поднял глаза.

Крылова часто уверяли, что 25-го кадра нет вовсе. Многочисленные знатоки утверждали, что всё это туфта и обман. Сева охотно соглашался, жал, умудрённые руки прозорливых двоечников и предлагал пари. Он составляет Программу, где вместо фраз: «я равнодушен к алкоголю», «я свою цистерну уже выпил» и «мне нравится трезвость» монтируются другие слоганы. Например: «покупайте кока колу», «летайте самолётами Аэрофлота» или «пылесосы «мулинекс», сосём за копейки». Он делает видеоряд, но последний раз мышкой кликает оппонент и письменно берёт всю юридическую ответственность на себя. Несколько желающих смотрят этот видеоряд, а потом пишут заявление в милицию о скрытых рекламных вставках и опера вяжут всезнайке ласты. Ещё 12 апреля 1997 года Ельцин подписал соответствующий указ и существует статья, карающая преступника, на пять долгих лет лишения свободы. Причём, никто никого не убивал, не грабил, не насиловал, просто сделал какую-то скрытую рекламную вставку. Подобный закон существует во всех странах мира, включая Тринидат и Табаго. Умники сразу кидались в кусты. Одно дело языком молоть, другое под статьёй ходить.

Перед Крыловым стоял Виталик, скалился и протягивал руку.

– Здорово, Севак? Чего это ты тут делаешь?

– Здоровей видали. Лучше скажи, откуда ты тут нарисовался?

– Севак, милый ты мой чудик. Неужели ты думаешь, что мы оставим тебя без внимания и охраны. Ты теперь человек государственной важности. Тебя пасли всё время после выхода Программы.

– Да? – глупо проквакал Сева.

– Да, мой милый. Пока ты ходил и глупо разевал своё грызло на творящиеся чудеса, мы чутко и трепетно охраняли твою бесшабашную башку. Куда ты бежал-то, пехотинец?

– На Красную площадь. В тот момент она мне, почему-то, казалась самым безопасным местом.

– В этом есть своя логика. Ну, скажи честно, обкакался?

– В прямом смысле нет. В переносном ещё как.

– Скажи, рад меня видеть?

– Не то слово, Виталик, не то слово. Но откуда вы знали, что я побегу именно сюда? Что десять лет назад я работал здесь и знаю все тайные тропы?

– Мы едим свой хлеб недаром, Севачок, но и ты, видать, тоже.

– Это ты к чему?

– А к тому, что я теперь спиртное пить совсем не могу. Я всё понимаю, всё знаю, я сам стою у руля, но прикинь, не могу выпить ни капли. Тошнит, рвёт, как восьмиклассницу.

– Да, Виталик, ты попал. Ты конкретно попал. Индукция, дорогой мой человек. Помнишь, я тебе говорил, что чем больше задействовано народа, тем больше эффект. Поздравляю тебя, батенька, со здоровым образом жизни в течение года.

– Ты гонишь, доктор. Я сейчас возьму бутылку пива и при тебе её выпью, и ты ничего не сможешь сделать.

– Ради Бога. Только отойди подальше, чтобы меня не забрызгать, а то я и так весь в грязи, ещё твоей рвоты не хватало.

– Этого не может быть. Отравленное пиво лажа. Твоя Программа лажа. Всё лажа. Виталик достал из сумки бутылку пива и приготовился её открыть. Выражение лица у него было решительным, но кадык предательски задёргался. Несколько раз, сглотнув и длинно сплюнув, он опять взялся за открывашку. Сева демонстративно отошёл подальше.

– Чёрт, не могу, тошнит.

– Отложи пиво и пройдёт, – посоветовал Андреич.

– Тьфу, хрень какая-то, а скажи, доктор, у тебя холостые приятели есть?

– Как ни быть. Есть. А тебе зачем?

– Надо съездить в одно место. У меня намечается серьёзный разговор. А там одна девушка незамужняя. Только нужно, чтобы реально холостой чувак был, фуфло не прокатит.

– Холостой, холостой, с женой официально разведён. Она в Бельгии, сын в Англии. Анкетные данные безупречны. А ты что, поженить его хочешь?

– Да, я свахой подрабатываю. Значит так, у меня там будет крайне серьёзный разговор с очень солидными людьми, а ты со своим другом развлекай их жён и подруг. Читай им стихи, ты же поэт. Или нет?

– Твои шпионы серьёзные люди, но со стихами лучше не связываться. От них одни неприятности. Видишь ли, в них я жгу глаголом сердца людей сытых, часто не обладающих чувством юмора. Лучше не связываться.

