Полет шершня - Кен Фоллетт

– Простите, – смешалась она.

Он отступил в сторону, впуская девушку и борясь с искушением ее ударить. Наверное, она это почувствовала, потому что сжалась, протискиваясь мимо него.

Петер последовал за ней в гостиную.

– Время, чтобы сделать прическу и накраситься, у вас нашлось! – зло заметил он.

– Я ведь извинилась!

– Вы что, не понимаете? У меня важная работа! У самой на уме ничего, кроме парней да гулянья в саду Тиволи, и умудрилась-таки опоздать!

Девушка испуганно глянула на револьвер у него под мышкой, будто боялась, что он, чего доброго, вытащит его из кобуры.

– Автобус опоздал… – пробормотала она.

– Значит, надо садиться на тот, что приходит раньше! Нескладеха!

Девушка ойкнула на грани слез.

Петер отвернулся, чтобы не дать ей оплеуху. Если она обидится и уйдет, станет еще хуже. Надел пиджак, направился к двери.

– Посмей только опоздать еще раз! – крикнул он и ушел.

На улице он вскочил в трамвай, направляющийся к центру города. Закурил, жадно, рывками затягиваясь, но справиться с собой не мог. Удалось это, только когда, выйдя на своей остановке, он увидел здание полицейского управления. Вызывающе современное, оно внушало спокойствие уже одной своей массой, как бы припавшей к земле. Ослепительно белый камень говорил о чистоте и неподкупности, а ровные ряды одинаковых окон наводили на мысль о порядке и предсказуемости правосудия.

Сумеречным вестибюлем он вышел во внутренний двор, скрытый в сердцевине здания: круглое просторное внутреннее пространство, окольцованное двойной колоннадой, создающей крытую галерею, как в монастырских дворах, – пересек двор и вошел в свой отдел.

Там он столкнулся с детективом-констеблем Тильде Йесперсен – одной из немногих женщин, служащих в копенгагенской полиции. Молодая вдова полицейского, по части сообразительности и физической подготовки она не уступила бы ни одному парню в отделе. Петер часто задействовал ее, когда требовалось организовать наблюдение: женщина в роли соглядатая не так вызывает подозрения. Она была недурна собой: голубоглазая кудрявая блондинка с ладной пышной фигурой, которую женщины осудили бы за чрезмерность, а мужчины одобрили бы.

– Автобус опоздал? – сочувственно спросила Тильде.

– Нет. Сиделка, которая присматривает за Инге, опоздала на четверть часа. Вертихвостка пустоголовая!

– Вот некстати!

– Что-то случилось?

– Боюсь, да. У Юэля сидит генерал Браун. Оба хотят тебя видеть.

«Вот не повезло: опоздать как раз в тот день, когда здесь Браун!»

– Чертова девка, – в который раз помянул он сиделку и направился к кабинету начальника.

Юэль обладал военной выправкой и проницательным взглядом голубых глаз, которые отлично подошли бы и его предку адмиралу. Проявляя вежливость к Брауну, он заговорил с Петером по-немецки. Все образованные датчане свободно владели немецким – впрочем, как и английским.

– Где вы пропадаете, Флемминг? Мы заждались!

– Прощу прощения, – по-немецки ответил Петер, не пускаясь в объяснения: оправдываться считал ниже собственного достоинства.

Генералу Брауну было за сорок. Вероятно, когда-то он слыл красавцем, но взрыв, погубивший его легкое, отхватил также и часть челюсти, так что правую половину лица обезобразило. Не исключено, именно из-за увечья он всегда был подтянут и одет в безупречную полевую форму, дополненную высокими сапогами и пистолетом в кобуре.

Он был вежлив и в разговоре разумен, а говорил так тихо, будто шептал.

– Соблаговолите взглянуть на это, инспектор Флемминг. – Он разложил по столу Юэля несколько газет, развернутых так, чтобы видна была одна особенная статья. Статья, понял Петер, в каждой газете была одна и та же: о нехватке в Дании сливочного масла, с упреками в адрес немцев, которые, дескать, все масло вывозят в Германию. Одна из газет была канадская «Глоб энд мейл», две другие – американские «Вашингтон пост» и «Лос-Анджелес таймс». Среди них красовалась и подпольная датская – «Положение дел». Рядом с профессиональными изданиями выглядела она жалко и любительски, но статья, которую они перепечатали, попала к ним именно из нее. Это был маленький, но триумф антинемецкой пропаганды.

– Нам известны имена тех, кто занимается этой доморощенной публицистикой, – с олимпийским спокойствием произнес Юэль.

Петера покоробило. Сказано было так, словно это Юэль, а не его достославный предок победил шведский флот в бухте Кёге.

– Разумеется, мы можем их всех арестовать, но я предпочел бы оставить все как есть, под строгим присмотром. Тогда, если они совершат что-то серьезное – взорвут мост, например, – мы будем знать, чьих рук это дело.

На взгляд Петера, это была глупость. Сейчас их надо арестовывать, сейчас, а не когда примутся взрывать мосты! Но он уже не раз говорил Юэлю, что думает по этому поводу, так что теперь стиснул зубы и промолчал.

– Такие меры были бы приемлемы, будь эта деятельность ограничена пределами Дании, – указал Браун. – Но история разошлась по всему миру! Берлин в ярости. Надо иметь в виду: последнее, что нам нужно, – карательные операции. Тогда город наводнят гестаповцы в ботфортах, начнут мутить воду, бросать людей в тюрьмы, и одному Богу известно, чем все закончится!

Петер чувствовал себя очень довольным. Новость произвела как раз то действие, на которое он рассчитывал.

– Я уже этим занимаюсь, – громко произнес он. – По моим данным, американские газеты получили информацию от новостного агентства Рейтер, а оно раздобыло ее в Стокгольме. Полагаю, «Положение дел» контрабандой вывозится в Швецию.

– Отличная работа! – похвалил Браун.

Петер искоса глянул на Юэля, который, похоже, злился.

«Еще бы, – подумал Петер. – Как следователь я сильнее, и истории вроде сегодняшней лишний раз это подтверждали».

Два года назад, когда должность начальника отдела освободилась, Петер претендовал на нее, но досталась она Юэлю. Петер, будучи несколькими годами моложе, имел больше раскрытых дел. Юэль, однако, принадлежал к узкому кругу городской элиты, которая состояла из однокашников и, по мнению Петера, сговорилась делить между собой все лучшие посты и не подпускать к ним тех, кто со стороны, будь они даже в сто раз толковее.

– Но как его вывезли, это «Положение дел»? Все посылки проверяет цензура.

Петер помедлил с ответом. Разумнее, конечно, прежде чем говорить о своих подозрениях, сначала получить какое-то им подтверждение. Информация, которую ему сообщили из Швеции, может оказаться неверной. Однако Браун, извольте, роет землю и бьет копытом, и увиливать от ответа сейчас не время.

– У меня есть некоторые соображения. Вчера вечером мне позвонил приятель, наш стокгольмский коллега. Он осторожно навел в Рейтер справки. Подозревает, что газета прибывает туда с рейсом «Люфтганзы» из Берлина в Стокгольм, который делает у нас промежуточную посадку.

Браун в возбуждении покивал.

– Значит, если обыскать всех пассажиров, которые садятся на самолет в Копенгагене, мы найдем последний номер газеты!

– Да.

– Сегодня есть рейс?

У Петера упало сердце. Это не его метод, он так не работает. Предпочитает получить проверенную информацию, а уже потом начинать облаву. Однако по сравнению с вялостью и осторожностью Юэля агрессивный подход Брауна покорил приятной новизной.

– Да, через несколько часов, – отозвался он, скрывая сомнения.

– Тогда приступайте!

Поспешишь – людей насмешишь. Спешкой можно дело испортить. И потом, Петер не мог позволить, чтобы Браун перехватил инициативу.

– Я могу внести предложение, господин генерал?

– Разумеется.

– Действовать надо осторожно, не привлекая внимания, чтобы не вспугнуть тех, кого мы ищем. Предлагаю создать группу, куда войдут наши следователи и немецкие офицеры, но находиться она будет здесь, в управлении, буквально до последней минуты. Пусть все пассажиры соберутся к вылету до того, как группа приедет. Я один поеду в Каструп, чтобы все подготовить. Когда пассажиры сдадут багаж на проверку, самолет приземлится и пополнит запас горючего, никто не сможет ускользнуть незамеченным. И тогда мы нанесем удар.

Браун понимающе улыбнулся.

– Вы опасаетесь, что колонны марширующих по аэропорту германцев испортят игру?

– Ни в коем случае, господин генерал, – не поддержал его Петер. Не дело подсмеиваться над оккупантами, даже если они сами над собой шутят. – Очень важно, чтобы вы с вашими людьми сопровождали нас, на случай если возникнет необходимость допросить граждан Германии.

У Брауна окаменело лицо: его приструнили за самоуничижительную остроту.

– Вы правы, – буркнул он и пошел к двери. – Позвоните, когда группа будет готова к выезду.

Петер перевел дух. По крайней мере удалось сохранить за собой контроль. Оставалось сожалеть только о том, что энтузиазм Брауна, возможно, слишком поторопил события.