– Севачок, ты и сам теперь сытый. Привыкай.

– К чему привыкать, Виталик? Я пока ни копейки не получил из тех трёхсот тысяч. Последний хлеб без соли доедаю. Жену в Черногорию отправил с тремя штуками евро. И больше у меня за душой ни копья, а ты меня всё богатством пугаешь. Где бабло, брат?

– Будет, всё будет. Скоро ты удивишься, брат, сколько у тебя будет лавандоса.

– Да, где-то я читал, что все люди братья, пока не дойдёт до денег. Не, серьёзно, подгони хоть немного дензнаков.

– Завтра, всё завтра. А сейчас звони своему холостому другу.

– Алло, Валентиныч, как сам. Чего делаешь? С дежурства едешь? Устал? Ну, ладно, давай тогда. Просто есть маза в гости попасть. Нужен реально холостой мужик. Не можешь, так не можешь. Что? Открылось второе дыхание? Сколько ей лет? А я откуда знаю? Сейчас спрошу. Виталик, сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать пять, Валентинович. Годится? Ну, тогда подгребай к Площади Революции.

Машина у Виталика оказалась, что надо. Серебристого цвета, размерами напоминающая маршрутку, с огромными кожаными креслами и телевизором. Валентиныч, оценив по достоинству размеры машины, вытянул свои длинные ноги и приготовился вздремнуть перед свиданием. Но Виталик не дал ему такой возможности. Притормозив у бутика, велел следовать за ним. Он вошёл в дорогущий магазин, толкнув дверь ногой, доктора были менее решительны. Встав возле двери, они явно не походили на завсегдатаев бутиков. Сева был весь в грязи, локоть разбит, разорванную рубашку как не прижимай раненым локтем, приличной не сделаешь. Валентиныч, тоже был хорош, – футболка не первой свежести, джинсы на заднице висят. Одно слово – с дежурства.

– Светик, одень этих орлов в подобающий прикид. У нас только пять минут.

– Виталик, мы пустые, если ты банкуешь, тогда другое дело.

– Успокойтесь, голодранцы. Я бедный человек, но на пару рубашек так и быть наберу.

Через пять минут приодетые визитёры опять садились в машину. Довольный Валентиныч оглаживал на себе новые льняные портки. Потом, не выдержав, спросил:

– Виталик, если не секрет, а, сколько стоят эти трузера?

– Две штуки баксов и рубашка полторы.

– Сколько?! – в один голос вскричали бедные врачи.

– Семь штук гринов я оставил в этой богадельне, чтобы вас чуть-чуть приодеть.

– Ни фига себе, – сказал задумчиво Сева, – у этих богатых точно нет совести.

Валентиныч был более решителен.

– Знаешь, Виталик, я на Курском вокзале знаю такой же магазинчик. Там, такие же портки триста рублей стоят. Если ты опять решишь нас приодеть, я покажу дорогу.

– Вот нищета поганая. В тех портках вас даже на порог не пустят. Сейчас хоть вид цивильный. Но, главное, чтобы вы там не стушевались, пока я буду серьёзные переговоры вести.

– Вот в этом отношении можешь быть совершенно спокоен. Чего-чего, а тушеваться там точно никто не будет, не выперли бы за наше неспортивное поведение. Валентиныч, ты главное, фокусы с вилками не показывай. Достал уже. И так уже ни в один приличный дом не пускают, а если пускают, сразу вилки прячут.

– Андреич, чем тебе мои фокусы не нравятся? Девушки от них без ума. Жалко выпить нельзя, а то я как выпью, я такой обаятельный. Вот, змей, лишил народ радости. Мы после дежурства хотели по старой памяти накатить. Ни фига подобного, от спирта рвёт, пробивает на низ как от касторки. Спирт, спирт не приживается, – удручённо приговаривал Валентиныч.

– А я сейчас, вот возьму и выпью, – схватился Виталик за многострадальную бутылку пива.

– Нет! – в ужасе закричали коллеги, – ты нам все наряды уделаешь.

– Ну, а чем вы там, на скорой помощи стресс снимаете? – поинтересовался затюканный пиарщик.

– Для интеллигентных людей снять стресс не проблема. Можно и колёсами закинуться. В смысле транквилизаторами. Молодёжь точняк на траву пересядет, сонники и амфетамины. Вот старшему поколению вилы. Им то уж точно год вёсла сушить, – подтверждая теорию Севы, говорил Валентиныч.